Но приехав сюда, я обрела намного больше.
В своей жизни я совершила много ошибок. И продолжу их совершать, но сейчас чувствую себя увереннее. Более зрелой. Я знаю, что мне еще предстоит много работы над собой, но в штатах я шла в никуда. В школе «Ланкастер». В отношениях с матерью. Если бы я осталась там, бог знает, что бы со мной было. Несомненно, я пошла в мать, но не собираюсь идти по ее стопам.
Я вижу ее ошибки. Вижу, что она продолжает их совершать.
Я отказываюсь использовать мужчин, зависеть от них. Я хочу влюбиться в мужчину без оглядки на его благосостояние. Мне все равно, богат он или нет – я уже знаю, что счастье за деньги не купишь. Я хочу построить карьеру и свою жизнь так, чтобы зависеть только от себя.
И больше ни от кого.
По иронии, сразу после того, как я окончила школу, но еще не улетела в Европу, мама призналась, что кое-что утаила от меня: Джонас оставил мне небольшое наследство. Счет, которым я могу воспользоваться для учебы в колледже или для всего, чего пожелаю. Я воспринимаю эти деньги как подарок.
Благословение от Джонаса. Мне жаль, что мы его потеряли. Я знаю, что мама запаниковала и решила, что мы лишимся всего, в чем, наверное, была права. Мне тошно, что он умер из-за этого. Я любила его как родного отца, хотя не уверена, какие чувства к нему испытывала мама под конец их отношений.
Однако Йейтса мне совсем не жаль. Надеюсь, он горит в аду.
Замечаю бутик Van Cleef and Arpels неподалеку и подхожу, чтобы рассмотреть витрину. Я задерживаю взгляд на сверкающих бриллиантах. Специальная коллекция, посвященная Ромео и Джульетте, напоминает мне об углубленных уроках английского, которые мы посещали с Уитом в выпускном классе. Обреченные возлюбленные, которым запрещено видеться по воле враждующих семей.
Знакомо.
Украшения сверкают и сияют в свете ламп. Van Cleef – один из самых дорогих, самых вожделенных брендов. Джонас подарил маме их ожерелье Alhambra на день рождения, когда мне было четырнадцать. Было время, когда она носила его каждый день, демонстрируя всем встречным, что она достаточно богата, чтобы быть обладательницей такого украшения.
Отвернувшись от витрины, я направляюсь в Ritz. Вхожу в отель и изо всех сил стараюсь не показаться деревенщиной, которая не может оторвать взгляда от окружающей роскоши. Вестибюль великолепен, и я будто оказываюсь в другом времени. Воздух благоухает. Люди элегантны. Повсюду расставлены пышные цветочные композиции, над головой висят сверкающие люстры, окутывающие пространство рассеянным светом.
– Мое любимое время года!
Я оглядываюсь и вижу, как по изящно изогнутой лестнице ко мне спускается Монти с улыбкой на дружелюбном лице. Я мчусь к нему, и он заключает меня в крепкие объятия. Льну к нему и обнимаю, радуясь, что мы остались друзьями. Он каким-то образом нашел меня в Интернете связался через личные сообщения. С тех пор мы поддерживаем связь. Когда он недавно написал мне, что будет в Париже и хочет встретиться, я не могла не согласиться.
– Я так рад тебя видеть! – говорит он, отстраняясь, но продолжая держать меня за плечи. Беззастенчиво рассматривает меня в свойственной ему манере. – Выглядишь чудесно. Париж пошел тебе на пользу.
– Ты тоже замечательно выглядишь, – отвечаю я. Так приятно видеть знакомое лицо. – Зачем ты приехал?
– О, милая, давай поговорим об этом позже, когда присядем. А пока выпьем чаю и все обсудим.
Монти ведет меня в чудный ресторан как из парижской мечты. Огромные окна обрамляют красивые позолоченные рамы, потолок выкрашен в небесный цвет, а обитые панелями стены – в молочно-белый. Вся мебель кремового, бледно-розового и золотистого цветов, на столах белоснежные скатерти и стеклянные вазы, в которых стоят нежные композиции из свежих цветов.
Мы садимся на изящные стулья, и я молча любуюсь Монти, который выглядит здесь в своей стихии. На нем коричневый костюм в клетку без галстука и пастельно-желтая рубашка, отросшие волосы падают на лоб, а глаза блестят озорством, когда он смотрит на меня.
– Ты одета… безупречно. – Он с улыбкой рассматривает мой наряд.
На мне простое платье с цветочным принтом, которое я нашла в небольшом магазинчике прошлым летом. Волосы распущены, в ушах гвоздики с бриллиантами, которые мне подарил Джонас на шестнадцатый день рождения. Я взяла с собой одну из старых черных маминых сумок от Chanel, но только потому, что пришла в Ritz, и надеюсь, что выгляжу соответствующе.
Всегда отчаянно стараюсь вписаться. От этой привычки оказалось трудно избавиться.
– Я как раз подумала о тебе то же самое, – говорю я с улыбкой.
– Ты про это старье? – Монти опускает взгляд на свою грудь, а потом снова смотрит на меня. – Хотел быть похожим на денди.
– Думаю, у тебя получилось.
Подходит официант, и Монти заказывает нам чай.
– Еще рано, – говорит он, когда официант уходит. – Они пойдут нам навстречу и дадут посидеть здесь пару часов и посплетничать, пока наконец не настанет время обеда, и мы сможем сделать заказ из меню. Или у тебя другие планы?
– Я освободила весь день только для тебя.
Он упирается локтем в стол, подпирает подбородок и сморит на меня, хлопая ресницами.
– Расскажи, чем ты занимаешься. Со сколькими красавчиками познакомилась? Как не поправилась на двадцать килограммов со всей местной выпечкой с маслом? Клянусь богом, милая, ты стройна как никогда.
– Сначала скажи мне, зачем ты прилетел. – Я нисколько не изменилась в том, что касается разговоров о самой себе.
Мне все так же не нравится это делать.
– Ох, господи. Разумеется. – Он небрежно машет рукой. – Я прилетел ради одного обладателя хрена. К сожалению, он превратился в хренова мудака и выставил меня из своей маленькой дерьмовой квартирки. И теперь всю следующую неделю я коротаю в Ritz и не знаю, что делать дальше. Поменять билет и вернуться домой пораньше? Или приятно провести время в городе любви?
– Ты должен остаться. – Я тянусь через стол и нежно касаюсь его руки. – Посмотреть Париж. Съесть уйму выпечки с маслом.
– Один? – Он хмурится. – Я бы предпочел проводить время в дерьмовой квартирке с тем дерьмовым парнем с огромным членом. Если только, может, ты хочешь показать мне достопримечательности.
– Разве ты здесь раньше не был? Наверняка сам можешь показать мне город лучше, чем смогла бы я, – напоминаю я.
– Это правда. Уверен, ты успела побывать на автобусной экскурсии и подняться на Эйфелеву башню, я прав? – Он приподнимает бровь.
Я закатываю глаза.
– Конечно, я сделала это в первую очередь. Я впервые сюда приехала. Но теперь мне это наскучило. Бываю только в Лувре во время занятий. В остальном мне тут совсем не нравится. Слишком много туристов.
– Ах, а скоро начнешь курить сигареты, сидя возле маленького кафе и источая презрение. – Он смеется с явным восторгом. – Париж точно пошел тебе на пользу.
– Мне жаль, что у тебя не сложилось с твоим парнем, – тихо говорю я, когда его смех смолкает. – Ты грустишь из-за расставания?
– Милая, я совсем не грущу. Я бы не назвал это расставанием. Я приехал сюда ради секса. Вот и все. Это не было великой любовью. Отнюдь не то, что ты пережила. – Монти фыркает.
Он единственный, кому я рассказала о Уите и о том, что между нами произошло. Я не стала вдаваться в подробности, но ему известно достаточно. И сейчас, даже год спустя, он считает нас несчастными возлюбленными, которым суждено было быть вместе, пока семья Уита не вмешалась и все не испортила. В глазах Монти мы современная версия Ромео и Джульетты.
Вот бы все было так просто.
Следующий час мы сплетничаем и смеемся, и я жадно ловлю каждое слово Монти, пока он рассказывает обо всем, что случилось за прошлый год. В декабре он окончил МТИ и теперь взял годичный перерыв между колледжем и началом настоящей жизни.
– Это фишка такая? – спрашиваю я, хмурясь.
– Нет. Наверное, нет. Но я сделал это своей фишкой. Кто хочет сразу приступать к работе и вкалывать до конца своих дней? – Он машет рукой. – Точно не я.
– А тебе вообще нужно работать? – спрашиваю я, делая глоток чая с молоком.
– Нет конечно. Даже моим внукам не нужно будет работать, хотя я в любом случае не планирую ими обзаводиться. Но мне станет скучно. Путешествовать и сменять одни отношения за другими можно только до поры до времени. О, а еще ходить по магазинам.
– Ты любишь ходить по магазинам? – спрашиваю я с надеждой. Мне вдруг безумно хочется заскочить в пару магазинов. Люксовых и красивых. Как маленькое коммерческое произведение искусства.
– Я гей и интересуюсь модой. Конечно, я люблю ходить по магазинам, – отшучивается он, закатывая глаза. – Давай пообедаем, и я куда-нибудь тебя свожу.
Мы заказываем салаты и сэндвич на двоих. Еда восхитительна, как и компания. Монти рассказывает мне множество историй о людях, о которых я слышала, но которых не знаю лично. О младших братьях и сестрах парней, с которыми училась в школе. Даже упоминает о Сильви.
– Она попала в больницу перед Рождеством, – говорит он, понизив голос. – Чуть не умерла.
– Что? – Пускай мне тошно от того, как она со мной поступила, но Сильви всегда будет мне небезразлична. Даже если сама презирает меня.
– Да. – Он кивает с серьезным выражением лица. – Семья держала все в строжайшем секрете. Но сейчас она вышла. Кажется, ее выпустили под Новый год, но никто по-прежнему не знает, что именно с ней не так. Она так и не вернулась в школу «Ланкастер». Слышал, Спенс сам не свой.
– Это ужасно, – говорю я, потупив взгляд в стол, разум наполняют воспоминания о Сильви. Она была добра ко мне… до поры до времени. – А как там… Уит?
– А что Уит?
В голосе Монти слышится столько едва сдерживаемого веселья, что я резко поднимаю на него взгляд и прищуриваюсь.
– Что знаешь ты, чего не знаю я?
– Много чего, – протягивает он с дьявольской улыбкой. – С чего начать?
– Первым делом расскажи самые пикантные новости. – Я наклоняюсь вперед, жаждая их услышать. Хорошие и плохие.