сенополис нуждается в вас, Кирилл, – сказал он. – Люди верят вам больше, чем мне. Ваше влияние способно сохранить порядок в хаосе. А вы получите шанс изменить то, что считаете неправильным.
Кирилл хотел было резко отказаться, но слова застряли у него в горле. Перед глазами замелькали картины Ксенополиса: люди с фальшивыми улыбками, поглощённые иллюзией свободы, сломленные и потерянные. Если он откажется, ничего не изменится. Но если он примет предложение…
– Вы действительно обещаете свободу? – его голос стал жёстче. – Полную независимость?
Казявичус кивнул.
– Абсолютно. Ваши решения станут законом. Никто не сможет вмешаться.
Кирилл задумался. Он понимал, что это часть игры, но видел в этом и шанс – возможно, единственный шанс изменить Ксенополис изнутри.
– Хорошо, – наконец произнёс он твёрдо. – Я принимаю ваше предложение.
Казявичус слегка улыбнулся, его взгляд стал почти одобрительным.
– Мудрое решение, Кирилл. Добро пожаловать в новую роль. Отныне вы – не просто писатель. Вы – пророк.
Кирилл ничего не ответил. Он знал, что вступил на опасный путь, но осознавал, что это единственный способ попытаться превратить этот мир иллюзий во что-то настоящее.
Откинувшись на спинку кресла, он сохранял сосредоточенность. Казявичус выглядел таким же спокойным, но в его голубых глазах вспыхнуло напряжение.
– Если вы хотите, чтобы я стал пророком, – заговорил Кирилл, его голос был ровным, но наполненным силой, – я потребую гарантий. Не обещаний, а реальных подтверждений.
Казявичус слегка наклонил голову, его лицо оставалось непроницаемым.
– Какие гарантии вы имеете в виду?
– Указ, – сказал Кирилл. – Официальный документ, закрепляющий мою полную свободу действий. Всё, что я решу как пророк, автоматически станет законом. Без вашего вмешательства, без одобрения Тетрарха и ваших комиссий.
Казявичус застыл, его руки остались сложенными перед ним. На мгновение он задумался, но затем снова улыбнулся, словно ожидал этого хода.
– Смело, – произнёс он. – Вы понимаете, что в ваших руках окажется не только религиозная власть, но и возможность переписать правила всего общества?
– Именно, – ответил Кирилл, не отводя взгляда. – Если вы хотите, чтобы я стал частью вашей системы, я изменю её. И для этого мне нужна полная свобода.
Казявичус откинулся на спинку кресла, позволяя словам Кирилла задержаться в воздухе. Его лицо оставалось сосредоточенным.
– Вы должны понимать, что такое решение встревожит кланы, – произнёс он после паузы. – Даже Тетрарх Филемон может оказаться недоволен. Его влияние окажется под угрозой.
– Я не собираюсь спрашивать разрешения у кланов, – жёстко отозвался Кирилл. – Либо я получаю свободу, либо мы расходимся прямо сейчас.
Казявичус промолчал, его лицо оставалось бесстрастным, но спустя мгновение он слегка кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Я издам указ. Ваши решения как пророка будут иметь абсолютную силу. Вы получите ту свободу, о которой говорите.
Кирилл пристально смотрел на него, пытаясь разобрать скрытые намерения за этим согласием.
– Никаких условий? – уточнил он. – Никаких ограничений, никаких исключений?
– Никаких, – ответил Казявичус твёрдо. – Указ вступит в силу немедленно.
Кирилл кивнул, но его выражение оставалось настороженным.
– Хорошо. Но знайте, Казявичус, – сказал он, наклоняясь вперёд, – если вы нарушите это соглашение, я уничтожу вашу систему. Даже если придётся начинать с самого начала.
Казявичус слегка улыбнулся, на этот раз его лицо выглядело почти доброжелательным.
– Уверен, до этого не дойдёт, – сказал он. – Вы мудрый человек, Кирилл. Ваше руководство принесёт пользу всем нам.
Он поднялся и протянул руку. Кирилл встал, пожал её, но его взгляд оставался холодным и настороженным.
– Тогда начнём, – произнёс он. – У меня уже есть идеи, с чего стоит начать.
Казявичус слегка кивнул, его лицо сохраняло спокойствие, но в глубине глаз промелькнуло нечто, что Кирилл не смог распознать. Это могло быть уважение или намёк на скрытую угрозу.
Летающий автомобиль мягко скользил по ночному небу, оставляя за собой тонкий светящийся след. Кирилл сидел на пассажирском месте, смотря в окно. Внизу мерцали огни Ксенополиса, а на горизонте вырисовывались бесконечные силуэты башен. Город казался живым существом, дышащим своим ритмом.
Алина молчала, её руки легко касались панели управления, но взгляд время от времени скользил в сторону Кирилла. Он выглядел задумчивым, будто вёл внутренний спор.
– Что ты об этом думаешь? – наконец спросила она, нарушив тишину. Её голос был спокойным, но в нём скрывалось любопытство.
Кирилл оторвал взгляд от окна.
– Думаю, что только что стал частью самой сложной игры в своей жизни, – тихо ответил он.
Алина усмехнулась, уголки её губ изогнулись в саркастической улыбке.
– Добро пожаловать в реальность Ксенополии, – сказала она. – Здесь всё игра. И каждый считает себя умнее других. Ты ведь понимаешь, что Казявичус не просто так дал тебе эту свободу?
– Я знаю, – кивнул Кирилл. – Но я увидел шанс. Если он готов подписать указ и дать мне реальную власть, я воспользуюсь этим. Ради людей. Ради тех, кто потерялся в этом хаосе.
Алина покачала головой, её взгляд остался сосредоточенным на дороге.
– Ты уверен, что сможешь изменить систему, построенную на таких, как он? – спросила она. – Этот город – сложный механизм. Кланы, религия, экономика – всё связано. Одно твоё решение может разрушить его.
– Возможно, – спокойно ответил Кирилл, откинувшись на спинку сиденья. – Но я не могу стоять в стороне. Если есть хотя бы малейший шанс сделать этот мир лучше, я должен попробовать.
Алина бросила на него быстрый взгляд из-под полуопущенных век. Её голос стал мягче, но в нём всё ещё звучал скепсис.
– Казявичус хитёр, Кирилл. Он мастер манипуляций. Он скажет, что ты свободен, но будет следить за каждым твоим шагом. Если ты угрожаешь его власти, он найдёт способ тебя остановить.
Кирилл на мгновение задумался, но его голос прозвучал твёрдо:
Кирилл встретил её взгляд; его глаза излучали твёрдую решимость.
– Если он попробует, я буду готов, – сказал он. – Но сейчас у меня есть шанс, и я не упущу его.
Алина нахмурилась, её лицо стало задумчивым. Некоторое время в салоне царила тишина, нарушаемая лишь монотонным шумом двигателя. Наконец она снова заговорила:
– Ты понимаешь, что тебе придётся столкнуться не только с ним, но и с Тетрархом Филемоном? Он не позволит тебе просто так диктовать свои правила. «Говоруны» – это не вера, а инструмент контроля. Ты можешь быть пророком, но они потребуют, чтобы ты играл по их правилам.
– Я это понимаю, – ответил Кирилл ровным голосом. – Но если они рассчитывают манипулировать мной, то глубоко ошибаются. Я сам определю, как вести эту игру.
Алина кивнула, расслабившись.
– Надеюсь, ты прав, – тихо сказала она. – Но будь готов, что цена окажется выше, чем ты думаешь.
Они снова замолчали, пока автомобиль не замедлил ход перед домом Кирилла. Когда машина мягко приземлилась, Алина отключила интерфейс и повернулась к нему.
– Знаешь, – её голос стал неожиданно мягким, – ты сегодня удивил меня. Я думала, ты откажешься.
Кирилл усмехнулся, открывая дверцу.
– Иногда лучший способ бороться с системой – стать её частью, – сказал он, выходя. – Но только чтобы изменить её изнутри.
Алина улыбнулась ему – в её взгляде смешались восхищение и тревога.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – произнесла она, прежде чем поднять машину обратно в ночное небо.
Кирилл остался стоять на подъездной дорожке, глядя, как автомобиль растворяется в темноте. Мысли его были сосредоточены на предстоящем, но внутри бушевала решимость. Теперь пути назад не было.
Он открыл дверь дома. Его встретила привычная тишина гостиной, но почти сразу он почувствовал что-то странное. Свет был включён, хотя он точно помнил, что выключал его перед уходом. В воздухе висело напряжение, словно кто-то ждал его.
В центре комнаты стоял мужчина. Высокий и худощавый, с выбритым лицом и длинными пальцами, которые он нервно переплетал. Его одежда – тёмно-синяя ряса с золотыми узорами, напоминающими древние рукописи, – сразу выдавала его как одного из «Говорящих».
– Кирилл Говоров, – произнёс мужчина глубоким, вибрирующим голосом, словно звуки исходили из самой его сути. – Наконец мы встретились.
Кирилл остановился, внимательно глядя на незнакомца.
– Кто вы? – спросил он, стараясь сохранить спокойствие.
Мужчина сделал шаг вперёд, его лицо озарилось торжественной улыбкой.
– Я – Филемон, тетрарх «Говорящих», глава религии, вдохновлённой вашими словами. Сегодня я пришёл приветствовать вас, нашего пророка.
Кирилл нахмурился, но не успел ответить – Филемон вдруг опустился на колени, протянув руки в молящейся позе.
– Вы вернулись, чтобы стать светом для заблудших! – воскликнул он. – Мы ждали вас, знали, что этот день придёт.
Кирилл молчал, ошеломлённый. Он отступил на шаг, наблюдая за этим странным человеком.
– Встаньте, – твёрдо сказал он наконец. – Нам нужно многое обсудить. Без этих… жестов.
Филемон замер, затем медленно поднялся, его лицо выражало смущённое благоговение.
– Простите, – произнёс он. – Для нас вы не просто человек. Вы – голос истины, воплощение наших надежд. Ваши книги стали для нас священными текстами. Теперь, когда вы здесь, мы ждём, что вы поведёте нас.
Кирилл нахмурился, сосредоточенно смотря на собеседника.
– Вы знаете, что я согласился стать пророком вашей религии, – произнёс он. – Но не рассчитывайте, что я слепо поддержу ваши традиции или стану частью вашего порядка.
В глазах Филемона мелькнуло беспокойство, но он быстро кивнул.
– Мы готовы принять любое ваше решение, – сказал он, стараясь придать голосу уверенности. – Однако прошу вас учесть: наша вера основана на ваших словах. Люди ждут от вас ясности. Резкие изменения могут вызвать… замешательство.