В считаные мгновения мы оказываемся в номере, окутанные тишиной и обманчивым спокойствием. Я отнюдь не спокойна. Во мне царит настоящий хаос. Сердце готово вырваться из груди. Дыхание учащается, в горле встает ком, руки заметно трясутся.
Дверь захлопывается, погружая нас в темноту. Уит берет мою дрожащую руку и ведет меня вглубь номера.
– Иди сюда, посмотри на этот вид, – говорит он, окутывая меня своим низким голосом и напоминая о том, что я в самом деле здесь, и, да, мы в самом деле вместе. В этом гостиничном номере в центре Парижа холодной ночью ранней весной.
Это не сон. И не кошмар.
Уит подводит меня к окну, распахивает его легким толчком, и по мне ударяет поток холодного воздуха, отчего и без того возбужденные соски отзываются болью. Я выглядываю вслед за ним, высовываюсь из окна и любуюсь восхитительным видом. Город простирается перед нами, как одеяло. Вдалеке виднеется Эйфелева башня, которая являет сверкающее световое шоу. Я смотрю, как завороженная, позволяя себе проникнуться романтизмом момента. Уит стоит позади, едва ощутимо прикасаясь руками. Спускает шубу по плечам, по рукам, пока она не падает ворохом у моих ног. Он прижимается ко мне своим твердым теплым телом, придерживая меня, и я никак не могу подавить дрожь. Из-за холода.
Из-за него.
– Мне кажется, все это не по-настоящему, – шепчу я.
– По-настоящему, – отвечает он, уткнувшись мне в шею, обнимая меня и опуская ладони мне на живот. – Я наконец-то нашел тебя, Сэвадж. И больше не отпущу.
Его слова и то, как он их произносит, нисколько не изменились. Они звучат как обещание.
Угроза.
Я рада обоим вариантам.
Рада быть с ним.
Невзирая на все, что между нами произошло, и все, что он мне сделал, я счастлива.
Очень счастлива.
Глава 48Саммер
Я просыпаюсь словно в трансе, поначалу в голове царит сумбур, пока я пытаюсь сфокусировать взгляд на окружающей обстановке. Смахиваю волосы с лица и, щурясь, всматриваюсь в темноту, но едва могу что-то разглядеть, даже когда глаза привыкают. Я слышу глухой и настойчивый шум машин, доносящийся откуда-то снизу, время от времени перемежаемый неистовым воем сирен. Нетерпеливым ревом клаксона.
Я поворачиваюсь на кровати, и матрас прогибается. Теплое тело пододвигается ко мне, сильные руки обхватывают со спины. Уит прижимается ко мне, крепко обнимая мускулистыми руками, припадает горячими губами к шее, пальцами щупает меня между ног.
Издаю стон, когда он прикасается ко мне, но вовсе не такой стон, какой он хочет услышать.
– Хватит, – еле слышно произношу я в агонии, а этот садист смеется.
– Я тебя вымотал, – утверждает, а не спрашивает он.
– Сомневаюсь, что смогу вынести еще один оргазм, – признаюсь я. Уже сбилась со счета, сколько раз я кончила прошлой ночью.
Пока не оттолкнула его прочь, когда клитор уже жгло, а тело и разум окончательно истощились.
– Я же говорил, что оттрахаю эту красивую маленькую киску до безумия. – Он жадно целует меня в шею, прижимаясь бедрами. Его возбужденный член, тяжелый и настойчивый, скользит между ягодиц, и я закрываю глаза, собираясь с духом.
Сомневаюсь, что вынесу, если он снова трахнет меня туда.
– Засыпай, моя маленькая милая шлюшка, – напевает он мне на ухо, проводя пальцами по щеке. – Отдохни немного. Силы тебе понадобятся.
В считаные минуты я снова погружаюсь в глубокий сон и еще долго не просыпаюсь.
И мне не снятся сны.
Блаженство.
Когда я просыпаюсь в следующий раз, шторы раздвинуты, впуская в комнату теплый свет. Вижу у изножья кровати со вкусом сервированный стол, на котором стоят два блюда, накрытых клошами. Рядом столовые приборы и стеклянная посуда, корзинка, полная разнообразного хлеба, и тарелка с кусками сливочного масла. На стойке возле стола в ведре со льдом лежит бутылка, как я предполагаю, шампанского.
Праздничный завтрак? Я возлагаю слишком большие надежды. Нам с Уитом нечего праздновать, если только он не считает наше возвращение к прежним ролям стоящим поводом.
– Ты не спишь.
Я поворачиваюсь на звук его голоса, и вижу, что он стоит на пороге ванной комнаты, прислонившись к дверному косяку. Руки в карманах, бледно-голубая рубашка полностью расстегнута, открывая гладкую мускулистую грудь. Его волосы влажные, будто он только из душа, и, боже мой, сомневаюсь, что он когда-либо выглядел таким привлекательным. Таким расслабленным.
Таким умопомрачительно красивым.
– Доброе утро, – хрипло говорю я.
– Скорее день. – Он отталкивается от двери, подходит к кровати и, остановившись с моей стороны, наклоняется и целует в распахнутые от удивления губы. – Доброе утро, красавица.
Я смотрю на него, прижимая к груди белоснежное одеяло и лишившись дара речи.
– Есть хочешь? – Он посматривает на стол. – Пару минут назад принесли еду в номер.
О господи, они видели, как я голая распростерлась на кровати? Когда проснулась, я была почти полностью укрыта одеялом, только нога торчала из-под него. Как неловко.
Должно быть, Уит чувствует мое смущение, потому что выражение его лица становится мягче.
– Я пододвинул стол и стойку ближе к кровати. Все оставили возле двери в номер. Идем. – Он подает мне руку. – Давай поедим.
– Хм, я голая. – Я плотнее кутаюсь в одеяло, чувствуя себя странным образом неуютно. Я не привыкла к доброму Уиту. Это… сбивает с толку.
– Значит, принесу тебе еду. – Он подходит к столу и снимает серебряные клоши с тарелок, на которых лежит роскошный завтрак из омлета и хрустящих полосок бекона, дополненный маленькими мисочками с разнообразными фруктами.
В животе урчит, и я ловлю взгляд Уита.
– Бекон?
– В этом отеле подают американский завтрак, – поясняет он. – Хочешь круассан?
– Да, пожалуйста.
У меня идет кругом голова, пока я наблюдаю, как он делает повседневные дела, заботится обо мне.
– Кофе? – спрашивает он, глядя мне в глаза.
– Со сливками, пожалуйста.
– Шампанского?
Заманчиво, но мне сейчас не нужен алкоголь.
– Чуть позже.
Уит приносит мне тарелку, на которой столько еды, сколько мне точно не съесть, и подает ее с тканевой салфеткой и приборами. Ставит кружку, до краев наполненную кофе, на тумбочку, а потом берет то же самое себе и устраивается на кровати рядом со мной, подложив под спину подушки.
Мы едим в приятной тишине, и к концу завтрака напряжение между нами нарастает все сильнее и сильнее. Я бесконечно долго ем круассан, отрывая от него крошечные кусочки, и уже съела все фрукты, почти весь омлет и, конечно же, давно слупила бекон.
– Ты нервничаешь, – замечает он, когда молчание затягивается. – Я чувствую.
Я ставлю тарелку на столик, вытираю рот салфеткой и смотрю на Уита.
– Конечно, я нервничаю. Я все еще не понимаю, что происходит. И почему ты здесь. Зачем договорился с Монти и устроил вчерашний ужин. Я не понимаю, Уит.
– Я знал, что ты ни за что не согласишься увидеться со мной, если просто попрошу. Мне нужно было использовать элемент неожиданности, чтобы заманить тебя и снова оказаться с тобой рядом, – объясняет он.
– И вот я, как идиотка, лежу в твоей кровати. Идеальная маленькая шлюха. – Я произношу последнюю фразу себе под нос, и меня захлестывает чувство стыда, заставляя пожалеть о том, что я так много съела.
– Не называй себя так, – твердо произносит он.
– Почему? Это правда. Так ты всегда меня называл, с нашей первой встречи. Этого ты хотел от меня с самого начала. Ты хотел мое тело. Хотел уничтожить мою самооценку и полностью меня контролировать. Хотел, чтобы я выполняла все твои прихоти, хотел играть со мной, трахать и мучить. Тебе не надоело?
Он с громким стуком бросает свою тарелку на тумбочку и тянется ко мне, но я отодвигаюсь, нуждаясь в личном пространстве.
– Все не так. С твоих слов все, что было межу нами… гнусно.
– Потому что это и было гнусно. – Одеяло падает, и я скрещиваю руки на груди, прикрывая ее, потому что не хочу, чтобы Уит на нее смотрел.
Но, конечно, он смотрит. Глаз не сводит. Глядит на меня так, будто не может наглядеться.
– Хочешь знать правду? Я одержим тобой, – хрипло шепчет он с мольбой во взгляде. – Поначалу я ненавидел тебя и все, что ты олицетворяла. Потом, несмотря ни на что, меня начало тянуть к тебе. В итоге мне стало необходимо заполучить тебя, а когда я сделал это, то никак не мог тобой насытиться.
Я смотрю на него, дрожа от неведомых эмоций. Господи, когда он так близко, я становлюсь сама не своя. Его слишком много.
– Ты хоть знаешь, какая ты сильная? Как ты чертовски прекрасна? Ты разгуливала по кампусу, будто у себя дома, невзирая на то, что я при каждом удобном случае пытался разрушить твою репутацию. Я восхищался твоей силой. И уважал ее, – признается он.
– Уважал меня? Брось. Ты наслаждался тем, что унижал меня при любой возможности, – отвечаю я, опустив руки. Черт с ним. Пусть смотрит. Вчера ночью он всюду прикасался к моему телу руками, губами и членом. Какая теперь разница?
Уит продолжает, будто я ничего не говорила.
– А потом ты появилась на ужине в честь моего дня рождения, сидела за столом с моей семьей, будто тебе там самое место, а я заявился с этой нелепой девицей, на которой должен был жениться. Я трахнул тебя в туалете только потому, что мне отчаянно хотелось оказаться в тебе. Я не мог себя контролировать.
– Ты пытался меня унизить, – перебиваю я.
– Конечно нет.
– Ты прикасался к Летиции рукой, которой ласкал меня, – напоминаю я, закрыв глаза от унизительных воспоминаний о том моменте.
Уит пододвигается ближе, и я чувствую тепло его тела. Запах приятного дорогого одеколона.
– Ты отметила меня. Напомнила мне о том, что я твой. Неужели ты этого не понимала? Ты всю неделю, черт подери, оставляла на мне свой след в доме моей семьи. Я не мог тобой насытиться. Пошел к отцу и умолял его вызволить меня из соглашения с Летицией.