– Понятия не имею, а сам что думаешь?
– Есть одна мысль, но ты сочтешь меня безумцем. Что, если эти черви способны управлять водой, как морианы?
– И впрямь безумно. А если бы тебе сказали, что где-то в мире существуют неразумные твари, повелевающие ветром, как тейнары? – фыркнул Ломенар.
– Я ответил бы, что это невозможно. Даровать власть над ветром может лишь сам Тилаэр. Вот потому меня это и пугает. С чего бы Альматил создавать такую дрянь?
Они долго шли молча. Ломенар погрузился в свои мысли, и спутник ему не мешал, лишь несколько раз свистнул, подзывая лошадь. Та отозвалась ржанием и вскоре послушно шагала рядом. Наконец, когда друзья все же остановились на ночлег, Ломенар вновь заговорил:
– Видел руины на болоте? Ну да, трудно было не заметить, хоть от тех домов до них явно не близко. Я слышал об этом месте, читал о нем, но только сейчас вспомнил. Это болото – топь Эвы. Про него всегда недобрые слухи ходили. Будто бы звуки всякие по ночам раздаются, огни вспыхивают. А еще люди тут часто пропадали, и говорят, видели всяких уродливых существ. Так-то оно понятно, болото вообще место опасное, а эта топь огромная, здесь потеряться и утонуть еще проще, вот люди всякое и придумывают. Но все же этого болота опасаются сильнее, чем должны бы, и мне учитель рассказывал почему. Раньше никакого болота там не было, зато стоял огромный красивый храм, возможно, самый большой из когда-либо построенных людьми. Подобно всем храмам того времени, посвящен он был всем стихиям разом, и Кириат, конечно, тоже, люди не строили храмов отдельным божествам. Но поскольку он стоял на слиянии двух рек и селились тут в основном рыбаки, то и приходили в него чаще всего, чтобы пообщаться с Эвлией, то есть с Альматил. Большинство людей и сам храм называли храмом Эвлии. В летописях, конечно, писали как положено, но в сохранившихся с тех времен заметках различных путешественников и торговцев можно увидеть именно такое название. После Второго Буйства, сам знаешь, что было, я тебе говорил. Храмы разрушили, богов нарекли демонами, имена исказили, и великая Эвлия стала Эвой-утопленницей. Селиться поблизости с разрушенными храмами вообще избегали, а когда здесь еще и болото появилось, а потом и разрослось до невероятной величины, люди и подавно стали это место десятой дорогой обходить. Но ты сам видел, рыбы в этих местах полно, и, наверное, среди рыбаков нашлись-таки смельчаки, кого старые байки не напугали. Вот только, выходит, не все байки оказались ложью. Возможно, все еще безумней, чем ты даже полагал, друг мой.
«Рунар, мудрый учитель, мог ли ты ошибаться, утверждая, что демонов нет? – продолжил он мысленно. – Я не верю, что добрая Эвлия могла создать такое, но если не она, то остается лишь страшная Эва, та самая, кого ты считал выдумкой наряду с Фрахом и прочими».
Он с тревогой поглядел в сторону болота. Они находились уже на приличном расстоянии от него, и в то, что черви доберутся сюда, не верилось, но Ломенар поймал себя на том, что неосознанно высматривает шевеление в траве.
– Давай спать. Не хочу больше думать об этом, – закончил он.
Приближение океана ощущалось постепенно: по участившимся порывам ветра, по особой свежести в воздухе, по крикам птиц, кружащих у горизонта. Однако Ломенар все равно оказался не готов к тому, что увидел. В этой части материка местность была очень неровной, путники то поднимались на холмы, то спускались в низины; и вот за очередным холмом внезапно открылся пологий берег, тянущийся в обе стороны, насколько хватало глаз (только слева темнел далеко выступающий мыс), а за ним – бескрайняя водная гладь.
День был ясный, но белое солнце почти не грело; его лучи дробились в тяжелых холодных волнах, мерно шуршащих по песку. Удивительно спокойная водная поверхность, будто высветленная от голубого до серебристого, на горизонте почти сливалась с жемчужным небом.
Ломенар почти бегом спустился к воде и зашел по колено в океан. Сапоги и штаны почти сразу промокли, но он, не замечая этого, жадно вглядывался в светлый простор, подставляя лицо ветру, и тонул, тонул в этой безбрежности, которую уже сто лет не тревожили ничьи корабли.
– О Альматил, Повелительница Воды, – прошептал он, бережно касаясь набегающих волн, – благодарю тебя за щедрый дар этому миру! Позволь нам отыскать твоих детей, позволь убедить их помочь нам. Дай знак, что наше путешествие будет успешным и мы найдем моего отца!..
Ломенар не умел молиться, он и в храмы-то никогда не ходил, даже из любопытства, – Боги Зеленых Равнин выдумка, а к матери Кириат можно обращаться где угодно, – но теперь он просил Стихию Воды об удаче, как многие поколения мореплавателей и путешествующих, и ему было, в общем-то, все равно, что там Альмаро говорил о гибели мира, об уснувших Стихиях, глухих к мольбам даже своих детей… Здесь, на берегу Дреглин Альме, Великого Океана, нужные слова приходили сами.
Наконец он опомнился, глубоко вздохнул и, выбравшись за линию прибоя, улыбнулся Иннеру, спокойно ожидавшему в стороне вместе с единственной оставшейся у них лошадью.
– Я в порядке, подсушусь, и поедем. Ингарский мыс совсем рядом.
– Мыс нам не нужен, – улыбнулся Иннер. – Вон там остров, видишь? Полагаю, это он и есть. Сейчас туда слетаю.
Ломенар вгляделся в бескрайнюю даль: где-то у самого горизонта, куда указывал Иннер, ему почудилась лишь легкая дымка, смутный призрачный силуэт. Зрение тейнара было, несомненно, куда острее.
– Это остров? Уверен? Может, просто пара утесов.
– Вообще, скалы там есть, но явно не только они. Между двумя самыми высокими утесами виднеется поросшая лесом низина. В любом случае я слетаю и взгляну. Если это и не тот остров, что мы ищем, с высоты я все равно разгляжу все, что надо.
– Может, хотя бы передохнешь? Давно уже шагаем без привала. – Ломенар копался в седельных сумках.
– То-то и оно, что шагаем, не представляешь, как хочется крылья размять. – Иннер скинул плащ и довольно потянулся.
– Поешь хотя бы. Чем морианы встретят, еще неизвестно.
– Тут ты, пожалуй, прав.
Доставая вяленое мясо и сыр, Ломенар не унимался:
– Возьми меня на всякий случай. Вдруг они гостям не рады, вдвоем скорее отобьемся.
– Глупости, – фыркнул тейнар. – Наши народы никогда не ссорились, ни к чему делить бескрайнее небо и огромный океан. В крайнем случае меня просто прогонят. Да и поймать меня непросто, так что не о чем беспокоиться.
– А как говорить с ними будешь? Языка-то не знаешь.
– Ты, что ли, знаешь? Сомневаюсь, что в Академии этому учат. Как-нибудь договорюсь, год скитаний по Виэлии и жизнь в Ультуне даром не проходят.
Запив нехитрую снедь родниковой водой, Иннер поднялся.
– Ну все, в путь. Я не знаю, насколько велик остров и сколько займут поиски, но завтра в любом случае вернусь, или с морианом, или же просто рассказать, что там и как. Да, и еще, можно взять твою ориану? Так мне будет проще убедить Мортейна, что о цели поиска Амартэля я говорю правду.
– Постараюсь к твоему возвращению добыть свежего мяса.
– Было бы неплохо. Альбатросов только не бей. – Он указал на белоснежных птиц, что парили над волнами, распахнув огромные крылья. – Они съедобны, но на вкус отвратительны, – и взмыл в небо, вскоре растаяв вдали.
Как и обещал, прилетел он на следующий день. Рассказал, что остров, похоже, тот самый, поселение там небольшое, жители в целом дружелюбны, но по делу выяснить ничего не удалось. На второй день повезло больше: нашлись знакомые с Мортейном, вот только самого мориана на острове не оказалось. Когда-то он и правда там жил, но сейчас перебрался дальше на юг, на острова Мителлин.
Друзья отправились на юг вдоль Крепостных гор, следуя по самой границе склонов и побережья и стараясь держаться в тени. «Не считай меня чрезмерно осторожным, – сказал тогда Иннер, – но отсюда, если у тебя есть крылья, не так уж далеко до Эннери, а нам совсем ни к чему встретить моих сородичей». Ломенар с ним согласился.
Со свежим мясом им наконец повезло: пару раз удалось поймать жирного суслика, которого остроглазый тейнар разглядел в траве, а Ломенар наловчился охотиться на морских черепах. Пока ловил, полностью промок и который раз порадовался тому, что ему, наполовину амдару, высушить одежду гораздо проще и быстрее, чем всем остальным, так что простуда ему не грозила. Иннер воду не слишком любил, хотя при случае купался, конечно, – намокшие перья сохли долго и тянули его вниз.
Но вот далеко в море показалась цепочка островов, и Иннер вновь взял на себя роль разведчика. Отсутствовал он несколько долей; потом знакомо зашумели крылья, и тейнар плавно опустился на влажный песок. И почти одновременно из воды показался первый мориан, которого Ломенар увидел в своей жизни.
Ростом с обычного человека, Сын Моря и внешне походил на него. Лишь приглядевшись, Ломенар заметил мелкие чешуйки по всему телу, так плотно прилегавшие друг к другу, что издали они казались просто кожей – бледной, со слабым серебристым отливом. Большие голубые глаза необычной формы – чуть удлиненные и сплющенные по краям, короткие белые волосы (хотя лицо не выглядело старым), облегающая одежда из тонко выделанной кожи – рубашка с короткими рукавами и штаны чуть выше коленей, из украшений – узкий металлический браслет на правой руке и цветные ракушки у ворота… Засмотревшись, Ломенар не глядя взял у Иннера ориану и вздрогнул, возвращаясь в реальность, лишь когда мориан заговорил – на амдарском, довольно правильно, хотя и с некоторым усилением на шипящих:
– Привет тебе, дитя двух народов. Вижу, сын Небесного Океана говорил правду, хоть она и невероятна. Я Мортейн из артина[36] Мителлин. У тебя есть ко мне вопросы? Я расскажу, что знаю, но не уверен, что смогу помочь.
Маг нервно сглотнул и постарался говорить ровно:
– Привет и тебе, Мортейн. Меня зовут Ломенар, я ищу своего отца Амартэля. Насколько я знаю, вы знакомы.