- Я опираюсь на бритву Оккама, - сказал Тарди, - Давайте не будем умножать сущности. Самое простое объяснение тому, что в последнее время некоторые оппозиционно настроенные пополаны сильно поумнели, это Иль Эсперто.
- Вот именно, - раздраженно сказал Фиески, - Ваша гипотеза явно предполагает введение новой сущности.
Как уже говорилось, Генуя внутри стен весьма невелика. Поэтому даже благородные рыцари, не теряя достоинства ходят пешком. Макс, Марта и Фредерик быстро дошли до Банка, а скромный фургончик с полотняным тентом, предназначенный для денег, стоял неподалеку еще с утра. Учитывая маршрут перевозки, вес и объем груза, для этой задачи на стройке базилики одолжили не полноразмерную телегу шириной в две лошадиных задницы, а городскую двуколку на одного мула и даже без места для возницы.
Тарди после молитвы за упокой Папы не успел сделать ничего важного. Он задумался на тему, нужно ли будет Просперо Колонне согласовывать взятие Генуи с новым Папой, или старый кондотьер возьмет Геную для императора, или вовсе по собственному желанию. Может быть, наоборот, зазимует в Милане? Надо будет послушать, что говорят бабы на рынке.
От умных мыслей его отвлек писарь, который с ходу заявил, что пришел рыцарь с дамой получать какие-то огромные деньги.
Золото начали отсчитывать еще утром. Из недр хранилища извлекли два опечатанных тогда еще сундука Маркуса, оцененных в десять тысяч каждый. Сундуки были крепкие, тяжелые, окованные по углам бронзовыми накладками, но по весу на десять тысяч золотом не тянули. На современные читателю единицы один золотой флорин весил три с половиной грамма, тысяча флоринов - три с половиной килограмма, десять тысяч - тридцать пять килограммов, и в один дорожный сундучок, конечно, никто не складывал такую массу.
Следует отметить, что, хотя Маркус вложил в Банк флорины и прочие монеты разного происхождения, наследство выдавалось в генуэзских дукатах местной чеканки. По весу дукат был равен флорину, просто отсчитать восемнадцать тысяч новыми одинаковыми монетами легче, чем старыми и разными.
Рядом с сундуками Маркуса счетчики поставили пять казначейских сундуков из Цекки с новенькими дукатами. Небольших, но тяжелых. В трех из них покоилось по пять тысяч дукатов, ранее отсчитанных в специальные опечатанные кожаные мешки по тысяче. В четвертом - пять мешков по пятьсот, четыре по двести и один с двадцатью тремя дукатами. В пятом - серебряная монета общей стоимостью двести дукатов по курсу один к двенадцати. Таким образом, всего насчитывалось не скромных четыре, а целых семь мест груза.
Тарди слегка приподнял бровь, увидев рядом с наследницей герра фон Нидерклаузиц, но внутренне улыбнулся и восторжествовал. Его версия пока выглядела верной.
Максимилиан проверил получаемый груз, взвесил случайно выбранный тысячный мешок, раскрыл и покопался в паре других. Все оказалось правильно. Потом собственноручно написал страницу текста на тему, что именно, от кого и почему он получает. Клерк капнул сургучом, и Макс заверил документ своей личной печатью. В свою очередь, Тарди передал сопроводительную документацию на груз, подтверждавшую, что золото, серебро и два сундука с обозначенной ценностью переданы наследнице и ее доверенному лицу согласно завещания.
Паоло, троюродный племянник Горгонзолы, подогнал фургон вплотную к скромной боковой двери, и банковские служащие загрузили ящики под бдительными взглядами рыцаря и дамы. Шесть сундуков заняли весь пол телеги, поэтому два более высоких сундука Маркуса поставили спереди и сзади, чтобы поставленный сверху седьмой не скатывался.
Фредерик все это время вертелся на набережной вокруг банка и не заметил ничего подозрительного. Паоло взял мула под уздцы, и фургон покатился со скоростью пешехода по улице святого Лаврентия в верхнюю часть города. Макс и Марта неспешно пошли за ним под ручку. Фредерик прогуливался как бы сам по себе, проходя первым по маршруту фургона.
14. Что-то пошло не так
Когда Марта отправилась договариваться насчет первой части вывоза денег, Тони занялся второй частью. Из Генуи надо было выбираться, и не по суше. В порту следовало выбрать корабль, чтобы уходил сегодня, чтобы мог принять на борт даму с грузом и сопровождающими, чтобы экипаж хотя бы не выглядел откровенными пиратами.
Спускаясь к причалам, Бонакорси, одетый цирюльником, догнал двух безработных матросов, которые громко обсуждали "ту самую Санта-Марию", на которую "не пойдем ни в коем случае, даже если с голода будем умирать". Тони отвлекся от основной задачи и пошел за матросами, зато прослушал краткий пересказ вчерашней проповеди, весьма дополненный и расширенный.
- Вот она, смотри, - сказал старший матрос.
- Посмотрел, - ответил младший.
- Запомни и близко не подходи. Идем.
Матросы ушли, а Тони остался. Корабль был самый обыкновенный, только парус как будто с чужого плеча, осадка, как будто трюм пустой, и на палубе маловато народа. А вот эта фигура кажется знакомой. Неужели земляк?
- Эй, на "Санта-Марии"! - крикнул Тони.
Книжник подошел к борту и сразу узнал бывшего лейтенанта стражи в старом, еще из Ферроны, балахоне уличного цирюльника.
- Антонио? Антонио Бонакорси? Какими судьбами?
Бонакорси перепрыгнул на борт.
- Отец Бартоломео? Рад вас видеть.
- Тихо ты! Тут я брат Книжник, - шикнул штурман.
- Из госпиталиев в госпитальеры?
- Не вспоминай ничего при людях. Какое дело тебя привело?
- Как зубы, не беспокоят?
- Благодарение Господу нет, хотя кто-то, я слышал, жаловался.
- Люди! - крикнул он гребцам, сидевшим в своем кругу, - Кто жаловался на зубы?
Подошли двое.
- Посмотри-ка слева сверху, - сказал один.
- У меня зуб мудрости лезет, - сказал второй.
- Мне нужна скамья напротив солнца, - сказал Бонакорси и звякнул сумкой с инструментами.
Зуб первого вылез легко, а второго пациента пришлось уложить на палубу и держать втроем. Тони зацепил ему зуб клещами и уперся коленом в грудь. Пациент вырывался, чем весьма разнообразил жизнь товарищам, которые его держали. Через четверть часа дантист гордо показал команде здоровенный зубище с четырьмя корнями и куском кровавого мяса между ними.
- Сколько с него? - спросил Книжник.
- Деньгами нисколько, - ответил Тони, - Только советом помогите. Нужен корабль, чтобы легко и спокойно уехать благородной даме с багажом и свитой.
- Куда?
- По французскому побережью. Лишь бы отсюда.
- Это легко, - понимающе кивнул штурман, - Вот тот француз через три места от нас. Смотри, марселец тоже ноги делает.
- Удочки сматывает, - поправил незаметно подошедший Дорада.
На указанный корабль действительно грузили сундуки и тюки, производившие впечатление личного багажа. За погрузкой следила одетая по французской моде семья с четырьмя детьми.
- Вроде приличные люди, - пригляделся штурман, - Сходи, поговори.
- Спасибо! - обрадовался Тони и спрыгнул на берег.
Действительно, купец из Марселя сворачивал дела в Генуе и уезжал домой, опасаясь страшных и ужасных ландскнехтов Колонны. Место для пассажиров и груза на корабле еще оставалось, и Тони на всякий случай забронировал его до пяти часов пополудни. Если у Марты все получится, то как раз можно успеть.
Тони прикинул, какой дорогой возвращаться, и решил обойти Банк по широкой дуге, а к церкви святого Доната подойти с той стороны, куда подвезут груз.
Покидая дом утром, Марта и Тони сдали пост Горгонзоле и шестерым его помощникам. Паоло сразу повел фургон в Банк, Джованни остался сторожить мастерскую. Живописец пошел со своими людьми. Он не собирался сам грузить тяжелое золото, он просто не хотел, чтобы его долю передавали через посредников. Тысяча флоринов слишком большие деньги, которые могут соблазнить не только одного скромного труженика, а и всю компанию.
С утра шестеро растащили хлам, поставили где надо импровизированные ступеньки и полностью подготовили проход на соседнюю улицу. Никколо-старший ушел за второй тележкой с мулом, чтобы подогнать ее на ту сторону прохода. Остальные сели за стол. О настоящей ценности груза не знал никто, кроме Горгонзолы, поэтому только у него тряслись руки от ожидания. Помощники же решили сыграть в кости.
- Тук-тук-тук! - кто-то постучал в ворота и продублировал стук голосом.
Собравшиеся в доме никого не ждали, но и прятаться не было смысла. От кого прячутся шесть здоровых мужчин? Это подозрительно.
- Пьетро, узнай, кто там, - приказал Горгонзола.
Пьетро быстро пересек дворик, зашел под арку и выглянул в щелку между воротинами. По-видимому, ничего такого страшного там не было, он снял засов и открыл одну створку.
Во двор шагнул невысокий стройный молодой человек, одетый в длинный и широкий темно-коричневый плащ с рукавами. Из-под плаща виднелись высокие сапоги. По осанке и по походке смотревшая в окна компания поняла, что он не менее, чем оруженосец, а возможно даже и рыцарь. Простолюдину проще впустить рыцаря, чем вступать в спор через ворота, тем более, что рыцари крайне нетерпеливы, и их не смущает перспектива поднять шум до небес.
Гость тихо приказал Пьетро закрыть ворота и направился к дому. Вот он вышел из сектора видимости окна, и сейчас постучится или сразу откроет дверь в дом. Но что это?
Пьетро закрыл ворота и повернулся к дому. Он даже не успел увидеть, как гость метнул в него кинжал. Точно в сердце.
- К оружию! - крикнул Горгонзола, и не успел он договорить, как гость ворвался в дом с мечом в руках.
Оружие было на всякий случай принесено заранее. Взведенный арбалет стоял у стены в нише под окном, второй, прикрытый покрывалом, лежал на придвинутом к стене сундуке за спинами двух помощников, сидевших на краю сундука. Также у всех собравшихся на поясах висели большие ножи, а у Горгонзолы даже меч.
Никто ничего не успел.
Горгонзола, сидевший ближе всех к двери, вскочил и почти выхватил чинкуэду, но не успел клинок покинуть ножны, как незваный гость коротким выпадом проткнул грудь художника.