Магда. Иди. А то скоро Брур за мной явится.
Тумас. Он пьет виски.
Магда. Значит, скоро придет.
Тумас снова обнимает ее. Их губы сближаются.
Брур(держа бутылку виски). Не обращайте на меня внимания. Целуйтесь! А я посмотрю.
Магда(после короткой паузы). Убирайся.
Брур(нежно). Сегодня утром ты говорила иначе, крошка Магдалена.
Магда. Нет, так же.
Брур. Ты отвергла меня. Это так.
Магда. В самом деле? А тебе бы хотелось получить все, чтобы от меня ничего не осталось!
Брур. А что в тебе есть такого особенного, что ты приберегаешь для себя?
Магда. Прекрати.
Брур. Я ищу. Я все время ищу. Но ты прячешь это особенное для себя. Знаешь, Тумас, у нее есть что-то особенное. Вот только что?
Магда. Ты пьян!
Брур. Я трезв, как стеклышко.
Магда. Уходи, Брур.
Брур. Кто ты такая? Кто ты, крошка Магдалена? Ответь мне! Разумеется, я тебе не пара. Я всего лишь пожилой журналистишка из вечерней газеты, который крутится до седьмого пота в погоне за карьерой, а все ради чего?
Магда(встает). Во всяком случае, не ради меня! И кончено. (Убегает.)
Брур(кричит ей вслед). Кончено? Конца не будет никогда, моя дорогая крошка Магдалена! У тебя не хватит духу остаться одной! И никто, кроме меня, тебя не вынесет!
Тумас и Брур остаются одни. Брур отпивает из бутылки.
Тумас. Я поцеловал твою жену.
Брур. Ага. Я заметил.
Тумас. Это было прекрасно.
Брур. А это наверняка заметила Магда.
Свет над ними гаснет.
Таня надувает матрас. Может быть, у нее виден выпирающий живот, может, нет. Как бы то ни было, она надувает матрас.
Таня. Прошлым летом? Прошлым летом ничего особенного не произошло. Все сидели на берегу и болтали. Было довольно тоскливо. Я не могла найти работу... В то лето у меня был парень, Шамир, его отец родом из Туниса. Потом мы расстались. В июле или августе. Мне понравился новый парень Ульрики. Наверно, потому, что он чего-то хотел. Это было видно. Меня так и подмывало спросить его, чего именно. Потому что я не замечала раньше, чтобы кто-нибудь чего-нибудь хотел. Жизнь-то у человека одна! Они сидели на берегу и болтали, а я слушала, но, по-моему, умнее не стала. Во всяком случае, от их разговоров. Особенно мне запомнился один вечер. Тумас заплыл за красный буек, а когда вышел из воды, Ульрика сказала ему: «Привет, мой Одиссей!» Мне пришлось рыться в библиотеке, потому что не могла же я спросить, кто такой Одиссей.
Берег. Солнце. Раскладные кресла, надувные матрасы. Тумас в плавках выходит из воды. Таня, лежа на надувном матрасе с газетами и плейером, поднимает голову.
Ульрика. Привет, мой Одиссей.
Брур(помедлив, берет полотенце). Одиссей?
Карна(отрываясь от вязания). Ты что, не знаешь, кто такой Одиссей?
Фредрик. Конечно знает, он же работает в вечерней газете. Известный греческий морской капитан, женатый на итальянской оперной певице.
Магда(встревает). Одиссей? Это был Орестей! Брур, конечно, знает.
Карна. Орестей! Не так ли звали мужа Марии Каллас — Орестес? Брур, скажи!
Брур. Нет.
Карна. А как его звали?
Брур. Какое это имеет значение?
Карна. Но мне интересно. Гертруд!
Гертруд. Онассис, мама.
Карна. Онассис? Онассис был женат на Жаклин Кеннеди.
Таня. Боже, что вы несете!
Магда. А ты знаешь, кто такой Одиссей, Таня?
Таня. Я читаю!
Фредрик. А кто такой Онассис, знаешь?
Таня. Ты что, не слышал? Я читаю!
Карна(после печального раздумья). Никто из нас ничего не знает.
Брур. Какое это имеет значение?
Гертруд(после минутной паузы). Как хорошо, что сегодня такая прекрасная погода! Противно, когда все время идет дождь, как на прошлой неделе. Как бы то ни было, по-моему, здорово, что мы все сумели собраться, в кои-то веки. Странно только, что детей нет... дети выросли. Такое странное ощущение.
Таня. Я же здесь.
Гертруд. Да, но ты тоже уже взрослая. Более или менее. Странное ощущение, правда, Фредрик?
Фредрик. По-моему, прекрасное.
Гертруд. Ты так считаешь?
Фредрик(к Тане). С каким черномазым у тебя сегодня вечером в городе свиданка?
Таня поворачивается к нему спиной. Молчит.
Гертруд. Наслаждайтесь! Подумайте, как нам повезло с погодой! Только представьте себе, каково здесь будет зимой!
Тумас. Трудно себе это представить, когда такая жара. Работать невозможно.
Фредрик. Чертовски здорово, что мне этого не надо делать!. Рыба, наверно, скоро будет готова.
Ульрика. Забавно слушать, что говорят люди, чтобы не сказать то, что думают. Например, говорят «прекрасная погода», а имеют в виду «убирайся к черту» или «обними меня». В театре это называется подтекстом.
Фредрик. В театре вообще странное представление о людях.
Гертруд. Я тоже так думаю. Я сказала лишь, что, по-моему, погода прекрасная.
Брур. Надеюсь, вы не говорите гадости об актерах? Я обожаю театр! Частенько хожу на спектакли, чтобы отвлечься от редакционного ада. Актеры выходят на сцену и говорят все, что мне необходимо знать. Как мне жить, как любить, за кого голосовать... Им все известно. Если же я не внимаю им должным образом, они переходят в открытое наступление, бросаются на меня и дергают за волосы... требуют необходимой реакции. Я пугаюсь до смерти. Чего им от меня в конце концов нужно, почему они думают, что знают обо всем лучше меня?!
Ульрика. Да ну тебя, Брур!
Брур. Ты обо всем знаешь лучше меня.
Карна. А тебя это задевает?
Магда. Брур просто завидует.
Брур. Да, я, черт возьми, завидую. Ведь никто не платит, чтобы посмотреть на меня. А мои чувства, между тем, все время на виду!
Фредрик. Порой заплатишь, чтобы только этого не видеть.
Магда(весело). Спасибо!
Карна. Не ссорьтесь, ведь нам так хорошо вместе!
Брур. А кто ссорится? Я просто завидую. И ты тоже, Фредде.
Фредрик(ухмыляется). Угу.
Ульрика. Чему же ты завидуешь?
Фредрик. Я совсем неинтересный человек. Все так считают.
Брур. Да, это точно.
Фредрик. Выпусти меня на сцену — публика тут же разбежится.
Брур. Верно.
Ульрика. Фантастика! Это надо уметь! Расскажи, как это у тебя получается?
Фредрик(скромно). Ну, это просто.
Тумас. Мне тоже интересно.
Фредрик. Неужели?
Тумас. С чего это ты расхвастался, будто ты скучнее всех? Это что, соревнование?
Фредрик(ухмыляясь). Добропорядочный служащий среднего ранга, славный малый. Что может быть скучнее? Так, чиновничья душа.
Тумас. Я и не знал, что у чиновников есть душа.
Фредрик. Да, своего рода.
Тумас. Какого именно?
Ульрика. Того, что неожиданно взрывается... как у Отелло! И уж тогда!..
Карна. Отелло? Это тот, который был страшным ревнивцем? Он ведь, кажется, был негр?
Брур(фыркает). Чиновник застрелил негра из бутафорского ружья на Эстермальме[46]. У нас однажды был такой заголовок!
Карна. Разве он не был негром?
Ульрика. Был, мама, был! Черным, как уголь!
Карна. Мавр! Последний вздох мавра!
Фредрик. Но у меня нет ружья!
Ульрика. А ревность, хоть чуть-чуть?
Фредрик. Боюсь, слишком мало! Пойду взгляну на рыбу.
Магда(поднимаясь). Я сама взгляну на твою рыбу.
Ульрика. Вот как, значит, ты недостаточно ревнив. Господи, по-моему, вы ненормальные. А если твоя любимая и верная жена Гертруд изменит тебе, скажем, с Бруром... что ты тогда сделаешь?
Фредрик. С Бруром?
Карна. О чем вы говорите?
Брур. Интересная мысль. А, Гертруд?
Карна. Смотри мне, Брур!
Брур. Вот и Магда так говорит.
Карна. И она права!
Брур(напрягает мускулы, замирает). Продолжай, Ульрика.
Ульрика(внезапно передумывает, что-то увидев). Я только хотела сказать тебе, Фредрик... А, кончим это.
Тумас(не видит). Нет, продолжай! Почему бы нет. Если Гертруд изменит с Бруром — Фредрик...
Карна. Она никогда этого не сделает. Правда, Гертруд?
Фредрик. Тогда я сильно, очень сильно удивлюсь. А ты считаешь, что я должен был бы его застрелить?
Тумас. Если задета твоя честь!
Фредрик(смеется). Моя честь?..
Тумас. А что, у тебя ее нет? Давай, говори! Мне это необходимо для романа. Как раз наше время, ну, ты понимаешь... Говори!
Фредрик. Что бы я сделал? Ну, я бы спросил Гертруд, в чем, собственно, дело? Что ответила бы она? Что говорят в таких случаях? ...Ах, ничего такого, просто выпили лишнего, так это обычно бывает. Прости, Гертруд, я не имел в вицу ничего плохого...
Ульрика(наблюдая). Фредрик.
Фредрик. Да, именно так. Извини, Фредрик, сказала бы она, я не хотела ничего дурного. И тогда я бы ответил: о’кей, Гертруд, не будем больше об этом говорить, забудем. Приблизительно так. Небогатый материал для твоего романа, Тумас. Так ведь, Гертруд?
Гертруд. Да, небогатый.
Ульрика