Таня. Здесь так тихо.
Тумас. Я пытаюсь написать об этом доме.
Таня. Ты пишешь о домах?
Тумас. О старых домах. Об инструментах и ремеслах. Об истории. (Показывает на рубанок Севеда). Этот рубанок я нашел в дровяном сарае. Он, наверно, принадлежал еще твоему прадедушке.
Таня. Деду Севеду.
Тумас. Да, Севеду. Они тяжело, слишком тяжело работали, но чувствовали себя нужными. Потому что знали границы своего существования. А где наши границы? Они есть, но мы их не видим.
Таня. Так ты пишешь о старых рубанках?
Тумас(улыбаясь). И о нас.
Их взгляды встречаются.
Таня(со смешком). О нас?
Тумас(поглаживая рубанок). Да. В каком-то смысле.
Таня. И обо мне?
Тумас. В каком-то смысле.
Таня подходит к нему и садится рядом. Он обнимает ее.
Тумас. Ты понимаешь, что... (Их взгляды встречаются.)
Таня. Где Ульрика?
Тумас. Ульрика? Ее здесь нет. Она уехала.
Таня. И когда вернется?
Тумас. Не знаю.
Таня. Ты расстроен?
Тумас. Не знаю. (Пожимает плечами.)
Кладет руки ей на плечи. Таня обнимает его. Они целуются. Звучит музыка, меняется освещение. Когда свет снова падает на них, они лежат рядом. Таня спит. Тумас открывает глаза и видит Таню. Он пытается осторожно высвободить из-под нее свою руку, но Таня просыпается. Некоторое время они смотрят друг на друга.
Таня(тихо). Я верю в любовь.
Тумас. Что ты сказала?
Таня. Ты спрашивал меня, чего я хочу. Я сказала, ничего. Но я верю в любовь. Дома меня бы неправильно поняли. А тебе я могу это сказать.
Тумас(тихо). Расскажи, как ты себе ее представляешь.
Таня(улыбается). А любовь не нужно представлять. Она просто существует, и все. По-твоему, я рассуждаю по-детски?
Тумас. Нет.
Таня. Это значит быть вместе. Я хочу быть вместе. С тем, кто мне по-настоящему нравится. Каждый день, каждую ночь. Работать тоже, наверно, нужно. Но с этим образуется. Главное — вместе, будто у нас одна кожа. Вот чего я хочу. Думаешь, так будет?
Тумас. Да. Для тебя. Но не для всех.
Таня. Я хочу, чтобы так было.
Таня сворачивается клубочком у Тумаса на груди. Он лежит с открытыми глазами. Картина исчезает.
Свет падает на письменный стол Тумаса. Он один. Ходит взад и вперед. Смотрит на лист бумаги в машинке. Вынимает его и рвет на части. Не находит себе места. Ночь, горит настольная лампа. Тумас набирает номер телефона. Свет высвечивает Ульрику. Она просыпается в гостинице от телефонного звонка, на ощупь добирается до телефона, над ним висит афиша лыжных соревнований.
Ульрика(сонно). Да?
Тумас. Приезжай! Я соскучился! Алло, ты там?
Ульрика. Тумас!
Тумас. Я идиот! Слышишь меня?
Ульрика(на ее лице появляется улыбка). Да.
Тумас(кричит что есть мочи). Я хочу быть с тобой! Постоянно, всегда! Слышишь меня?
Ульрика. Слышу, только не кричи.
Тумас. Слушай внимательно. Я хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы у нас были дети, куча детей! Хочу работать с тобой, жить с тобой, любить тебя, задавать взбучку, если будешь вести себя по-идиотски, утешать, если будешь чем-то расстроена, и готовить для тебя завтраки. Приезжай прямо сейчас! Ульрика, ты слышишь меня?
Ульрика. Да!
Тумас. Скажи что-нибудь.
Ульрика. Не могу. Я плачу!
Тумас. Не плачь. Жизнь коротка, у нас нет времени на слезы. Да или нет?
Ульрика(кричит изо всех сил). Да!
Тумас. Ну, наконец-то! Так ты приедешь?
Ульрика. Да. Да!
Говоря, она одевается, находит под кроватью сапоги, надевает большую меховую шапку и теплые варежки.
Ульрика. Я не смогла приехать тотчас же, это было невозможно, понадобилось время, но потом я, конечно, приехала. В конце съемок ходила как в бреду, с дурацким видом, так что пришлось сделать несколько лишних дублей. Но в конце концов я собралась....
На этих словах она исчезает и появляется в ночной рубашке, шапке, варежках, с карманным фонариком в руке.
Ульрика(быстро). ...и приехала в загородный дом, к нему!
Они обнимают друг друга. Он снимает с нее все, кроме ночной рубашки, они оказываются вместе на диване. Ульрика лежит в объятиях Тумаса.
Ульрика. Подумать только, все-таки позвонил. Почему именно тогда?
Тумас. Не знаю. Когда-то это должно было случиться.
Ульрика. Если бы ты не позвонил...
Тумас. Но я же позвонил. Раньше или позже, но я позвонил.
Ульрика. ...мы могли потерять друг друга!
Тумас. Никогда. Ты сама в это не веришь!
Ульрика. Могли. Прошли недели... и казалось, ты был так далеко, словно на другой планете, такое у меня было чувство.
Тумас. Не говори больше ничего.
Ульрика. Ты был так далеко от меня, что однажды я тебе изменила.
Тумас(после короткой паузы, улыбаясь). Нет-нет. Если ты скажешь это завтра утром, я, может быть, поверю тебе и задам хорошую трепку. Но сейчас у нас нет времени, Ульрика, у нас совсем нет времени!
Ульрика(улыбается, как и он). Ты прав, мой любимый. У нас нет времени.
Они начинают любить друг друга. Звонит телефон.
Тумас. Пусть звонит.
Ульрика. Это мама. Хочет спросить, где мы будем праздновать рождество. Скажи, что я перезвоню.
Тумас берет трубку.
Тумас. Да?
Высвечивается Таня в верхней одежде с телефонной трубкой.
Таня. Слушай! Я чертовски рада! У нас с тобой будет ребенок! С ума сойти! Я не поверила своим ушам, когда доктор сказал, что результат положительный! И я уже знаю, что у нас будет сын, и знаю, как мы его назовем! Ты слышишь?
Тумас. Слышу.
Таня. Никогда в жизни я не была так счастлива! Приезжай, понимаешь, я хочу, чтобы ты был рядом, когда я объявлю это родителям! Когда ты приедешь? Приезжай прямо сейчас!
Тумас. Не могу.
Таня. А когда?
Тумас. Как только смогу.
Таня. Обещай мне!
Луч света гаснет над Таней. Тумас возвращается к Ульрике.
Ульрика. Кто это был?
Тумас. Ничего важного.
Ульрика(смотрит на него). Ты расстроился из-за того, что я тебе рассказала?
Тумас(качает головой). Я хочу, чтобы ты всегда помнила одну вещь, Ульрика. Я полюбил тебя с первой минуты, как увидел. Но понадобилось какое-то время, чтобы я понял, насколько сильно. (Он падает на колени и прячет лицо у нее на животе.)
Картина исчезает. Свет, конец первого действия.
Действие второе
В городе.
Редакция ночью. Тяжело стучат печатные станки. Свет луны. Брур сидит за своим письменным столом. Тумас в верхней одежде. У его ног стоит пишущая машинка.
Тумас. Вот такие дела.
Брур(после паузы). И что же теперь ты хочешь от меня?
Голос по внутренней связи: Брур. Мы читаем первую страницу. Ждем тебя.
Брур(нажимает на кнопку). Проклятье! Я же сказал, чтобы меня оставили в покое! Делайте с газетой что хотите, черт побери, только чтобы она вышла, и правительство не ушло в отставку. (Снова нажимает на кнопку.) Впрочем, пусть его! (Бормочет.) А то иногда кажется, что мир без тебя рухнет. (Вынимает виски и пластмассовые стаканчики.) Взятка от одного профсоюза. Выпей!
Тумас. Как это могло случиться, можешь мне объяснить?
Брур. Знаешь, что мне кажется странным в нашем времени? Не то, что трахаются направо и налево, — так было всегда. А то, что, когда потом появляются дети, все страшно изумляются. В былые времена все хорошо знали, что одно влечет за собою другое.
Тумас. Таня. Почему она?
Брур. Э, сейчас угадаю. Может быть, причиной маленькая складочка на руке? Небольшая округлость чуть повыше лона, проступившая сквозь купальник, которую ты заметил, когда мы загорали на берегу прошлым летом? Сосок, который ты поймал краем глаза, когда мы раздевались в сауне? Зад... или бедро?
Тумас. Перестань.
Брур. Ты сам спросил. Почем мне знать. Может, все дело в тени на щеке?
Тумас. Неужели все так идиотски просто!
Брур. Может, не так романтично. Но чертовски просто. (Тумас молчит.) Откровенно говоря, меня куда больше интересует, что Таня нашла в тебе.
Тумас(взрываясь). Я не хочу этого ребенка!
Брур. Каждую минуту случаются самые поразительные вещи, а люди не удивляются. Нажмешь на кнопку или откроешь кран, и зажигается свет или льется вода, что пожелаешь — прямо из стены. Людей посылают в Америку или на Луну — по воздуху. На экране компьютера о твоем соседе можно получить самые интимные сведения — за долю секунды! И ни одно из этих чудес людей не удивляет. Но если кто-то, с кем ты собирался пойти пообедать, вдруг умрет, или если вдруг узнаешь, что должен родиться ребенок, которого ты не планировал, вот тогда мы удивлены! Хочешь знать, что я думаю? Раз в человеческой власти решать судьбу планеты, быть ей или не быть, мы вообразили, будто можем распоряжаться жизнью и смертью. Но знаешь, что мне подсказывает интуиция, и уже очень давно? Что на самом деле это не так. Преимущество по-прежнему на стороне природы. Может быть, настанет день —