- Как получится, - Максимилиан тоже остановился и посмотрел в глаза де Бурбона.
- Смело.
- Почту за честь.
- Один Вы не справитесь. Никто не справится. У Вас есть верные люди?
- С Вашей помощью будут. Отдайте мне команду корабля, на котором я сегодня прибыл.
"Команда мечты", - подумал Макс, - "Половину сложно будет убедить, что надо кого-то ограбить на двести тысяч, а вторую половину будет еще сложнее убедить отдать эти деньги".
Но других людей у него под рукой не было.
- Вы уверены? - усомнился коннетабль.
- С ними я горы сверну. Для Вас, для Франции и для Его Величества.
- Что Вы хотите взамен?
- Ваше покровительство при дворе короля Франциска для меня и моих детей.
Коннетабль рассмеялся.
- Вы единственный, если не считать подхалимов, кто верит, что я переиграю королеву-мать!
- Если победит королева-мать, то меня устроит Ваше покровительство при дворе Императора Карла.
Улыбка исчезла с лица Шарля де Бурбона.
- Интересное предложение. Я еще не строил планы на случай, если все зайдет так далеко. Скажите честно, почему Вы готовы пойти против королевы-матери?
- Потому что скромным рыцарям не так уж часто выпадает возможность оказать столь значимую услугу столь значимому человеку.
В это время Марта продолжала дружескую беседу с Антоном Фуггером.
- Что Вы скажете о двух сотнях тысяч дукатов серебром? - спросил Фуггер.
- Чтобы сделать работу, которая столько стоит, нужна армия, - ответила Марта.
- Наймите такую армию, которая Вам потребуется, и заберите эти деньги себе.
- Что?
Если бы Марта стояла, она бы села. Но Марта сидели, поэтому вскочила от удивления. Собеседник тоже встал.
- Вы слышали, что королева стащила у короля средства, предназначенные для гарнизона Милана?
- Да.
- Человек, который должен был вывезти их из Генуи, до сих пор еще там.
- Вам ли не знать, что десятки тысяч дукатов переносятся через границы росчерком пера?
- У этих денег земля горит под ногами. Стоит Его Величеству щелкнуть пальцами, как банки найдут в своих счетных книгах каждый дукат и в том или другом виде вернут все казначейству.
- Но это бы значило, что Его Величество отбирает деньги у своей матери. Он так не сделает.
- А если сделает? Он же не хочет проиграть войну, и сдать вслед за Миланом Геную, Савой и Прованс? Никто из крупных финансистов, работающих с Францией, не рискнет навлечь на себя гнев короля. Но если кто-то возьмет деньги у королевы и отдаст королю, то он навлечет на себя гнев королевы, что еще хуже. Сеньор де Самблансе, а это, знаете ли, очень авторитетный человек в мире финансов, уже попал в немилость, и рискует головой. Если он избежит ответственности, то ответственным будет назначен тот, кто последний в королевской юрисдикции держал на счетах эти средства.
- Кто последний на текущий момент?
- Рыцарь королевы, который получил в Банке Святого Георгия четыреста тысяч дукатов золотом, серебром и ценными бумагами.
- Четыреста? - удивилась Марта.
- Из них двести серебром.
- Но это же целый караван с мелкой монетой.
- Правильно. Я не предлагаю искать ценные бумаги или золото, но двадцать телег серебра это очень много. Найдите этот караван в Генуе и сделайте так, чтобы серебро не попало ни к королю, ни к королеве. Заберите себе, пожертвуйте на церковь, раздайте бедным, хоть в море утопите.
- Забрать двести тысяч? - Марта снова села, - За двести тысяч можно себе позволить в последний раз рискнуть жизнью.
Фуггер тоже сел.
- Но прошло столько времени. Рыцарь мог уже как-то вывезти или обменять эти деньги, - немного подумав, сказала Марта.
Фуггер поморщился.
- Вряд ли. Мы проверяем разные варианты, но пока не нашли даже следов. Если он как-то всех перехитрил, сообщите мне через наше представительство в Генуе и возвращайтесь в Марсель. Или куда Вам угодно перевести Ваши средства, хоть в Аугсбург.
- Вы проверяете варианты? Тогда зачем вам именно я?
- Мы финансисты, а не воины. У нас нет служащих на жаловании, предназначенных для... изъятия наличных средств. И подобные... акции не должны связываться с кем-то из нас. Если Вы попадетесь, лучше признайтесь, что это была Ваша личная идея.
- Как я одна отберу у кого-то караван серебра?
- Наш общий знакомый Вам снова поможет. Я открою вам кредит через Монте деи Паски.
- Но меня ищет половина Генуи.
- Рыжую северянку. Достаточно покрасить волосы в черный цвет и слегка осмуглить кожу, и Вас никто не узнает.
- А нос, а глаза?
- Редкий мужчина сможет описать Ваши глаза и нос, - улыбнулся Фуггер.
- Допустим, мой интерес в этом деле понятен. Но в чем Ваш? Вы же не возьмете ни дуката.
- После падения Милана мне снится сон. Меня преследует невидимый слон, которого я могу заметить краем глаза, но если повернусь к нему, то он сразу пропадает.
- Так говорят про нечистую силу.
- Да. Но вчера я лег спать, узнав новости из Милана. Я снова увидел краем глаза, как у меня за спиной появляется прозрачная фигура как бы из струек пара. Я разозлился и прыгнул на него наугад, не поворачивая головы, попытался схватить его рукой. И схватил. Слон исчез, а у меня в руке осталось его сердце. Сердце из чистого золота, сверкающего на солнце.
- То есть, Вы хотите ограбить королеву-мать, потому что истолковали сон, будто ее миланское золото это сердце какого-то заговора, насчет существования которого у Вас нет доказательств?
- Да.
Монахи привели Бонакорси в городскую резиденцию губернатора Прованса, Рене Савойского, графа де Виллара, "великого бастарда Савойи".
Губернатор принял гостя не в приемной или кабинете и, тем более, не пригласил к столу. Разговор проходил в какой-то скромной комнате, чуть ли не во флигеле для прислуги. Хозяин дома сел на единственный стул, а Бонакорси и монахи остались стоять перед ним.
- Вот он, Ваша светлость. Де Круа выехал из городских ворот, команда корабля в тюрьме, из пассажиров с "Зефира" сошли еще только этот молодой человек и дама средних лет. Даму никто не видел после Монте деи Паски, а его мы нашли, прочесав заведения.
- Ты берешься допросить его без пыток, чтобы он не соврал? - спросил губернатор.
- Да, Ваша Светлость, - ответил старший монах.
- Посмотрим.
- Снимай рубашку, - обратился монах к Тони.
Тони ненадолго задумался, стоит ли протестовать, и решил, что не стоит. Сбросил с плеч дублет, стащил через голову рубашку.
- Неплохо для цирюльника, - усмехнулся губернатор.
Лишнего жира у Тони и так не было, профессиональную сутулость он со времени увольнения с должности лейтенанта городской стражи так и не приобрел, а мускулатура, благодаря братству святого Марка в Ферроне, оставалась в хорошей форме, хотя последние месяца четыре Тони за меч почти не брался.
- Я вот тоже думаю, что никакой он не цирюльник, - сказал монах, - Но зуб вырвать сможет или кровь пустить.
- У тебя слева внизу два зуба гнилые, а сверху спереди один сломан, - сказал Бонакорси, демонстративно не глядя на монаха.
Младший монах принес миску сухого риса и ложку.
- Положи в рот ложку риса и не глотай. Только немного, чтобы ты мог говорить, держа рис во рту. Когда я скажу, выплюнешь, - сказал старший.
Тони пожал плечами и набрал в рот немного риса. Монах вытер руки об штаны и взял правой рукой правую ладонь Тони, а левой нащупал пульс на правом предплечье.
- Теперь говори. Вы вышли из Генуи не на "Зефире"?
- Французский рыцарь Пьер Де Вьенн собирался отвезти в Марсель деньги фрау Марты, - ответил Бонакорси, - Но не смог. Он фехтовал в школе Кокки, судя по всему, с де Круа, и получил рану в лоб.
За неимением лучшего варианта, Максимилиан, Марта и Бонакорси решили считать, что де Вьенн зафрахтовал "Санта-Марию" до Марселя для себя и Максимилиана, а заодно он же был так любезен взять попутчицу с грузом и сопровождающим.
Во рту у Тона пересохло, но монах не попросил выплюнуть рис.
- Они поссорились? - спросил монах.
- Судя по всему, нет. Де Круа очень заботился о раненом, на прощание даже охрану при нем поставил. И взял на себя его обязательства по сопровождению фрау Марты в Марсель.
- Зачем ей понадобились рыцари?
- На нее охотились разбойники. Несколько раз ее чуть не убили, даже напали на школу фехтования Кокки. Сеньор Антонио с Божьей помощью отбился.
- Ты помогал ей по любви или за деньги?
- Сначала за деньги, потом по любви.
- Точно по любви? У вас с ней что-то было?
- Все было, - ответил Тони и улыбнулся. От мыслей о Марте во рту появилась слюна.
- Сколько она тебе заплатила?
- Четыреста дукатов.
- Выплюнь рис.
Тони выплюнул рис в подставленную ладонь и положил в рот еще ложку сухого риса.
- Пока ее врет, - сказал монах губернатору, - Дальше.
- Дальше мы отплыли из Генуи. Ночью нас взял на абордаж "Зефир". Во время абордажа нас прибило к корсиканскому берегу...
- Какого черта? - перебил монах, - Из Генуи в Марсель через Корсику?
- Я так понял, что ошибся рулевой или штурман. На этой "Санта-Марии" никогда нет нормальной команды.
- Слышали, знаем. Дальше.
- Тодт, как всегда, победил.
- Кто убил капитана "Зефира"? Тодт? Говорят, он не берет пленных.
- Никто его не убивал. У капитана была отрублена рука, и его взял под защиту де Круа. Потом он пришел в себя, вышел на палубу, свалился за борт и утонул.
- Не верю, - ответил губернатор.
- Воля Ваша, - поклонился Бонакорси и обернулся к старшему монаху, - Давай руку.
- Подожди. Еще раз повтори со всеми подробностями, как он упал и почему его не вытащили.
- Я осматривал его рану. Правая рука отрублена на ладонь ниже локтя, кость треснула, рана по живому мясу залита кипящим маслом. Сильный жар и общая слабость. Я видел, когда он вышел на палубу и упал за борт. Рядом никого не было. А не вытащили его, потому что он пошел на дно сразу. Бульк и все, как камень.