Хенрик. Эва всегда рассуждала логически, даже в детстве.
Эва. Логически мыслить, анализировать, решать реальные проблемы — все это приносит мне satisfaction[5].
Анна. Что ж, логика штука удобная, когда хочешь уйти от ответственности.
Маргарета. Но дети всегда бывают логичными.
Эва. Я счастлива, когда листаю свой еженедельник и вижу, что все дни вплоть до апреля будущего года расписаны по минутам.
Маргарета. Я стала гораздо хуже слышать. (Прикладывает руку к уху.)
Эва. Я люблю прилетать в Нью-Йорк. Мы приземляемся just before and after the sundown, beginning and end[6].
Хенрик(Анне). Я очень бодр.
Эва. Хотя сам город похож на разверстую клоаку.
Анна. Ты трусливый?
Хенрик. Трусливый. Бодрый и трусливый.
Эва. Вон дети играют. (Анна подходит к окну.) Там, где ковры проветривают. Мы тоже там гуляли.
Маргарета. Из строя выходит не только сердце.
Анна. Эстермальмские дети вообще, наверно, не играют. Небось, весь день на бирже торчат. Я читала, что на Эстермальме крыс больше, чем в других местах.
Эва. Наверно, здесь кормежка лучше. Auctumnus et hiems[7]. Autumn. Autumn and winter[8].
Анна. Autumn and winter.
Эва. Да. (Короткая пауза.) Automne et Liver[9].
Анна. Herbst und Winter[10].
Эва. Осень и зима.
Анна. Autumn and winter красивее.
Эва. Музыкальнее.
Анна. У тебя случайно нет с собой презервативов?
Эва. Презервативов? Зачем?
Анна. Не говори, что ты не знаешь, зачем нужны презервативы.
Эва. Для чего мне носить их с собой?
Анна. Иногда необходимо... Когда кое-что намечается... Или хотя бы хочется.
Эва. Только не мне.
Анна. Я просто так спросила.
Эва. Это ведь дело... это мужчина должен... Словом, сама знаешь.
Анна. Ты что, правда вообразила, что он решится пойти купить презервативы? Слетать в Бейрут — пожалуйста, но купить презервативы — ни за что. Это я должна о них позаботиться, чтобы у нас что-то состоялось.
Эва. Он? Это кто, опять Петер? Ты с ним увидишься?
Анна. К сожалению, вынуждена. А что мне еще остается? Не знаю, чем я занимаюсь больше — работой или онанизмом. Только им не рассказывай, ладно?
Эва. С какой стати?
Анна. Надо ловить минуту, пока он с нашим сыном сидит, пусть увидит, каково это. Иначе мне ни за что не успеть.
Хенрик. Принести еще вина?
Эва ищет, обо что вытереть руки, попыталась о подлокотник стула, потом о письменный стол, о лежащую на нем газету — наконец вытерла о скатерть.
Маргарета. Я думаю, к фруктам мы выпьем портвейна.
Анна(тихо). Тоже помойкой воняет.
Эва. Sordo... molto sordo![11]
Хенрик(по дороге на кухню). Правильно.
Маргарета(кричит ему вслед). Не говори только, что забыл купить портвейн.
Анна. Я там никогда не играла.
Хенрик. Я и не говорю.
Маргарета. Надеюсь, ты к нему не прикладывался?
Анна. Там гуляли только мы с тобой. И никогда не играли.
Маргарета. Ты откупорил бутылку?
Анна. Во всяком случае, друг с другом.
Хенрик выходит из кухни.
Маргарета(Хенрику). По-моему, сегодня вечером она очень мила. Она давно уже не была такой покладистой.
Анна. Ага, теперь я, кажется, заслужила drei, komma funf[12].
Маргарета(кричит из кухни). А фрукты! Хенрик!
Хенрик. Да, так и есть.
Маргарета. Хенрик! (Выходит из кухни) А фрукты! Ты забыл фрукты! Чем нам закусывать твой портвейн?
Анна. Не кричи. Я принесу.
Маргарета. Я не кричу.
Анна(отходит от окна). Где эти дурацкие фрукты?
Маргарета. Он способен помнить только о портвейне.
Эва(тоже отходит от окна и оказывается прямо перед Хенриком). Привет, вы позволите?
Маргарета. Ты не знаешь, как их разложить.
Анна и Маргарета выходят в кухню.
Анна. Не знаю, как их разложить? Е-мое, уж как-нибудь справлюсь с парочкой фруктов.
Эва(Хенрику). Вы позволите?
Хенрик. Так, наверно, во всех семьях. В чем дело, дружок? (Откупоривает бутылку портвейна.)
Эва. Видишь ли, не смог бы ты позвонить и заказать мне немного таблеток?
Хенрик. Таблеток? Каких таблеток?
Эва. В аптеку... я думаю, дежурные еще открыты.
Хенрик. Ты плохо себя чувствуешь? Какие таблетки?
Эва. Да нет же, просто я совсем не сплю. Мне нужно какое-нибудь снотворное. Собрил... какое угодно... Пропаван.
Хенрик. Собрил?
Эва. Ну да, чтобы заснуть.
Хенрик. Тебе нужно снотворное?
Эва. Конечно, мне же нужно спать. Всем людям нужно спать. (Короткая пауза.) Зря я тебя попросила.
Хенрик. Да, но... принимать снотворное...
Эва. А что в этом такого?
Хенрик. По-моему, это неразумно. Это не настоящий сон.
Эва. Неразумно? По-твоему, лучше глушить себя спиртным? Мне никак не удается снять напряжение, в голове все кружится, кружится. Это too much[13].
Хенрик. Да, да, понимаю.
Эва. Я заболеваю, я сплю по три-четыре часа в сутки.
Хенрик. Но, по-моему, летом я уже выписывал тебе собрил.
Эва. Не помню. Так или иначе, я принимаю его только по необходимости!
Хенрик. Знаешь, это может стать опасной привычкой...
Эва(с неожиданной агрессивностью). Да что с тобой, черт побери! Ты что, думаешь, я уже втянулась, стала addicted[14]?..
Хенрик. Да нет же, нет.
Эва. Думаешь, вот-вот стану наркоманкой!
Хенрик. Само собой, я могу выписать тебе таблетки, но я считал, что должен предупредить...
Эва. Проехали! Попрошу кого-нибудь другого. Я не желаю, чтобы ты меня подозревал только потому, что мне трудно перестраиваться, мотаясь из одной части света в другую.
Хенрик. Но, Эва... Я беспокоюсь.
Эва. Forget it[15]. Обойдусь.
Хенрик. Но, Эва... Что с тобой?
Эва. God... Му God![16]
Анна(входит с фруктами). В чем дело? Все призывают Бога?
Эва. Бога призываю только я.
Анна. Что-нибудь случилось?
Хенрик. Ничего.
Анна. Ага! Ничего, значит. (Ставит на стол вазу с фруктами.) Так, так. (Садится.) Ты заглядывала в холодильник, Cul de Sac?[17] Господи, до чего же я ненавижу здесь бывать!
Хенрик. Ненавидишь?
Анна. Да. Не знаю, зачем я сюда приезжаю. (Отпивает вина.) Приезжаю потому, что не хочу приезжать. Впрочем, не к тебе же приходить, чтобы просить взаймы, если надо выкрутиться, верно ведь?
Эва(расставляя тарелки). Верно.
Маргарета(выходит из кухни с рюмками). Взаймы? Ни в коем случае. Хенрик!
Анна. Еще бы! Вы даете взаймы только тем, у кого деньги уже есть.
Хенрик. Эва не в ссудной кассе работает.
Эва. Нет, я всего лишь невропатическая красотка-секретарша.
Маргарета. Что значит «всего лишь»?.. Все лежит на тебе...
Анна. В общем, ни малейшего шанса у меня нет.
Эва. Что мы будем пить к фруктам?
Хенрик. По-моему, портвейн.
Маргарета. Да, это то, что надо.
Хенрик(разлив вино, рассматривает бутылку). Он называется...
Эва. Похоже на портвейн... Мутно-красный.
Анна. Ни малейшего... Вот я и поступила сегодня, как другие нищенки, выхода у меня не было... Пошла на Центральный вокзал в Отдел социальной помощи просить подаяния и получила двести крон.
Маргарета. Что?
Хенрик. Что ты сделала?
Анна. Не поперхнись портвейном.
Маргарета. Что ты сделала?
Хенрик. Господи... Анна!
Маргарета. Это неправда!
Хенрик. Анна!
Анна. Я сказала, что у меня сын, что я вкалываю с утра до вечера, но сейчас полностью на мели и до понедельника мне не дотянуть. Нам еду купить не на что.
Маргарета. Но Анна...
Анна. Что?
Маргарета. Как ты можешь?
Эва. По-моему, правильно сделала.
Анна. А я и не стыжусь, ни капельки не стыжусь. Я не так богата, чтобы стыдиться. Наоборот. Я благодарна, что на свете есть еще такие отзывчивые и щедрые люди.
Маргарета. Господи! Ты не должна просить милостыню.
Анна. Еще бы, в вашем кругу это не принято... Но у меня сын, которого каждый день надо кормить и которому нужен проездной билет, чтобы не тащиться в школу пешком по холоду. К тому же и обувь у него каши просит.
Хенрик. Почему ты не обращаешься к нам?
Маргарета. Вот именно.
Анна. А вы где?