– Мне искренне жаль, что вас постигла такая утрата, – сказал Лив.
Ее слова, пожалуй, не были лишены сарказма, и ей стало стыдно. Но когда-то Рон Сэмпсон выбил показания из ее сына.
Женщина ничего не ответила, лишь сунула в сумочку руку, пытаясь там что-то найти.
– Все говорят, я выжила из ума. Меня никто не слушает.
Лив учуяла в ее дыхании алкоголь. Впрочем, там был не только он. Таблетки. Не исключено, болеутоляющие.
– Только мой Ронни себя не убивал.
– Мне правда пора, – Лив направилась к дверце с водительской стороны.
Томми прижался к стеклу носом и помахал ей рукой, ничего не замечая.
Женщина заголосила.
– Я очень сожалею, – произнесла Лив, больше не в состоянии из себя ничего выдавить.
– Рон тоже сожалел о том, что натворил, и том, что потом стало с вашим мальчиком. Обещал все исправить.
Эти слова привлекли внимание Лив. Что она несет, черт бы ее побрал? Рон Сэмпсон силой заставил Дэнни во всем признаться.
– Он назначил этим киношникам встречу, хотел им все рассказать, но потом… – женщина опять заревела. – Нет, он бы этого не сделал. Не бросил бы меня.
Затем опять полезла в сумочку, и Лив на миг испугалась, как бы она не выхватила оттуда пистолет. Но миссис Сэмпсон извлекла лишь мятую картонную папку.
– Ронни сказал, здесь все доказательства, – она сунула ее Лив в руки. – Мне очень жаль, что все так получилось с вашим мальчиком.
И бросилась прочь.
Глава 37
До этого
Эван старался не беситься от того, что Лив отправилась ужинать с ним. Она пыталась помочь, как и Ноа. Хотя тот, демонстрируя альтруизм, никогда не забывал о собственной выгоде. Но, надо отдать ему должное, действительно стойко защищал Дэнни. С другой стороны, его позиция в данном деле обеспечила ему политический рост и сделала предметом всеобщего обожания. Плюс к этому выводила за скобки то обстоятельство, что вечеринку устроил не кто иной, как его сынок. И не где-то, а у него дома.
До ареста Дэнни Эван никогда не ревновал жену к Ноа Брауну. Считал, Лив видит Ноа таким, каким тот в действительности был: политиком, ради выгоды то и дело заигрывавшим с избирателем. Но Эван и Лив начали отдаляться друг от друга раньше, чем Эван успел это осознать, а Ноа, несомненно, был статным и харизматичным. А сам Эван, если быть честным до конца, уже давно распустил себя и теперь помимо своей воли завидовал этому человеку. Ему очень хотелось позвонить Лив и сказать: «Никаких, на хрен, походов в ресторан». Какая-то нотка в ее голосе выдавала надежду, что он начнет ее отговаривать. Жена хотела, чтобы он за нее боролся и считал ее превыше всего, даже надежды на помилование. Это был один из тех моментов, когда Эван со всей ясностью понимал, как ее подвел.
Он взял мобильный. «Ну давай, позвони ей».
Но в этот момент в двери звякнули ключи, и на кухню вошла Мэгги. У нее был возбужденный вид и горели глаза.
– Привет, Мэгпай. Только что звонила мама, ты опоздала самую малость, чтобы с ней поговорить.
– Как там дедушка?
– Так и не избавился от своих проблем, хотя теперь его никуда не вышвырнут.
– Ты сказал ей о поездке?
– Я – нет, но ей сообщил кто-то другой.
Девушка залилась краской и робко улыбнулась:
– Ничего я не сообщала. Просто дала понять, что ей неплохо бы поговорить с тобой о Мексике. Что она тебе сказала?
– Ничего. В подробности я не вникал, обещал сделать сюрприз. Не переживай, все будет хорошо.
– Будет ли, пап?
Мэгги отодвинула табурет и устроилась рядом с отцом за кухонной стойкой.
– В каком смысле?
– Будет ли у нас все хорошо? Я к тому, что это немного безумно.
– Ну… Должен же я соответствовать своей репутации, – ухмыльнулся Эван.
Мэгги было совсем не смешно. Когда авторы документального фильма изобразили Эвана немного сумасшедшим, это стало для нее больным местом.
Отец окинул ее долгим взглядом, изумляясь, что поспособствовал появлению такого чуда на свет. У него никогда не было сомнений – Мэгги девочка особенная. С самого ее детства Лив говорила, что в груди у их дочери бьется «необыкновенное» сердце. Со временем это не изменилось, и его собственное сердце переполнялось гордостью. К этому сводилась великая тайна воспитания детей: кем они станут, эти маленькие человечки? Насколько сбудутся предсказания, которые мы делаем, когда они еще совсем крошки? Сформируется ли к семи годам их индивидуальность, как пишут в умных книгах? Западет ли в их душу прививаемая нами мораль? Или их история совершит крутой поворот в духе детективных романов, которые так любит Лив.
– Никакой ты не безумный, – сказала Мэгги, врываясь в поток его мыслей.
Его опять накрыла лавина эмоций. Как же он любил свою девочку. Ему вспомнились таблетки, которые он незадолго до этого закинул в рот. Да как вообще можно было подумать, что…
– Прежде чем отправляться в поездку, тебе надо кое-что увидеть. – Она вытащила из сумки ноутбук и водрузила его на кухонную стойку. – И если ты, посмотрев эту запись, все равно от своего не отступишься, я тебе больше слова не скажу.
Эвана ее слова заинтриговали.
– Ну конечно, солнышко. А что это?
Мэгги ткнула пальцем в телефон. На экране появилось видео, а когда она нажала кнопку воспроизведения и пошли кадры, Эвана бросило в дрожь.
Перед выстроившимися в ряд компьютерами стояла Шарлотта. Живая. Ее одежда была ему знакома. И тут до него дошло: на ней был свитер Мэгги.
Потом дочь заговорила:
– Пап, это я. Да, тебе кажется, что ты видишь Шарлотту, но на самом деле это я. И если это в гараже Тоби удалось сделать мне, то точно такой же трюк мог провернуть кто угодно.
Сезон 1/Эпизод 9
«Крушитель»
ВСТАВКА – МАТЕРИАЛ МЕСТНОГО ТЕЛЕКАНАЛА
Журналист стоит перед тюрьмой, обнесенной колючей проволокой.
ЖУРНАЛИСТ
Бобби Рэй Хейз признан виновным в убийстве семи женщин, такое решение сторона обвинения приняла, чтобы завершить процесс в интересах семей погибших. Но вопрос, ограничивается ли только ими список жертв Крушителя, остается открытым. Тюремная администрация не разрешила встретиться с Хейзом лично, но позволила поговорить по телефону. Сразу предупреждаю зрителей, что им придется услышать весьма страшные вещи, не подходящие для детских ушей.
СМЕНА КАДРА – тот же журналист сидит в офисе перед телефоном, выведенным на громкую связь.
ХЕЙЗ
Хотите знать, что я с ними делал?
ЖУРНАЛИСТ
Нет, я хотел поговорить о том, не было ли у вас других жертв.
ХЕЙЗ
Когда мне было десять, парень моей мамы взял меня с собой на старый склад у железной дороги в Плейнсвилле. Понимаете, мама от этого буквально пришла в восторг, будто у меня наконец появился отец.
ЖУРНАЛИСТ
Это был Тревис Феджин?
ХЕЙЗ
Тревис захватил с собой пива, травки и полную сумку дынь. Я никак не мог понять, на кой хер они ему понадобились. Но потом мы поднялись на пятый этаж и стали швырять вниз бутылки и дыни. Эта мысль пришла в голову Тревису после какого-то старого вечернего ток-шоу. Мы здорово повеселились и похохотали, глядя, как все эти штуки разбивались о бетон. Но потом Тревис затеял другую игру.
ЖУРНАЛИСТ
Когда вам было двенадцать, Тревис Феджин пропал.
Хейз хихикает в трубку телефона.
ХЕЙЗ
Вы так в этом уверены?
ЖУРНАЛИСТ
Вы…
ХЕЙЗ
Первая девочка возвращалась из школы на велосипеде. Хотите знать, что я с ней сделал, прежде чем сбросить с крыши?
ЖУРНАЛИСТ
Я позвонил узнать, не было ли у вас других жертв. Чтобы дать вам шанс…
ХЕЙЗ
Она была такая юная, такая гладенькая, даже не поняла…
На фоне разговора раздается рев НАДЗИРАТЕЛЯ.
НАДЗИРАТЕЛЬ (ЗА КАДРОМ)
А ну надень свои (ругательство запикано) штаны!
Затем слышатся новые вопли, на смену которым вскоре приходят короткие гудки.
Глава 38 МЭТТ ПАЙН
В полном соответствии с ожиданиями Мэтта кровать в «Адейрском мотеле» оказалась жесткой. Пока он воевал с простынями, мысли в его голове перепрыгивали со звонка Келлер на стычку в баре, а оттуда на Джессику Уилер. Бросив взгляд на пластмассовый будильник, он увидел, что тот показывает 2:34 ночи.
Сейчас неплохо бы побегать. Впрочем, нет, надо все же попытаться уснуть, хотя для этого он слишком взвинчен. Агент Келлер сказала, что могло произойти умышленное убийство. Бред какой-то. Кому понадобилось убивать его семью? Больших денег с собой в Мексику они не взяли. Да и потом, у кого поднимется рука на маленького мальчика? Вполне возможно, у Келлер есть ответы на некоторые вопросы. Они договорились встретиться с утра в том ресторанчике.
Оттуда он поедет навестить дедушку, а потом проведет немного времени с тетей.
В этот момент по двери кто-то слегка стукнул. Мэтт вздрогнул и сел. Звук действительно был или ему почудилось? Он щелкнул лампой и прислушался.
Затем, мягко ступая босыми ногами, подкрался к двери и посмотрел в глазок, но снаружи никого не оказалось. Потом подошел к тяжелым шторам и самую малость их раздвинул. Парковку заливал тусклый свет, но и на ней он тоже никого не увидел. Это мог быть Ганеш, Кейла или кто-то еще из его друзей.
И в этот момент Мэтт заметил на полу какой-то предмет – сложенный в несколько раз листок, подсунутый под дверь. Для счета за проживание было рановато.
Он взял бумажку, развернул ее и почувствовал, как от волнения затрепетало в груди.
Встретимся на Бугре в 3 часа ночи?
Да или Нет
(нужное обвести)
Получив семь лет назад на уроке естествознания точно такую же записку, он обвел «Да». Мэтт бросил взгляд на будильник: 2:39. Можно было бы позаимствовать у Ганеша «Эскелейд», но Мэтт пил, хотя Кертис мог бы его отвезти. Он решил пойти пешком. Мэтт еще раз глянул на записку. Затем накинул рубашку, джинсы и потянулся за кроссовками.