Уит прав. Я такая же больная и ненормальная, как он. Я могла бы обвинить его в том, что он сделал меня такой, но это было бы враньем.
Я уже была такой. Просто не понимала как. Или почему.
– Саммер. – В его голосе слышится предостережение.
– Уит. – В моем – насмешка.
Он отпускает мою руку, обхватывает меня за затылок и толкает вперед.
– Хочешь его? Тогда соси.
Я послушно сажусь на край кровати. Он встает передо мной с каменным выражением лица. Как красивая статуя ангела в садах кампуса.
Снимаю с него штаны, полностью его открывая, и протягиваю руку, чтобы коснуться возбужденного члена. Он теплый, твердый под кожей. Мягкий, как бархат.
Я напоминаю себе, что он человек. Сколько бы ни пытался убедить меня в обратном.
Опускаю голову, отчего волосы падают вперед, и обхватываю головку члена губами. Он сочится мне на язык, и меня захлестывает чувство триумфа. Уит хочет этого.
Я лижу его. Крепко сжимаю. Сосу. Поднимаю взгляд, держа член во рту, и вижу, что он наблюдает за мной с непроницаемым выражением лица, хотя в его глазах все же что-то мелькает. Пыл.
Желание.
Он хочет меня.
Я делаю глубокий вдох и беру его еще глубже в рот, пока головка не упирается в горло. Забавно, но до встречи с Уитом я делала минет всего два раза. А теперь чувствую себя экспертом.
– Черт. – Его излюбленное слово срывается с губ, и я давлюсь его членом, когда он подает бедрами вперед. – Господи.
Уит толкается мне в рот снова и снова, пока я не отстраняюсь с судорожным вздохом.
– Остановись.
Он стоит передо мной, его член блестит от моих ласк, а на лице – чистейшее потрясение. Я никогда ему не отказывала. Никогда не велела остановиться. Никогда. Наверное, он думает, что со мной что-то не так.
– Какого хрена, Саммер?
Я ложусь обратно на кровать, опускаю руку между ног и трогаю себя. Я такая мокрая. Клитор пульсирует. Закрываю глаза и начинаю гладить себя с мыслями о Уите. О том, что сегодня было, и как мне понравилось то, что он со мной делал. Мне всегда это нравится. Слишком сильно. Он видит мою тьму и соответствует ей. Превосходит ее.
– Какого черта ты творишь? – со злостью спрашивает он.
Его слова подстегивают меня, и я глажу себя сильнее, прищипывая набухший клитор пальцами.
– Мне нужно кончить, – говорю я, и он смеется.
– Ты невыносима, – произносит он.
Слышится шорох, а потом он оказывается прямо там, между моих ног, обдувая горячим дыханием чувствительную кожу. Уит убирает мою руку и набрасывается на меня губами, поглощая, облизывая повсюду. Я визжу от восторга. Боли. Удовольствия. Так приятно чувствовать его губы, его язык. Он вводит в меня палец и двигает им. Щекочет кожу промежности, заставляя подпрыгнуть.
Тянуться к его прикосновениям.
– Я хочу трахнуть тебя сюда, – говорит он, скользя пальцем все ближе и ближе к моей заднице. – Попробовать тебя здесь.
– Так сделай это, – говорю я и закрываю глаза от стыда, когда он толкает меня назад, задрав мне ноги над головой, отчего моя задница оказывается полностью открыта перед его взором.
Его ртом.
Уит молча рассматривает меня, и мне хочется съежиться. Больше всего ему нравится унижать меня, и именно это он сейчас делает, пока молча разглядывает мое тело. Я жду в предвкушении, сердце бешено колотится; пытаюсь сглотнуть, но во рту пересохло. И вот наконец чувствую его рот. Его дыхание. Его язык.
Он лижет. Нежно проводит языком, отчего я вздрагиваю. Облизывает снова, на этот раз смелее, исследует меня. Его язык дразнит сморщенную кожу, и у меня вырывается стон. Господи, это неправильно. Так чертовски неправильно.
Но так правильно.
Уит не прекращает нежную атаку на мою нетронутую плоть, заставляя задыхаться и извиваться, пока вдруг не отстраняется. Укладывает меня так, чтобы спина была прижата к матрасу, а ноги расставлены в стороны.
Я могу кончить, если он продолжит. Мне отчаянно этого хочется.
– У тебя болит задница? – спрашивает он, быстро коснувшись пальцами царапин и ссадин.
Я совсем забыла о своих ранах.
– Нет.
Он вытирает рот тыльной стороной ладони, его грудь тяжело вздымается, член стоит. Видимо, вылизав меня, он невероятно возбудился.
– Я трахнул тебя жестко. Хочешь повторить?
Я киваю, обессилев и не в состоянии произнести ни слова. Я очень сильно этого хочу.
Уит входит в меня, снова не надев презерватив. Ублюдок. Хотя мы и так никогда ими не пользовались. Он трахает меня в уверенном темпе, не сводя глаз. Волосы ниспадают вокруг его красивого лица. Я выгибаю спину, подаваясь бедрами ему навстречу, все мое тело покалывает в преддверии оргазма, который он скоро мне подарит. Не думаю, что он будет так же хорош, как тот, что должен был случиться сегодня днем. Было нечто первобытное в сексе на улице, среди руин, на виду у природы, пока легкий ветерок обдувал мою кожу, заставляя чувствовать себя живой. Я хочу однажды это повторить.
Может, завтра, если повезет.
– Черт, – шепчет он, блуждая по мне взглядом, будто не знает, куда посмотреть в первую очередь. – Я так сильно тебя ненавижу, Саммер.
Вместо этого я воображаю, как он говорит, что любит меня. Любит чертовски сильно. Именно это заставляет меня сорваться. Все тело замирает, когда оргазм внезапно захлестывает меня, и я дрожу, крича от удовольствия. Уит не сбавляет ритма, не сводя с меня глаз, и сжимает пальцами мои волосы. Тянет. Сильно. До боли.
Тем самым немного продлевает мой оргазм.
– Тебе нравится боль, – шепотом говорит он, не переставая меня трахать.
– Очень нравится.
– Тебе понравилось, когда я лизал твою задницу?
Я киваю.
– Я хочу сделать с тобой то же самое.
Он улыбается. Улыбается по-настоящему.
– Грязная чертовка. Ты серьезно?
– Я хочу делать с тобой все, – тихо признаюсь я.
Уит приподнимается надо мной, хватает за бедра и врывается в меня. Я обхватываю свою грудь ладонями. Сжимаю ее. Прищипываю соски. Он наблюдает, как завороженный, и я улыбаюсь. И не делаю больше ничего. Только улыбаюсь.
Он кончает. Падает на меня, содрогаясь надо мной своим большим телом, пока проливается и проливается внутрь. В меня выстреливает бесконечное количество спермы, и я прижимаю его к себе. Глажу по спине. Шепчу ему на ухо пошлости.
О том, как обожаю его член. Как приятно чувствовать его внутри. О том, как хочу ласкать языком его задний проход и одновременно дрочить ему. Такое вообще возможно? Уверена, что у меня бы получилось, и ему это нравится, судя по тому, как он резко подается вперед и со стоном совершает последний слабый толчок.
Он кончил так из-за меня. Из-за меня. Из-за того, что наблюдал за мной. Был во мне.
И лучше бы ему никогда не забывать об этом.
Глава 23Саммер
Близится Хэллоуин. Мое любимое время года. В школе не отмечают сам праздник кричащими декорациями в виде призраков, черных кошек и светильников из тыкв. Но кампус все же украсили огромными горшками с разноцветными хризантемами, стогами сена, сложенными возле входа, и разбросанными повсюду разнообразными тыквами. По словам Сильви, одна из сотрудниц столовой делает милые пугала с дружелюбными лицами, соломой вместо волос и маленькими шляпками на головах. Некоторые из учителей зажигают в своих кабинетах ароматические свечи с осенними запахами, и каждый раз, когда я их чувствую, меня сражает ностальгия.
Мама тоже так делала, когда я была младше. Сжигала за осень все свои осенние свечи, прежде чем перейти к рождественским ароматам. Она украшала дом милыми безделушками на тему Хэллоуина, которые собирала годами, и каждый октябрь меня охватывало приятное волнение, когда она доставала черно-оранжевые коробки для хранения вещей. Больше всего мне нравилось наряжаться к празднику, каждый Хэллоуин становиться кем-то другим, пускай всего на одну ночь. Меня до сих пор манит надеть костюм. Стать кем-то, кем я не являюсь.
Думаю, незадолго до дня рождения меня настиг кризис самоопределения.
По мере приближения тридцать первого числа среди учеников в кампусе становятся слышны перешептывания о запланированной вечеринке среди руин, на которые меня водил Уит, что укрепляет мои догадки о том, что именно он стал ее организатором. Хотя мне он о вечеринке ничего не говорил.
Мы видимся по вечерам один, два, иногда даже три раза в неделю. Мы дурачимся. Трахаемся. Но почти не разговариваем друг с другом. Он намеренно сохраняет дистанцию, будто слишком сильно продемонстрировал мне свою уязвимость в ту ночь, когда был явно расстроен тем, что причинил мне боль, оставил свою отметку, хотя еще недавно сам грозился, что жаждет это сделать.
На уроках мы тоже толком не общаемся. Ведем себя черство. Едва удостаиваем друг друга вниманием. Его взгляд всегда безжизненный, выражение лица бесстрастное. Я чувствую, будто теряю его, но не знаю почему. Я даже не знаю, почему это важно. Я должна радоваться. Но он все еще не вернул мой дневник, о чем мы не упоминаем.
Дело уже вовсе не в дневнике. Мне плевать. Пусть прочтет хоть весь до последней строчки, мне неважно. Больше неважно. Я хочу, чтобы Уит говорил со мной. Вел себя так, будто ему не все равно, как было прежде. Я не хочу, чтобы он забыл меня.
Но, кажется, это уже случилось. Я стала для него всего лишь привычкой. Девчонкой для секса. Он даже перестал мне угрожать.
Лучше бы он был жесток со мной, чем вел себя так, будто я вообще ничего для него не значу. Противоречивое отношение – худшее, что можно к кому-то испытывать, и мне кажется, что именно это Уит чувствует ко мне.
Это ужасно.
В пятницу вечером накануне Хэллоуина Сильви приходит ко мне в библиотеку после полудня. Ее глаза горят, лицо порозовело, полное энергии. Жизни.
Она в приподнятом настроении, и я сомневаюсь, что когда-нибудь видела ее такой хорошенькой. Такой живой.
– Пойдешь со мной за покупками.
– Куда? – спрашиваю я, испытывая отвращение от того, как мне тревожно. Что она от меня хочет? Почему я думаю, что все хотят меня доконать?