Стриндберг. Да?
Давид. Вы мне не совсем противны.
Стриндберг. Благодарю. (Какое-то время молчит.) Спасибо, вы мне тоже. (Говорит совсем просто и очень приветливо.) Я полагаю, вы догадываетесь, что в дальнейшем я буду вынужден бороться против вас.
Давид. Само собой.
Стриндберг(столь же дружелюбно). Что я, всеми имеющимися в моем распоряжении средствами, буду обязан преследовать вас, как своего врага. Обязан... преследовать, клеветать, бороться. Понимаете, я вынужден.
Давид. Понимаю. И принимаю.
Стриндберг(извиняющимся тоном). Это неизбежно.
Давид. Я знаю. Таковы ведь условия нашей жизни.
Фотограф(тихо, незаметно войдя в дверь, внезапно появляется на сцене с аппаратурой под мышкой — штатив, фотоаппарат, покрывало, ящик: осматривается, говорит без удивления). Я туда пришел?
Сири(лежавшая, свернувшись калачиком, на кровати в глубине сцены, встает; сохраняя полное самообладание, поправляет волосы, разглаживает помявшееся платье, застегивает расстегнувшуюся на груди пуговицу). Туда. Можете приступать.
Стриндберг(встает, подходит к рампе, говорит очень спокойно, обращаясь к публике). После той ночной репетиции в копенгагенском Дагмартеатре в марте 1889 года все было кончено. Премьера «Сильнейшей» с Сири фон Эссен в главной роли, состоявшаяся 9 марта, с треском провалилась. Спектакль был сыгран всего один раз. Стриндберг вернулся в Швецию, развод стал свершившимся фактом. Сири фон Эссен съехалась с Мари Давид, сначала они жили в Швеции, потом в Финляндии, где Мари — всего через несколько лет — умерла от туберкулеза. Но Стриндбергу все же довелось встретиться с Мари Каролин Давид еще раз. Произошло это случайно, в Леркила, 24 июня 1891 года. Однако они не успели обменяться ни единым словом, поскольку Стриндберг, в приступе дикого гнева, набросился на нее и столкнул с лестницы, в результате чего она сильно ушиблась, но без серьезных последствий. Состоявшийся вскоре суд приговорил Стриндберга — за нанесение телесных повреждений — к штрафу в размере 135 крон. Это была их последняя встреча. Больше он ее не видел.
Фотограф. Я готов.
Сири подходит к Стриндбергу и берет его под руку. Он послушно, как дрессированная собачка, следует за ней, стараясь попасть в ногу. Сиры, взяв под руку Стриндберга, а под другую Мари, ведет их к нужному месту перед фотоаппаратом.
Фотограф. Господин должен встать посередине.
Они меняются местами. Теперь Стриндберг посередине. Слева от него Сири. Она нежно и преданно склонилась ему на плечо. По другую сторону — Мари. Она стоит, опустив голову, вполоборота, словно бы глубоко задумавшись или же не желая иметь ничего общего с группой.
Стриндберг в центре, прямой и застывший. Взгляд устремлен прямо в объектив.
Ослепительная вспышка магния: льдисто-голубое облако заволакивает их лица смертельной бледностью. В то же мгновение сцена погружается в темноту, только что сделанный, увеличенный до огромных размеров снимок проецируется на задник, звучит громкая музыка.
Ларс НуренОСЕНЬ И ЗИМА.Пьеса в двух действиях
Lars Norén
HÖST OCH VINTER
© Перевод со шведского Ю. Яхниной
Действующие лица
МАРГАРЕТА.
ЭВА.
АННА.
ХЕНРИК.
Действие первое
Маргарета. Неужели не вкусно?
Эва. Еще, что ли, положить?..
Анна. Да нет, просто мне эта, как ее, мазь в рот попала.
Эва. Прямо не знаю.
Маргарета. А я столько усилий ради тебя приложила.
Хенрик. Может, ты не голодна?
Анна. Человек обязан испытывать чувство голода.
Эва. Effort[3].
Анна. Самопожертвование.
Эва. Усилие.
Анна. Вот-вот, вкус и отдает усилием. Петер купил какое-то снадобье, смазывать ногти Йону, он начал их грызть, я тоже намазала для пробы, а оно попало в рот.
Эва(о салате). Не знаю. Может быть.
Хенрик. Ты что, по-прежнему грызешь ногти?
Маргарета. Не она. Йон.
Эва. Да, нелегко.
Анна. Еще бы... На днях я попробовала салатную заправку, у нее был такой чудной вкус, что я сказала Роберту, повару: «Чего она у тебя такая едкая?» А потом поняла, что мне в рот попала эта мазь. (Наливает себе вина.) А кто сказал, что должно быть легко? Папа!
Маргарета(дружелюбно). Тебе надо перестать грызть ногти. Можно мне на них взглянуть?
Анна(Хенрику). Еще вина?.. Нет, тебе нельзя.
Маргарета. Они становятся такими неопрятными.
Эва. Разве нам не вдалбливали всю жизнь, что будет легко?
Маргарета. Это некрасивая дурная привычка.
Хенрик. А что, дурные привычки бывают красивыми?
Эва. Но если я чего-то не могу, значит, не могу.
Хенрик(прикрывает рукой стакан). Нет, спасибо... Хватит.
Маргарета. Наверно, привычка грызть ногти — это что-то генетическое или наследственное. Хенрик тоже грызет их, когда размышляет... по вечерам.
Анна. Мама?
Эва. Это правда, папа?
Маргарета. Спасибо, дорогая. (О вине.) Пусть Хенрик выпьет и повеселеет. Хенрик... развеселись же хоть немного.
Хенрик. Я весел, Маргарета.
Маргарета. Ведь девочки сегодня с нами.
Анна. Он встречается с девицей, которую все считают очень сексуальной. Все ее лапают, и персонал, и клиенты. А ему все до лампочки. Бедняга. По-моему, он педик.
Эва(Маргарете). Ты поаккуратнее с платком, он от Гуччи.
Анна. Она тоже официантка. Ей девятнадцать.
Эва. Ты все время его выкручиваешь, будто это какая-то тряпка...
Маргарета.Что ты! Я с ним так бережна.
Эва. ...из Нью-Йорка.
Анна. Она его начинает крутить, когда я рот открываю. Ей не нравятся такие слова, как «педик», что бы она под этим ни понимала.
Маргарета. Он такой красивый, так приятно холодит... чудо. Мне все время хочется плотнее натянуть его, ощутить кожей... Он такой...
Анна. И тогда она становится героиней мелодрамы.
Маргарета. Он так аппетитно, так прохладно шуршит...
Эва. Папа?
Хенрик. Спасибо, довольно.
Маргарета. Выпей однажды стакан вина при всех.
Хенрик. Я вполне доволен... Вполне.
Маргарета. Да. В общем, все удалось... Правда, суп почему-то свернулся, но если не вглядываться, то и не заметишь.
Хенрик. Уж не потому ли мы сидим в темноте?
Эва. Авокадо ты просто кладешь очищенным и даешь ему закипеть?
Маргарета. В том-то и дело, что кипеть он не должен.
Хенрик. Значит, это хрен...
Маргарета(прислушивается). Тише. Это они...
Хенрик. ...придает пикантность.
Маргарета. ...соседи напротив. А потом я разогрела паштет для Анны и сделала для нее особый соус.
Анна. Незачем пересказывать подробности, мы все время здесь сидели.
Маргарета. Я ведь помню, она терпеть не может холодную пищу... Распустила немного масла и выжала лимон.
Анна. Я обожаю холодную пищу, только не осенью! Не в октябре. Я обожаю холодную пищу! Но не в середине октября! В июле холодный паштет очень даже освежает.
Маргарета. У нас каждый звук слышен.
Хенрик. Это половица скрипнула.
Маргарета. Это твоя мать закашлялась. (Показывает.) Видишь, стекло запотело.
Анна(тоже показывает). Это твоя мама.
Хенрик. Давным-давно.
Анна. Удивительно ясный взгляд.
Хенрик. Хм.
Маргарета. Очень ясный. Таким он бывает, когда в голове муть. На днях она рассказывала мне, что по утрам ходит на аэробику.
Хенрик. Мама?
Эва. А я ем что попало.
Анна. Мертвые возвращаются... «Когда мы, мертвые, пробуждаемся».
Маргарета. Да нет, я о соседке. А дети остаются одни. (Эве.) Вот именно.
Хенрик. Это очень вредно.
Маргарета. А ты ведь так прекрасно готовишь.
Анна. Мне приходится следить, чтобы Йон хорошо питался.
Эва. Я только успеваю перехватить холодный гамбургер.
Анна. Он должен по вечерам получать полноценный ужин. Хотя он опять начал толстеть.
Маргарета(Эве). Но это безумие.
Анна. У него тело дряблое — от отца.
Эва. Расплата это, что ли? У меня нет времени жить нормальной жизнью.
Анна. Тебе и платят соответственно.
Эва. Я довольна, не жалуюсь.
Маргарета. А я обычно ужинаю с Хенриком, когда он приходит с работы. Короткие минуты, когда можно расслабиться. И это так приятно.
Эва. Вообще-то, по-моему, вино — гадость, но я стараюсь себя приучить.
Хенрик. Обычно я прихожу домой в полседьмого.
Анна(Эве). У вас денег — не огребешь.
Эва. Как сказать.
Анна. У вас с Матиасом. Все, что можно купить, у вас есть.
Эва. У нас хватает денег, чтобы хорошо себя чувствовать.
Маргарета. Как это ни глупо, но Хенрик всегда кричит, нет, сколько я знаю, голоса он никогда не повышает, но еще из прихожей несется: «Ау, это я... я дома». А кто еще это может быть, хотела бы я знать. Но я стараюсь к этому времени переделать все домашние дела и сама быть в форме, чтобы за ужином пропустить рюмочку хереса или виски.
Хенрик. Маргарета любит выпить рюмку хереса перед едой.
Анна. Вилла в Стоксунде, которая стоит чертову прорву денег, «Альфа Ромео» и «БМВ».