– Ты сводишь меня с ума. – Он прижимается ко мне, покрывает поцелуями шею. Грудь. Втягивает сосок в рот, водит руками по моим бокам, и меня захлестывает эйфория от его прикосновений, влажных губ и языка. Уит поднимает голову и смотрит мне в глаза. – Наблюдать, как ты трахаешь меня…
Я улыбаюсь. Так и было. Это я его трахнула, а всегда было наоборот. Я намеренно забрала у него власть.
– Тебе понравилось.
– Безумно понравилось. – Он берет мои руки и поднимает их над головой, обездвижив меня и глядя мне в глаза. – Я не хочу, чтобы ты завтра уезжала.
Я хмурюсь и закрываю глаза, когда он прижимается ко мне членом. Он снова возбужден. Нам достаточно податься бедрами, и он окажется во мне.
– Ты сказал, что я должна уехать.
– Я передумал. – Он целует меня и говорит, не отрывая губ от моих: – Хочу, чтобы ты осталась.
Уит входит в меня в тот же момент, когда я открываю глаза. Я издаю стон, как только он проникает медленно и глубоко, а потом выходит почти до конца и врывается снова. Он поддерживает ленивый темп, делая со мной то же, что я только что делала с ним, – и, боже мой, это так приятно.
Одной рукой Уит держит мои запястья над головой и двигает бедрами, придерживая меня за бок свободной рукой. Я обхватываю ногами его талию и прижимаюсь ближе, принимаю его глубже. Он меняет позу, смещаясь так, чтобы задеть точку внутри, от прикосновения к которой у меня перед глазами сверкают звезды, и его ленивые движения остаются в прошлом. Он трахает меня быстрыми, глубокими толчками, вколачивая в кровать. Пружины ритмично скрипят, комнату наполняет звук шлепков кожи о кожу, а потом он полностью замирает и кончает в меня с глубоким, прерывистым стоном.
Я не кончила. Не была даже близка к разрядке, но это неважно. Я могу думать только о том, что он мне сказал.
Я не хочу, чтобы ты завтра уезжала.
Хочу, чтобы ты осталась.
И о том, как мне хорошо от этих слов.
– Просыпайся, соня!
Что-то мягкое бьет меня по голове, заставляя резко проснуться, и я машинально натягиваю одеяло, чтобы убедиться, что я полностью закрыта. Возле кровати кто-то стоит, и я моргаю, чтобы сфокусировать взгляд.
Сильви. Смотрит на меня блестящими глазами и с озорной ухмылкой на губах.
Я смотрю вправо, поддавшись панике при мысли о том, что она застала меня голой в постели с ее братом, но его нет. Протягиваю руку и опускаю ее на холодные простыни.
Он ушел уже довольно давно.
– Ищешь своего тайного любовника? – хитро спрашивает она.
Я пропускаю ее вопрос мимо ушей, откидываюсь обратно на подушки и смахиваю волосы с лица.
– Сколько сейчас времени?
– Почти десять. Здорово же ты устала, раз спала так долго. Тем более что так рано пошла спать.
Я не поддаюсь на ее провокационные утверждения.
– Наверное.
– Я думала, ты вчера осталась спать со мной. – Она притворно дуется.
– Так и было. Но я ушла, потому что ты храпишь.
Сильви открывает рот.
– Я не храплю.
Я смеюсь.
– Нет, храпишь.
– О, – она хмурится. – Как неженственно с моей стороны.
Я решаю отплатить ей той же монетой.
– Неужели Спенс тебе об этом не говорил?
Сильви шмыгает носом, задрав его кверху.
– Я не спала со Спенсом достаточно времени, чтобы ему стало известно о характере моего сна.
– Какой вычурный способ сказать, что ты еще с ним не спала, – дразню я. Сильви лупит меня по плечу подушкой, которую, как оказалось, все еще держит в руках. – Давай признавайся. Чем вы со Спенсером занимались?
– Ничем. В этом и проблема. Я хочу чем-нибудь заняться, а он все время сопротивляется, – шутит она. – Думаю, он боится, что мой брат до него доберется.
Уит и правда умеет навести страха. Хотя прошлой ночью в моей постели он вовсе не был пугающим. Он был почти…
Милым.
– Вижу, как твой взгляд становится мечтательным. Перестань думать о нем. – Сильви снова бьет меня подушкой, на сей раз по макушке. – Ты пропустила семейный завтрак.
В животе урчит, словно по команде.
– Я умираю с голоду.
– Можем перекусить перед тем, как пойдем за покупками. – Она колеблется всего мгновение. – Пока мы завтракали, мама предложила Уиту пригласить Летицию на ужин в честь Дня благодарения.
Аппетит сразу пропадает.
– Что он ответил?
– Отказался. Сказал, что не хочет ее здесь видеть. – Сильви плюхается на край кровати, отчего та пружинит. – Потом мама предложила отправить тебя домой. Утверждала, что ей из-за тебя – цитирую – «некомфортно».
Желудок скручивается болезненным узлом. Господи, до чего ужасная женщина. Хотя, наверное, не стоит ее винить за то, что она не желает видеть в своем доме дочь любовницы бывшего мужа во время веселых семейных каникул.
Вот так запутанная ситуация.
– Уит снова ей отказал. Ты остаешься. Они поругались. – На губах Сильви играет легкая улыбка. – Из-за тебя.
Я молча перевариваю ее слова. Вчера я была уверена, что Уит выступал за то, чтобы я уехала, а Летиция осталась. Что же изменилось? Причиной стала ночь объятий? Вот и все, что для этого потребовалось?
Очень в этом сомневаюсь.
– Мы с Уитом…
– Вместе, – заканчивает за меня Сильви. – Он также упомянул об этом матери.
– Что? – восклицаю я, округлив глаза. – Он этого не делал.
– Вроде как делал. – Сильви пожимает плечами. – Сказал, что ты и его гостья тоже и он отказывается отправлять тебя обратно в школу, чтобы ты проводила праздники в одиночестве. Ты остаешься. Он затыкал мать всякий раз, когда она пыталась возразить. Было забавно.
– Рада, что тебе понравилось, – говорю я, а мысли путаются. – Где он сейчас?
– С отцом. Уит пошел к нему в кабинет. Сказал, что нужно обсудить кое-какие дела. – Сильви смотрит на меня хитрым взглядом. – Думаю, это связано с тобой.
– Сомневаюсь. – Я закатываю глаза, не желая беспокоиться по этому поводу. Возможно, Сильви преувеличивает. Может, Уит ужасно со мной обойдется, когда увидимся в следующий раз. Такова его привычная манера поведения. Быть страстным в одно мгновение и омерзительным в другое.
С чего бы это изменилось?
– Хочешь пойти со мной по магазинам? – спрашивает Сильви. – Или будешь слоняться возле папиного кабинета и надеяться, что Уит скоро выйдет?
В ее голосе смутно слышится ревность, а я никогда не сталкивалась с этой ее стороной.
– Я твоя гостья, – подчеркиваю я. – И с радостью пойду за покупками.
Она искренне улыбается.
– Ура. Ну, собирайся, соня.
Я понимаю, что Сильви полностью одета, а на мне вообще нет одежды.
– Эм…
– Что?
– Мне нужно пару минут. Я эм… – указываю на себя рукой, – в непристойном виде.
Сильви смеется.
– Саммер, ты что, голая под одеялом?
Щеки горят.
– Возможно.
– Значит, он вчера прокрался в твою комнату, – Сильви встает и идет к двери. – Я спрашивала у него, но он все отрицал.
– Отрицал? – тихо переспрашиваю я.
– Да, но покраснел, как и ты сейчас, так что я сразу поняла, что он врет. – Она оглядывается через плечо. – Я вас не выдам. Сохраню вашу тайну.
«Очень на это надеюсь», – думаю я, когда Сильви уходит.
Но меня пугает, что ей так много известно. Она может рассказать родителям. Всем в школе. Она знает, что мы с Уитом вытворяем.
Сильви может разрушить мою жизнь по щелчку пальцев. Конечно, Уит тоже может ее разрушить, когда прочтет чертов дневник, который отказывается мне возвращать.
Я быстро принимаю душ и одеваюсь, оставив волосы распущенными, в их естественном состоянии, а именно: беспорядочными волнами, которые мне не особо нравятся, но почему-то сегодня выглядят хорошо. Хотя знаю, что маме они никогда не нравились в таком виде. Я думаю об этом, пока крашу ресницы тушью. Она всегда хотела, чтобы мои волосы были безупречно выпрямлены или безупречно завиты.
Но я не безупречна. Я совершала поступки и говорила слова, которыми не горжусь, и это нормально. Мы все совершаем ошибки, и нам это позволено, ведь мы всего лишь люди, так ведь?
Я смотрю на себя в зеркало, думая об одной конкретной допущенной ошибке. О пожаре той ночью.
Это я во всем виновата. Из-за меня погибли Йейтс и Джонас. И хотя я не особо скорблю по сводному брату (отчего чувствую себя еще хуже), все же скучаю по Джонасу. Он был хорошим человеком.
Добр ко мне. И к маме, невзирая на все, что она ему сделала.
Расправив плечи, бросаю тушь в косметичку и застегиваю молнию, говоря себе, что мне нужно перестать думать о… обо всем. Я не могу изменить прошлое. Остается смириться.
Как бы трудно это ни было.
Прихватив пальто, я выбегаю из комнаты и закрываю дверь, но замираю как копанная, когда вижу в коридоре Сильвию Ланкастер, которая будто бы ждет меня. Мы встречаемся взглядом, и ее темные голубые глаза прищуриваются, когда я подхожу ближе.
– Доброе утро, – здороваюсь я, заставляя себя быть дружелюбной.
– Вижу, спишь допоздна, – холодно бросает она.
Я встаю прямо перед ней и внимательно рассматриваю. На ней бледно-розовое шелковое платье, и я гадаю, собирается ли она куда-то. Распрямляю плечи. Ни за что не позволю ей запугать меня.
– Я устала.
– Не сомневаюсь. Учитывая, что всю ночь ты провела с моим сыном. – Я уже собираюсь возразить, но она перебивает меня, резко помотав головой. – Мой сын делает, что хочет и с кем хочет. Я не удивлена, что между вами что-то происходит.
Ее голос сочится отвращением.
Не знаю, что на это ответить. Из-за Сильвии я окончательно лишилась дара речи, и, судя по довольному выражению ее вечно осунувшегося лица, она крайне этому рада.
– Ты не первая, и не последняя, знаешь ли. Однако тебе как-то удалось убедить обоих моих детей, что они должны проводить с тобой время, тогда как мы знаем правду, – говорит она.
Я ошарашена тем, что она намекает, будто я плохой человек.
– Какую правду?
– Что ты шлюха, как и твоя мать. – Она приподнимает тонкую бровь, ожидая, что я стану все отрицать.