К тому же кто устраивает зачеты по пятницам? Садисты и сволочи, вот кто.
Схватив рюкзак, я пододвигаю его к себе, обхватываю руками и, опустив на него голову, как на подушку, закрываю глаза. Вздремну немного. Меня никто не потревожит.
Надеюсь.
Но надежды – удел мечтателей и идиотов, потому что спустя несколько минут моего незапланированного сна я слышу, как кто-то шепчет мою фамилию. Кто-то мужского пола. Я открываю глаза и вижу Уита, который стоит среди стеллажей. Кивает головой вправо, указывая, что хочет, чтобы я шла за ним.
Я поднимаю голову и, не сводя с него глаз, произношу одними губами слово «нет».
Он стискивает челюсти, стремительно подходит к моему столу и возвышается надо мной, как лорд, глядящий на своего смиренного слугу. То есть на меня. Я его прислужница. Обязанная развлекать его, когда он только пожелает.
– У тебя нет выбора, – произносит он сквозь зубы. – Идем со мной сейчас же, иначе поплатишься.
– Может быть, я хочу поплатиться.
– Сэвадж, – едва ли не рычит он, окутывая меня своим глубоким голосом.
Я встаю и иду к нему, будто совсем себя не контролирую. Нет никакого смысла бороться с этим. С ним. Мы все равно будем делать то, что делаем, сколько бы я ни возражала. Это свершится.
Мы свершимся.
Уит хватает меня за руку, как только я оказываюсь в зоне досягаемости, переплетает наши пальцы и утаскивает меня дальше в бесконечные ряды книг. Я позволяю ему вести меня, пока он сворачивает налево, потом направо. Потом снова налево. Пока мы не оказывается так глубоко в помещении библиотеки, где даже не виден свет, струящийся сквозь огромные окна, что тянутся вдоль всего здания. Голосов тоже не слышно. Только электрический гул светильников, висящих над нами, и шум крови, стучащей в моих ушах.
Уит поворачивается ко мне лицом и прижимает меня к книгам, подойдя так близко, что его тело касается моего. Я с вызовом запрокидываю голову и смотрю на него.
– Чего ты хочешь?
Его губ касается едва заметная улыбка.
– Твои трусики?
Я закатываю глаза.
– Ты серьезно?
Он кивает. Наклоняется, чтобы быть со мной лицом к лицу, и шепчет, прильнув губами:
– Но не сейчас.
– Почему?
– Хочу, чтобы сначала они намокли, – говорит он и накрывает мои губы своими.
Его губы возбуждают, распаляя энергию между нами. Вот чего я жаждала вчера вечером и чего он мне не дал. Он был таким безразличным.
Отстраненным. Приводящим в ярость. Никаких поцелуев. Никакой близости. Да, я кончила, но мне этого было недостаточно.
Я хотела этого. Хотела, чтобы его губы оказались на моих губах. Поглощали меня. Поцелуй – это нечто интимное. Он сближает людей, даже незнакомцев. Уит был первым парнем, с которым я по-настоящему поцеловалась, и с тех пор стала зависима от его вкуса.
Я размыкаю губы, и его язык скользит по моему, кружа. Надавливая. Я стону в его рот, тянусь к нему и опускаю ладони на его грудь, сжимая лацканы школьного пиджака. Он запускает руки мне под юбку и кладет их на мою задницу, сминает ее и притягивает меня ближе.
Сквозь ткань брюк чувствую, что он возбужден. Конечно, возбужден. Разве бывало иначе, когда мы вместе? Осознание этого позволяет мне почувствовать себя могущественной. Сильной. Как бы ужасно он со мной ни обращался, как бы жесток и равнодушен ни был, я все же оказываю на него влияние.
«Знание – сила», – часто говорил мне Джонас. И он был совершенно прав. Просто я никогда не думала, что эта мысль применима к чему-то подобному.
Уит с легкостью поднимает меня, и я обхватываю ногами его талию, прижимаясь к нему, позволяя поглотить меня.
Я поглощаю его в ответ.
Кажется, мы целуемся часы напролет. Он все никак не прекратит жадно атаковать мои губы. Такое чувство, будто вся его энергия копилась внутри, отчаянно желая вырваться наружу. И я принимаю ее, страстно жаждая большего.
– Прошлой ночи было недостаточно, – тихо говорит он, разорвав поцелуй.
Я молчу и издаю вздох, когда он проводит языком вдоль моей шеи.
– Я не могу перестать думать о тебе, – продолжает он твердо. С раздражением. – Ты сводишь меня с ума.
У меня вырывается тихий смешок, и Уит дергает меня за хвостик, приблизившись лицом к моему лицу.
– И вовсе не в хорошем смысле.
Я пристально смотрю на него, сердце бьется как бешеное, губы распухли от поцелуев. Он опускает взгляд на мои губы и, не сводя глаз, наклоняется и впивается зубами в нижнюю. Сильно. Еще сильнее. И только когда у меня вырывается тихий стон, и Уит, клянусь, прокусывает кожу, он наконец отпускает меня.
– Я ненавижу тебя, – шепчу я, потому что больше ничего не приходит на ум.
– Я тоже тебя ненавижу, Сэвадж, – бесстрастно отвечает он, опускает меня на пол и, убрав руки, отходит от меня. – А теперь сними трусики.
Не сводя с него глаз, я запускаю руки под юбку, спускаю трусики до пола и неловко высвобождаю ноги, едва не падая. Потянувшись, опираюсь о полку и сую свое белье ему в грудь. Он ловит комок хлопка и проводит пальцами по ластовице.
– Мокрые. – Уит подносит их к носу и вдыхает. – И пахнут, как ты.
– Ты просто омерзителен, – выплевываю я, хотя говорю не всерьез. Наблюдая, как он нюхает мои трусики, я возбуждаюсь еще сильнее. Боже, я такая же испорченная, как и он. Если не буду осторожна, могу завестись так сильно, что потечет по бедрам, а мне еще идти на занятия.
Черт, а еще сдавать зачет.
– Тебе это нравится, – проницательно замечает он. – Я уезжаю в эти выходные.
Меня захлестывает разочарование, но я не подаю вида.
– Какая жалость.
– Будешь по мне скучать? – спрашивает он.
– Да ни за что. – Осмелев, я прохожу мимо него, но Уит хватает меня за руку, второй засовывая мои трусики в карман.
Он ухмыляется.
– Уверен, что будешь.
– Размечтался, – отвечаю я, не в силах вынести, как близок он к правде.
– Заскучаешь. – Уит наступает, прижимаясь ко мне телом. – Будешь лежать одна в своей узкой кровати и трогать себя, вспоминая о том, как мы были вместе. Будешь выкрикивать мое имя, когда кончишь, хотя выйдет совсем не так приятно. Ведь меня не будет рядом. – Он утыкается носом мне в щеку в удивительно милом жесте. Почти успокаивающем. – Тебе необходимо, чтобы мои пальцы были глубоко внутри. А мой рот и язык на твоей мокрой киске.
Я с трудом сглатываю, глаза закрываются, когда я чувствую, как его губы касаются моего лица, пока не замирают возле уха.
– Знаешь, ты была создана для меня. Ты такая же больная и ненормальная, как я.
Я дрожу. У меня вырывается судорожный вздох, и Уит прикусывает мое ухо, вырывая стон.
– Когда вернусь, я тебя трахну.
Внутри вспыхивает возбуждение от его слов.
– Куда ты уезжаешь?
– А это не твое дело, – он отталкивается от меня с усмешкой. – Спасибо за подарок.
Он отворачивается и уходит, даже не оглянувшись. Я смотрю ему вслед, дрожа, словно лист, и не в силах вынести, как легко ему взять и… бросить меня.
Как обычно. В конечном счете все меня бросают.
Уит такой же, как все остальные.
Выждав несколько минут, я возвращаюсь к своему столу. Мой рюкзак так и лежит там нетронутый, и я понимаю, что меня перестали доставать именно благодаря Уиту. Я бы могла это оценить, но изначально все и начали меня доставать…
Из-за Уита.
Он умудрился стать и моим защитником, и страшным сном.
Как кстати.
Собрав свои вещи, я иду в уборную и пытаюсь взять себя в руки. Я не похожа на себя. Волосы выбились из хвоста, и, вымыв руки, я переделываю его, рассматривая себя в отражении. Глаза блестят и выглядят слегка безумно. Щеки порозовели, а губы все еще припухшие после поцелуев. Почему я хочу его, если он так плохо со мной обращается? Что со мной не так? Неужели причина в сценарии «мы всегда хотим то, что не можем иметь»?
Я не знаю, но суть в том, что мне его не заполучить. Он был моим. Не в том смысле, как мне бы хотелось, но уже близко к этому. У нас будет секс. Я узнаю, каково ощущать Уита в моем теле.
Между ног сжимается от самой мысли, и это напоминает мне о том, что я стою здесь без нижнего белья. Стоит сильному ветру налететь и подхватить мою юбку, пока я иду по кампусу, и все всё увидят.
А мне вроде как даже все равно.
Дверь уборной открывается, и входит Кейтлин. Мы встречаемся взглядом, и она закатывает глаза, встав возле соседней раковины, чтобы вымыть руки. Я открыто наблюдаю за ней, чувствуя, как меня наполняет раздражение. В один миг она была моей подругой, а теперь стала врагом. Я не понимаю.
Я не понимаю никого в этой школе. Честно говоря, они все просто ужасны.
– На что уставилась? – огрызается она.
– Я ни черта тебе не сделала, а ты меня ненавидишь, – искренне удивляюсь я.
Кейтлин закрывает кран, стряхивает воду с рук в раковину и идет к диспенсеру за полотенцем. Вытирает руки, стоя ко мне спиной, а я жду ее ответа. Должно быть, это какая-то тактика, призванная выиграть время.
Плевать. Время у меня есть.
Наконец она поворачивается ко мне с бесстрастным выражением лица. Клянусь богом, в этой школе ни у кого нет эмоций.
– Я не ненавижу тебя.
Ее простое заявление застает меня врасплох.
– Я тебе не верю.
Кейтлин пожимает плечами.
– Это правда. Я вообще ничего к тебе не чувствую. Проблема в том, что я не понимаю, почему Уит так тобой интересуется.
– Он не интересуется…
– Вот только не надо говорить, что не интересуется, когда я знаю, что это неправда. Я видела, как он смотрел на тебя в ресторане. Как просил всех в кампусе превратить твою жизнь в настоящий кошмар, а потом взял и все отозвал, – говорит она, подтверждая мои подозрения. – Он что-то к тебе испытывает, а Уит никогда не испытывает никаких чувств ни к кому, кроме друзей и родных. И уж точно не к девчонке. Он потребитель.
Я смотрю на нее, потрясенная этими словами, хотя они вовсе не стали для меня сюрпризом. Просто я никогда не слышала, чтобы кто-то так открыто это озвучивал.