- Но, Батька, что я сделал не так? - искренне огорчился Бруно, - Я привел корабль, даже два. Они все равно оставят нам эту фусту.
- Не говори "нам", чтоб тебя черви съели, мать твоя шлюха и отцы твои два козла по цене одного и третий в подарок! Не мог привести купеческую галеру, привел военную с рыцарями и еще не понимает, что он сделал не так! У Торквато потери хоть какие-то есть?
- Пока нет.
- Тупой дурак. Ты до сих пор не понял? Чертов Торквато получил чертову фусту, пальцем о палец не ударив, а мы потеряли дюжину парней и не получим ни черта! Убирайся с моих глаз и не появляйся на Корсике никогда! Мы тебя отпоем как мертвого и вдову твою замуж выдадим.
- Батька!
- Дьявол морской тебе батька!
- Я так понял, что начнем без Батьки, - сказал Торквато, поддерживая нейтральную интонацию, чтобы не спугнуть Мятого и Фредерика, - Может Мятый за нас будет? Мы и сейчас с ним поделимся, да и вообще пусть остается, возьмем в долю.
- Я так понял, что мне на Корсике больше делать нечего, - ответил Бруно, - Соглашайся на предложение рыцаря, фуста - огонь, это я тебе как рулевой говорю. Мы вышли из Генуи в пять пополудни, и затемно мы уже здесь.
- А груз? А золото? А бригантина?
- Забудь.
- Что ты Батьку боишься? Давай и его тоже замочим, - не унимался Торквато.
- Рыцаря вон того замочи сначала, - ответил ему кто-то из своих, - Мы все видели. Он шестью ударами семерых зарубил.
- Слушай, Торквато, - вступил Абдулла, - Бруно дело говорит. Батька без лучших бойцов остался, весь корабль твой.
- Значит, струсили?
- Говорите, чтобы я понимал, - потребовал Фредерик, - Или головы поотрубаю к свиням морским.
Тем временем Симон принес Иеремии докторскую сумку, взял свое ружье и перезарядил. Из-под скамьи вылез раненый в ногу боцман. Он, как только получил рану, спрятался и зажимал ее, чтобы не текла кровь. Симон открыл кормовой рундук и вытащил оттуда арбалет и чехол с оставшимися болтами. Он перед абордажем прибрал ценные вещи, которые боцман бесхозяйственно оставил лежать на рундуке, когда "Зефир" начал отставать. Симон дошел с ружьем до переговорщиков и передал по пути боцману арбалет. Боцман натянул тетиву, вложил болт и поковылял за Симоном. Марта оптимистично присоединилась к компании с пистолетом. Он не заряжен, но этого никто не знает.
- Еще раз говорю, валите на берег, а потом заберете фусту, когда мы уйдем на бригантине, - сказал Абдулла уже по-итальянски, - Эти трое одним залпом снесут четверых, в том числе, тебя, Торквато, в первую очередь. С младшим рыцарем у вас не справится вообще никто, а когда сюда поднимется старший, здесь будет как там. У тебя наследник-то есть?
Парень, очень похожий на Торквато, толкнул его в бок и тихо что-то сказал. Торквато скривил рот.
- А вы с Бруно, получается, теперь за них? - спросил Торквато тоже по-итальянски.
- Мы за них, - твердо ответил Абдулла, - После того, как Бруно передумал, мне тоже расхотелось в ваш гадюшник соваться.
- Ну и подавитесь своим грузом. Мессир, обещаете не портить корабль?
- Обещать тебе? - фыркнул Фредерик, - Ты вообще кто такой?
- Господу, - подсказал Мятый.
- Господу обещаю.
Береговые слезли на свои плот и баркас и ушли на берег. Экипаж занялся переносом груза и прочими хозяйственными делами. Все, конечно, адски устали, но Симон сварил на масляной горелке горький алхимический напиток почти черного цвета, от которого братья по оружию не то, что забегали, а чуть не взлетали, переполненные энтузиазмом.
В экипаж "Зефира" вошли:
Капитан Дорада, раненый в руку, потерявший много крови и временно не способный делать что-то полезное.
Старший помощник Джованни-Абдулла, живой и почти невредимый.
Капитан солдат Тодт, временно небоеспособный, с шиной на ноге.
Штурман Книжник.
Боцман Марко, раненый в ногу. Кости и основные сосуды не повреждены, с тугой повязкой уже может ходить, если сильно не напрягаться.
Рулевой Бруно, сломленный потерей родственников и изгнанием из семьи. Никто на "Санта-Марии" так и не понял, что он намеревался предать их всех.
Врач Иеремия.
Кок Симон.
Матрос Мятый в отличном настроении, хотя он явно перехвалил себя в Лавинье и лет двадцать на палубу не ступал.
Матрос-калабриец, который при абордаже куда-то спрятался, потому и выжил. Его без церемоний простили и приставили к работе.
Гребец-сицилиец, которому проткнули легкое, но Иеремия уверил, что, если на то будет Божья воля, то пациент выживет. Книжник обещал помолиться.
Из четверых пассажиров выжили все. Максимилиан, Фредерик, Марта и Тони.
Еще на корме положили двух безнадежных раненых - гребца с пробитой головой и Келаря с проникающей раной брюшной полости. Про обоих Иеремия, Симон и Бонакорси сказали, что до заката не доживут. Но не оставлять же их корсиканцам.
Всех раненых солдат и матросов с "Зефира" Мятый по приказу Тодта добил и сбросил в воду, предварительно обшарив на предмет монеток, цепочек и колец.
Всех убитых с "Санта-Марии" перетащили на палубу "Зефира", чтобы отпеть, а потом похоронить в море.
Как и следовало ожидать, рог поднимал все население деревни, и, пока оставшиеся в строю матросы "Санта-Марии" перетаскивали груз, на берегу и на лодках у берега собралась толпа. К трупам тут же подплыли местные мальчишки. Вдруг будет, с кого снять кольцо или цепочку, а с кого-то хотя бы неплохие штаны или ботинки. Кто-то смелый даже вернулся на "Зефир" с просьбой забрать тела, которую Тодт удовлетворил.
Дольше всего перегружали коня. Максимилиан вывел Паризьена из стойла, гладил и кормил морскими сухарями, пока команда перетаскивала стойло на борт "Зефира". За неимением лучшего варианта в плане распределения веса, стойло поставили в центральном проходе за мачтой. Из весел и палубных досок "Санта-Марии" сколотили сходни, и красавец-рыцарь под восхищенными взглядами десятков зрителей перевел красавца-коня на новый корабль. Умный конь даже не возражал, когда его снова пристегнули ремнями в стойле.
В тесной каюте с низким потолком новых хозяев бригантины ждал сюрприз. Пятьдесят тысяч дукатов в казначейских ящиках и спящий в беспамятстве под действием горячки и "Панацеи" капитан Габриэль Морской Кот.
- Мы не берем пленных, - сказал Тодт.
- Это мой личный пленный, - ответил Максимилиан, - По старому рыцарскому обычаю.
- У нас есть правило пленных не брать, - не согласился Тодт.
- Оно где-то написано?
- Да. В уставах кантонов.
- Морских уставах?
- Нет.
- Может быть, в уставе ордена святого Иоанна?
- Нет. Ладно, пусть этот пленник будет на Вашей совести, - Тодт не захотел вступать в дискуссию на тему, законно ли он не берет пленных. А то вдруг окажется, что незаконно.
- Кстати, что говорит морское право по поводу трофеев, взятых у пиратов-христиан? - спросил Макс.
- Полагаю, пираты есть пираты, и мы, по справедливости, разделим все между собой.
35. Последние слова
Пятьдесят тысяч дукатов плохо делятся на всех. Делить на двоих немного проще, но тоже не баран чихнул. Чтобы бывший владелец не подслушивал, Максимилиан и Тодт торговались, сидя на гребных скамьях. Охранять пленника оставили Бонакорси, а позже его сменил бы Фредерик. Лишних матросов не было ни одного, а пассажирам все равно делать нечего.
- Надо все взять и поделить, - предложил Максимилиан, не будучи торговцем, - Пополам. Половину судовладельцам, половину фрахтователю.
- Лично Вам? - удивился Тодт.
- Я оплатил этот рейс. Вместе со мной в захвате трофеев участвовали оруженосец, двое стрелков со своим оружием и трое солдат.
- От экипажа участвовало больше бойцов, - ответил Тодт, - И фрахтователь не понес материальных потерь, а судовладелец вынужденно обменял корабль побольше на корабль поменьше.
- У Корсики мы все оказались благодаря ошибкам рулевого, штурмана и капитана, - возразил рыцарь.
- Если бы не эти ошибки, никаких трофеев бы не было, - сказал Тодт, - И вообще, по какому праву вы отдали наш корабль?
- А вы могли его не отдать?
- Если бы его отдали мы, тогда это была бы наша зона ответственности. А так с вас еще за корабль причитается.
- Фредерик! - обратился за помощью Максимилиан.
- Да, дядя? - подошел оруженосец.
- Почему мы отдали корабль?
- Мы его не отдали, - ответил Фредерик, - Ни я, ни Вы, дядя, ничего не подписывали и никаких клятв не давали. И вообще, корабль не наш, у нас в принципе не было прав его отдавать.
- А кто обещал не портить корабль, чтобы он остался целым? - напомнил Тодт.
- Во-первых, я Господу обещал, а не пиратам. Во-вторых, мы его и не портили, какие у Господа могут быть претензии. В-третьих, зачем нам портить ваш корабль?
- Наш?
- Конечно. Пираты не приобретают законное право собственности на захваченный корабль. Сейчас придем в Марсель, наймете сколько надо солдат, хоть послезавтра на "Зефире" вернетесь на Корсику и заберете "Санта-Марию". Может быть, ее к тому времени даже починят. Вы мне еще спасибо сказать должны, что я так устроил, что пираты корабль не испортят.
- Что не испортят - вилами по воде писано.
- Но к нам по поводу корабля претензий нет? - спросил Макс, - А то, если "Санта-Мария" все еще ваша, мы можем поднять вопрос о включении "Зефира" в делимую часть трофеев.
- Двадцать тысяч ваши. По рукам? - предложил Тодт.
- По рукам, - не торгуясь, согласился Макс.
- Дядя Гец бы торговался дальше, - скривился Фредерик.
- Не будь как дядя Гец. Давай делить между нами.
- Сколько мне?
- Рыцарю половину, оруженосцу половину от оставшегося, остальное - простолюдинам.
- Согласен, - обрадовался пяти тысячам Фредерик, - Им поровну?
- Нет. Фрау Марте три тысячи, Бонакорси две.
- И она еще нам должна тысячу.
- Тогда сразу отдадим ей две.
- А мне с той тысячи сколько? Это я поднял цену с четырех сотен.