Но я нигде не могу ее найти.
Дверь в ее спальню закрыта, и я чувствую, что она уехала, еще до того, как нашел тому подтверждение. Внезапно я ощущаю пустоту. Будто мое сердце перестает биться, когда я хватаюсь за дверную ручку, считаю до трех и вхожу в комнату.
Ее вещей нет. Стопка одежды лежит посередине неубранной кровати. Той самой кровати, на которой я трахал ее прошлой ночью.
На прикроватной тумбочке лежит аккуратно сложенный лист бумаги с моим именем, написанным печатными буквами.
УИТ
Нахмурившись, я открываю письмо и вижу, что оно напечатано. Очень странно.
Я должна уехать. Сегодня утром я поняла, что все же не хочу быть с тобой. Я знаю, что твоя жизнь полностью распланирована и мне в ней нет места. И хотя нам было хорошо вместе, я знаю, что это ненадолго. Поэтому уезжаю, пока мы не причинили друг другу слишком много боли. Все равно твое место рядом с Летицией. Она твоя судьба.
Прости, что напечатала письмо, но у меня так сильно дрожали руки, что я не могла писать. Я нашла принтер в кабинете твоего отца и набрала письмо в приложении для заметок.
Береги себя,
Я сминаю записку и, сжав ее в кулаке, выхожу из комнаты. Не останавливаюсь, пока не дохожу до приемной матери, и ощущаю ее запах, не успев даже войти. Сам не пойму, откуда я знал, что она будет здесь. Но точно знал, что она не готовит сегодняшний семейный ужин на кухне.
Она вообще не умеет готовить.
Я не утруждаюсь постучать в приоткрытые двойные двери. Просто вхожу и бросаю скомканный лист бумаги, целясь ей прямо в голову. Мать поднимает взгляд в последнюю секунду и приоткрывает рот, когда бумажный шарик попадает ей прямо в нос, а потом падает на стол.
– Уит. – Похоже, она в ярости.
Хорошо. Значит, мы на равных. Испытываем похожие эмоции.
– Что ты ей сделала? – требую я ответа.
Мать даже не утруждается посмотреть на смятый листок.
– О ком именно ты говоришь?
– Ты знаешь, о ком, – говорю я сквозь зубы.
Мама издает вздох. Смахивает бумажный шарик в сторону и упирается руками в стол.
– Милый. Это должно было случиться.
– Что должно было случиться?
– Что твоя… как бы ты ее ни называл, бросит тебя ради другого.
– Да о чем ты вообще? Что ты с ней сделала? Что ты ей наговорила? – В моем голосе слышна едва сдерживаемая ярость.
– Она пришла ко мне. – Мама выпрямляет спину, как всегда, воплощая элегантность. Безупречно собрана, не выбивается ни один волосок. Ничто никогда не нарушает ее спокойствие. Даже когда она узнала, что последние десять лет брака муж изменял ей с множеством разных женщин, я ни разу не видел, чтобы она выходила из себя или кричала.
Меня бесит, когда она так спокойна.
– Кто к тебе пришел? Саммер?
– Да. Я не хотела тебе говорить, но она потребовала у меня денег, угрожая, что в противном случае пойдет в полицию и сообщит, что ты ее изнасиловал. – Мать сбрасывает бомбу с абсолютным спокойствием.
Меня ослепляет ярость. Неужели Саммер в самом деле стала бы так делать?
– Изнасиловал ее? Да ты, мать твою, шутишь? Тогда пусть идет в полицию! Все было с ее согласия.
– О, я знаю. Поверь, мне все сообщили о ваших… развлечениях по всему дому.
Я начинаю расхаживать по приемной матери, запустив руки в волосы. Голова идет кругом от всего, что она только что мне рассказала. Мне трудно в это поверить. Только сегодня утром мы с Саммер проснулись в одной постели. Она положила голову мне на грудь, а я водил пальцами по ее шелковистым волосам. По случаю праздника мы говорили о том, за что благодарны, но так и не упомянули друг о друге, хотя мне хотелось сказать ей, как сильно я благодарен за то, что она появилась в моей жизни.
Я идиот.
– Она в самом деле угрожала заявить на меня в полицию? – Я перестаю мерить комнату шагами и смотрю на свою красивую бесстрастную мать.
– Да. Конечно угрожала. Просила денег, и я дала их ей. А потом она уехала. – Она бросает беглый взгляд на скомканный клочок бумаги у ее локтя. – Полагаю, это от нее.
Меня осеняет. Я не верю, что Саммер так бы со мной поступила. Только не после всего, что между нами было.
– А я предположил, что письмо от тебя.
Надо отдать ей должное, моя мать – прекрасная актриса. Даже не вздрагивает от моего обвинения.
– С чего же ты это вообще взял?
Я подхожу к ее столу, беру записку и расправляю ее, чтобы прочитать вслух.
– Она твоя судьба. – Я бросаю на нее взгляд. – Только ты говоришь такую чушь.
– Кого именно она имеет в виду? Летицию? – спокойно спрашивает мать.
– Какая удачная догадка, черт подери. Да, Летицию. И она подписала записку Сэвадж. Она бы никогда так не сделала.
– Разве это не ее фамилия? Разве ты не так ее называешь?
Больше нет. Не так. Сама она никогда не называет себя по фамилии. Никогда. Это моя фишка. Она Саммер. Моя Саммер.
– Ты это написала.
– Нет.
– Она не пыталась тебя шантажировать.
– Пыталась. Я дала ей сто тысяч долларов, чтобы она оставила тебя. Вот и все. Все, чего ты для нее стоишь, – говорит мама, сохраняя спокойный тон и выражение лица.
– Я тебе не верю. – Я сминаю листок и снова бросаю в нее, но на сей раз она уклоняется, и комок падает на пол. – Я буду ее искать.
– Не смей.
– Я буду. К черту твой ужин. Хватит с меня. – Я разворачиваюсь, но она быстро реагирует. Мчится за мной до дверей и, проскочив вперед, закрывает их.
– Отойди.
– Нет. Ты никуда не пойдешь. Ужин уже через пару часов. Летиция и ее семья только что приехали.
– Ты пригласила Летицию с семьей на ужин в честь Дня благодарения? – в неверии спрашиваю я.
– Конечно пригласила. Честно говоря, это была идея твоего отца. Он счел, что будет хорошим проявлением добрых намерений показать, что вы двое по-прежнему преданы друг другу, – поясняет она.
– Я не женюсь на ней.
– Женишься.
– Не женюсь! – Эти два слова яростно вырываются из горла, отзываясь легкой болью, и я наконец-то вижу от матери реакцию. Она съеживается, прижавшись спиной к двери. – Я не женюсь на ней. Я уже ясно дал отцу это понять. Он сказал, что не возражает. Это моя жизнь. Мой выбор.
– Он просто потакал тебе, дорогой. Он знал, что происходит между мной и твоей маленькой шлюхой, и пытался отвлечь тебя, чтобы мы смогли выгнать ее отсюда без твоего вмешательства. Поверь мне, без нее тебе будет лучше.
– Как он, черт возьми, мог узнать, что Саммер приходила к тебе и угрожала? – спрашиваю я.
В ее словах нет никакой логики. Она это знает. Я подловил ее, о чем мне говорит выражение ее лица.
– Ты подкупила ее, – догадываюсь я, когда в голове складывается цельная картина. – Заплатила ей, чтобы она ушла.
– И она взяла деньги. – Мать, как всегда, надменно вздергивает подбородок. – Без колебаний. Как это ее характеризует?
– Уйди с дороги, – произношу я, понизив голос.
Она сердито смотрит на меня, но не сходит с места.
– Мама. – Я тесню ее, взявшись за ее костлявое, внезапно задрожавшее тело. – Уйди. – Отталкиваю мать в сторону и, открыв дверь, вижу на пороге Сильви, которая, как обычно, подглядывает за нами.
– Ты тоже к этому причастна? – бросаю я, проходя мимо.
Она спешно шагает рядом, как ни странно, не отставая, несмотря на ее якобы ослабленное состояние.
– Не выставляй себя идиотом из-за этой девчонки, Уит. Она того не стоит.
– Вижу, мать уже влезла тебе в голову, – говорю я с усмешкой, спускаясь по лестнице.
Сильви идет в ногу со мной.
– Она использовала меня, чтобы подобраться к тебе. Неужели ты не видишь? Ей просто нужны наши деньги.
– Наши деньги. – Я резко останавливаюсь посреди лестницы, и Сильви замирает ступенькой выше. – Да, она так жаждет моих денег, что постоянно выпрашивала подарки. Я не потратил на нее ни цента, Сильви. Ни единого цента.
– Она ждала их не от тебя. Почему, по-твоему, она приехала сюда со мной? И что, должно быть, осознала по приезду? – Сильви машет руками, указывая на просторный вестибюль, в котором мы сейчас стоим. – Посмотри вокруг ее глазами. Посмотри. Для нас это привычно, но она даже представить себе не могла такое богатство. Она хочет заполучить его часть. Часть нас.
– Ты ее предала, так ведь? – спрашиваю я тихо. Убийственно. Я люблю сестру, но знаю, как она может себя повести. В конце концов, она ведь Ланкастер. – Ты заревновала, когда она выбрала меня, а не тебя, и взгляни на себя. Обижена и хочешь отомстить. Тебе плевать, что она может испытывать настоящие чувства. Она человек, Сильви. Ты была ее подругой.
– А ты что, ее парень, что ли? – Сильви приподнимает бровь.
Сделав глубокий вдох, я чувствую, как с выдохом раздуваются ноздри.
– То, что происходит между нами, не поддается определению.
– Ой, как удобно. – Она указывает пальцем мне в лицо. – Она использовала меня. И тебя тоже. Просто ты не хочешь это признавать.
Я смотрю, как она чуть ли не вприпрыжку сбегает по оставшимся ступеням и зовет Спенсера. Слышу, как он отвечает под красноречивый смех и звон бокалов, и сестра мчится в ту сторону. Уверен, все общаются с нашими новоприбывшими гостями.
В этот момент мать спускается по лестнице, не сводя с меня прищуренных глаз.
– Тронешь меня, и я расскажу твоему отцу.
Я закатываю глаза, но ничего не говорю.
– И присоединяйся к нам. Ужин скоро подадут. Ты должен увидеться с Летицией и ее семьей до того, как мы сядем за стол, – произносит она приказным тоном. Будто я должен с готовностью с ней соглашаться.
Спустившись к подножию лестницы, она оборачивается и с ног до головы окидывает меня взглядом.
– И переоденься. Выглядишь так, будто собрался на пробежку.
– Пошла ты, – выплевываю я вполголоса, но она не слышит. Развернувшись, я снова поднимаюсь наверх, но иду не в свою комнату.
Я возвращаюсь в приемную матери.
Дверь заперта, и я с досадой дергаю за ручки. В этот момент одна из горничных выходит из комнаты Саммер и идет по коридору прямо ко мне. Когда мы встречаемся взглядом, она замирает, округлив темные глаза.