– Для начала скажи, как тебе удалось найти меня?
– Твое имя мне назвала женщина из людей, которая была другом моему отцу. А о том, что он среди морского народа, мне рассказала Эаррима, Серебряное Зеркало.
Мортейн потрясенно выдохнул:
– Арримейн еще цела?! Даже для Детей Альматил это легенда, а ты говоришь, что видел ее! Ты снова удивил меня, а я полагал, что это непросто. Как же она попала к вам?
– Не все люди склонны забывать былую дружбу, некоторые бережно хранят память о прошлом. Но ты не ответил, где искать Амартэля.
– По правде сказать, я не знаю, где он. – Мориан уселся прямо в полосу прибоя. Ломенар устроился напротив на песке. – Когда я видел его в последний раз, он говорил, что хочет скрыться от своих сородичей, а на вопрос, куда намерен отправиться, не ответил и даже просил более не искать его и не спрашивать о нем.
– Этого стоило ожидать, – вздохнул Ломенар. – Его искали не только сородичи, но и весьма могущественные люди. Они обошли все земли и перевернули каждый камень в его поисках. Безрезультатно. Его нет нигде, куда они только могли дотянуться. Но морианы сделали часть земель недоступными, они знают места, куда человеку ходу нет, и знают, как туда попасть. Быть может, у тебя есть мысли на этот счет.
Мортейн задумался.
– Что ж, возможно, я все же смогу тебе помочь, – сказал он наконец. – Это всего лишь слухи, но… Ты ведь знаешь об Эммере?
– Конечно! Но она же была уничтожена во время Первого Буйства Стихий!
– Вы так это называете? Для нас это был день страданий и боли, когда сила Альматил и слезы Рианет помогли закрыть неразумно распахнутую дверь. Этого бы не случилось, если бы не маг из числа людей… Впрочем, мы сейчас не о том. Так вот, ходят слухи, что Эммера не погибла до конца. Ни амдары, ни тейнары, ни тем более люди никогда не смогут туда попасть, но говорят, что кое-кто из Детей Альматил там бывал. Твой отец всегда любил бросать вызов невозможному, и раз уж его нет в живых землях, то, может, стоит поискать в мертвых?
– Погоди… – Ломенар чувствовал себя оглушенным. К и без того ошеломляющей новости о том, что отец жив (пусть у него и было время привыкнуть к этому за время дороги), добавилась еще и новость о том, что Эммера, оказывается, еще каким-то образом существует. Та самая Эммера, с сияющими водопадами, шаром-маяком и прозрачными, наполненными светом скалами; Эммера, о которой он грезил в Академии Магии, разбирая древние тексты на амдарском и благословляя свою смешанную кровь за то, что открывала доступ к сокровищам минувших дней и к познанию мира в объеме большем, чем был доступен обычным людям.
Видимо, все это отражалось у него на лице, потому что Иннер дружески похлопал его по плечу, а Мортейн даже улыбнулся:
– Если до сих пор я и мог сомневаться, что ты сын Амартэля, то теперь убедился бы окончательно. У него так же сверкали глаза, когда заходила речь о чудесах прежнего мира. Я попробую выяснить что-нибудь об Эммере. Следуйте за мной и будьте моими гостями. – Он плавно-текуче развернулся и, погрузившись в воду, сразу исчез, слитным движением уходя на глубину.
Ломенар коротко пересказал Иннеру суть разговора, и тейнар весело хмыкнул:
– Собирай вещи и давай, запрыгивай, – и протянул руку полуэльфу. – Я помню, где его дом, донесу тебя.
Сборы не заняли много времени, лошадь Ломенар отпустил свободно пастись – скорее всего, она им уже не понадобится – и устроился за плечами Иннера. Последний раз они так летали еще в Ультуне – одно из немногих радостных воспоминаний о тех днях, и Ломенар был рад вновь испытать это потрясающее ощущение: потоки холодного воздуха, не нагревающегося на такой высоте даже в теплые сезоны, мягкие перья у лица и сильные крылья, двигающиеся ровно и мощно.
Острова приближались, отчетливо виднелись разделяющие их водные рукава, но признаков жилья было по-прежнему не видно. Иннер круто ушел вниз, отчего у его спутника захватило дух, и приземлился на одном из островков у небольшой скалистой гряды. И только теперь Ломенар увидел дома морианов – невысокие, в один или два этажа. Лишь на первый взгляд они сливались со скалами: на деле вокруг изящных дверных и оконных проемов самых причудливых форм – если бы камень потек водой и затем вновь застыл – поблескивали гранями драгоценные камни всех оттенков от белого до темно-синего, змеились узоры и вились серебристые растения, неизвестные Ломенару. Он осторожно потрогал одно – узкие листья покрывал легкий пушок. Сразу вспомнилась лекция магистра естествознания на младших курсах Академии: «Небольшие волоски или равномерный пушок на листьях характерны для растений, встречающихся в наиболее засушливых местах, например, для сехавийского шенгила или хаммарского атрафа. С помощью пушка растения дольше удерживают влагу». Однако эти растения не походили ни на шенгил, ни на атраф, хотя, без сомнения, тоже предназначались для накопления влаги. И все дома либо стояли на самом краю берега, либо вырастали прямо из воды, повторяя линию скал, либо имели уходящий под воду пологий спуск без малейшего признака ступеней.
– Добро пожаловать. – Мортейн уже стоял на таком спуске, ведущем к одноэтажному дому.
Внутри дом оказался не менее удивительным. В каждой из трех комнат по полу вдоль стен и по самим стенам бежали ручейки, а под окнами приветливо журчали фонтанчики, местами переливаясь через края каменных чаш и в виде водопадиков присоединяясь к ручейкам. В доме тоже были растения: очень светлые, почти прозрачные, с большими резными листьями и гроздьями бледных цветов, похожих на колокольчики. Из мебели обнаружились только лавки, вырезанные в стенах полки и узкая кровать, застеленная мягкими серо-белыми шкурами неизвестного зверя.
– Я живу один, потому особой роскоши не ждите. – Хозяин выглядел слегка виновато. – Располагайтесь, а я пока поговорю кое с кем.
Вернулся он только после заката. Когда стемнело, Ломенару стала ясна роль светлых растений: они засветились изнутри голубовато-белым светом – стебли и листья чуть темнее, цветы ярче. Мортейн гостеприимно предложил ужин: жареную рыбу, клубни, отдаленно похожие по вкусу на картофель, и прохладный зеленоватый напиток вроде настоя из трав. Огонь он зажег тут же, в небольшом стенном очаге, надежно укрытом от влаги каменными дверцами. Еда оказалась сытной, но еще больше внимания привлекали тарелки и миски из странного, напоминающего ракушки, материала: они таинственно поблескивали в свете диковинных растений, и казалось, постоянно меняли цвет. Ломенару вспомнился день начала сезона Энергии в Виарене: тогда по берегам и над водой зажигались разноцветные фонари, и река Ротера тоже становилась разноцветной, живой, дышащей.
Мортейн заметил его интерес.
– Мы делаем посуду из панцирей оллинов, живущих под водой на границе света и тьмы. Они все не могут решить, какой цвет им больше нравится, поэтому стараются попробовать разные. Эта посуда не бьется и способна выдержать даже сильный жар. – Он помолчал немного. – Что же до дела, которое привело тебя, Ломенар, пока не скажу ничего определенного. Подожди немного.
После ужина много говорили. Мортейн оказался очень любознательным и с интересом расспрашивал друзей об их приключениях и о местах, где им довелось побывать.
– Когда-то и я стремился познать мир, – вздохнул он. – В молодости любил путешествовать, океан между Виэлией и Диомирой проплыл не раз, добирался и до Оссианды, хоть там порой и слишком жарко для нас. Там и познакомился с Амартэлем.
– А на месте Эммеры, выходит, так ни разу и не бывал? – удивился Ломенар. – Для вас же переплыть океан – как перелететь для тейнаров, не должно быть сложно.
– Понимаешь, дитя земли, океан на закат от Виэлии более живой и населенный. Многие морианы там живут не только на островах, но и в подводных городах, а к восходу едва ли ты найдешь больше, чем эти острова вдоль побережья. После гибели Эммеры океан в той стороне изменился – так рассказывают. Видно, слезы Альматил не пролились даром.
Зачарованный древней тайной, Ломенар долго не мог уснуть в ту ночь, а когда все же ему удалось, во сне он видел разрывающие небо ветвистые молнии, огромную волну, накрывающую сияющее побережье, а потом – ровную гладь океана под серыми тучами и медленно падающий слезами дождь.
Что-то прояснилось на следующий день. Незадолго до заката появился взволнованный Мортейн, позвал в дом двух друзей, сидевших на камнях у воды, и обратился к Ломенару:
– Радуйся, дитя двух народов! Путь на Эммеру есть. С первыми лучами солнца я отправлюсь туда еще с некоторыми из моего артина. На случай встречи с твоим отцом прошу дать мне на время твою ориану и сообщить что-то, о чем может знать Амартэль, но не известное посторонним. Не бойся, я знаю о ценности символа правителя клана и буду беречь ее, как жизнь друга.
Ориану Ломенар отдал, сообщив имена матери и деда, а также настоящие имена Филлит, Рунара и Этайна. Больше ничего о годах скитаний отца он не знал и про себя сомневался, что этого хватит; сомневался и в том, удастся ли морианам вообще найти Амартэля. Захочет ли могущественный амдар, давно покинувший обитаемые земли, вспоминать о расставаниях прошлого? И поверит ли он Мортейну?
Потянулись дни ожидания. Перед отъездом Мортейн попросил нескольких друзей приносить гостям еду, так что они не голодали. Попутно Ломенар, который всегда любил узнавать новое, стал изучать язык морских жителей. На островах нашлась всего пара морианов, кое-как изъяснявшихся по-амдарски (увы, Мортейн был далеко), так что обучение нельзя было назвать быстрым. Иннер покатывался со смеху, наблюдая за этим, но деятельно участвовал, так что к концу деканы оба немного понимали чужую речь. Морианы оказались довольно общительными, совсем не похожими на гордых скрытных тейнаров или отстраненных амдаров, хотя и мало знали о мире за пределами своего артина. Особенно Ломенар и Иннер сдружились с юношей по имени Улистэйр, одним из тех, кто кормил их. Первое время они общались в основном жестами, что не помешало Улистэйру позвать гостей сначала покататься на