– Ваше святейшество, – начал он, слегка склонив голову. – Мы рады приветствовать вас, но ваш приход вызывает вопросы. Пророк говорил о свободе, но как вы намерены сохранить её, возглавляя наш Совет?
Рита посмотрела на него спокойно, её голос прозвучал мягко, но твёрдо:
– Свобода – это выбор, Авений. Но выбор требует ответственности. Пророк говорил, что анархия – это не отсутствие порядка, а его осознанное построение. Каждый из нас свободен идти своим путём, но мы также обязаны уважать свободу других.
Её слова вызвали оживлённый ропот. Молодые иерархи, сидевшие ближе к центру, закивали, а старейшины переглянулись, их лица выражали скепсис.
Рита продолжила, её голос стал громче:
– Ваше святейшество, – вдруг перебил один из старейшин, но Рита подняла руку, останавливая его.
– Я слушаю ваши вопросы, но позвольте мне закончить, – сказала она, её тон остался твёрдым. – Вы, иерархи, должны помнить, что наша религия основана на свободе. Но свобода без понимания превращается в хаос. И это наш долг – не навязывать, но показывать, что свобода требует усилий и мудрости.
Она сделала паузу, глядя на собравшихся, затем продолжила:
– Когда я приняла эту роль, я осознала, что моя задача – не управлять вами, а вдохновлять вас. Пророк говорил: «Каждое слово – это шаг в новую реальность». Если мы хотим, чтобы наши слова имели значение, мы должны начать с того, чтобы быть честными с собой и друг с другом.
Её речь вызвала бурю обсуждений. Некоторые молодые иерархи начали аплодировать, а старейшины, хоть и недовольно, но сохраняли молчание.
После заседания Рита погрузилась в изучение религиозных обычаев. Её наставником стал жрец Лукарий, известный своим энтузиазмом и склонностью к эксцентричности.
– Ваше святейшество, – сказал он однажды, проводя её по залам храма, – каждая молитва – это акт творения. Пророк хотел, чтобы мы были художниками своей реальности.
Рита улыбнулась, но её взгляд оставался скептическим. Особенно её удивлял «Танец Фраз» – ритуал, где жрецы двигались в круге, повторяя цитаты Кирилла. Этот танец, по словам Лукария, символизировал гармонию анархии.
– Каждый танцует, как хочет, но вместе они создают ритм, – объяснил он.
Рита не могла сдержать улыбку, наблюдая за этим действом, но поняла, что даже в этом абсурде есть возможность показать людям, что свобода может быть осознанной.
С каждым днём Рита всё глубже погружалась в роль тетрарха. Её начали воспринимать всерьёз, особенно молодые иерархи, такие как Элаксий, который после одной из её речей сказал:
– Ваше святейшество, вы напомнили нам, что анархия – это не разруха, а возможность строить.
Но внутри себя Рита продолжала сомневаться. Однажды, поздно вечером, она поделилась своими мыслями с Кириллом:
– Иногда мне кажется, что я стала частью системы, которую сама не уважаю, – сказала она, глядя в окно на светящиеся улицы Изграда.
Кирилл поднял взгляд от записей, его голос прозвучал мягко, но уверенно:
– Ты не часть системы, Рита. Ты её ошибка. А знаешь, что делают ошибки? Они меняют правила.
Её лицо озарила лёгкая улыбка. Возможно, он был прав. Возможно, её роль в этой странной религии только начиналась.
Храм «Говорунов» был венцом ксенопольского абсурда. Его архитектура напоминала стеклянную пирамиду, которая решила стать шляпой. Огромные голографические экраны, закреплённые на фасаде, непрерывно транслировали цитаты Кирилла, вырванные из контекста и вывернутые наизнанку. Над входом огромными буквами сияло: «Слово – это вечность, пока не докажешь обратное».
Рита, недавно ставшая тетрархом, входила в этот блестящий хаос с чувством, что её бросили на сцену абсурдной пьесы без сценария. Её сопровождали две жрицы в светящихся мантиях, каждая из которых испускала проекции слов Кирилла, заменяющих традиционные узоры. Вместо серьёзности и благоговения в их лицах читалась некая насмешка, словно они знали, что вся эта показуха – огромная шутка, понятная только им.
Зал Священного Совета был устроен так, чтобы каждый чувствовал себя одновременно гением и глупцом. Овальный стол, напоминающий гигантский поднос для закусок, окружали иерархи в невероятных головных уборах, больше похожих на инсталляции современного искусства. Один из старейшин, Авений, носил шляпу в виде раскрытой книги, страницы которой медленно перелистывались голографическим лучом. Другой иерарх, Лукарий, украсил свой головной убор парящими буквами, которые складывались в бессмысленные слова: «Хаососмысл», «Тетроградус», «Парадигмаграфия».
Когда Рита заняла своё место во главе стола, Авений встал. Его голос звучал, как у театрального диктора:
– Ваше святейшество, вы прибыли, чтобы возглавить наш Совет. Но готовы ли вы принять ответственность за то, что ваши слова будут превращаться в действия?
Рита подняла бровь. Она уже знала, что её речь должна быть не просто вдохновляющей, но и достаточно странной, чтобы вписаться в этот спектакль. Её голос прозвучал громко и твёрдо:
– Ваше святейшество Авений, слова Пророка учат нас, что анархия – это не хаос, а возможность. А возможность – это всегда выбор. Я здесь, чтобы напомнить вам, что в основе нашей религии лежит не контроль, а осознание. Осознание того, что порядок – это не цель, а побочный эффект свободы.
Ропот пробежал по залу. Молодые иерархи, сидящие ближе к центру, начали кивать, некоторые даже хлопнули в ладоши. Старейшины, включая Авения, переглянулись. Их лица выражали смесь скепсиса и раздражения.
– Но свобода должна быть управляемой, – возразил Авений. – Без управления наша анархия превратится в хаос!
Рита, не теряя самообладания, ответила с лёгкой усмешкой:
– Без хаоса ваша анархия уже превратилась бы в скуку.
Зал разразился смехом. Даже Авений, с трудом удерживая серьёзность, бросил на Риту одобрительный взгляд.
После заседания Рита погрузилась в религиозные обряды, которые напоминали смесь циркового представления и хэппенинга. Один из самых ярких ритуалов – «Танец Фраз» – проходил в главном зале храма. Жрецы и жрицы становились в круг и, двигаясь по часовой стрелке, выкрикивали фразы из Кирилла. Смысл слов терялся в общем гуле, но, по словам жреца Лукария, именно это и было целью.
– Ваше святейшество, – сказал он, стоя рядом с Ритой, – хаос звуков рождает гармонию внутри нас. Каждое слово, сказанное без смысла, освобождает разум.
Рита, наблюдая за этим действом, едва сдерживала смех. Особенно, когда один из жрецов, увлечённый процессом, начал кружиться слишком быстро и упал, выкрикивая: «Смысл рождает хаос!»
Но самым нелепым моментом стал обряд «Вечная Фраза». Все участники обязаны были произнести одну цитату Кирилла, но каждый добавлял к ней своё слово. В итоге получалась фраза, которая растягивалась на несколько часов и становилась совершенно бессмысленной.
Однажды Рите поручили провести большое собрание верующих. Она должна была выступить перед ними в зале, где на стенах проецировались световые узоры, а из колонок доносился голос Пророка, произносящий его знаменитые цитаты.
Рита вышла к толпе, которая смотрела на неё с ожиданием. Она сделала паузу, затем заговорила:
– Ваше святейшество, вы пришли сюда, чтобы услышать слова о свободе. Но свобода – это не то, что можно взять или отдать. Свобода – это то, что вы создаёте.
Она обвела взглядом зал и продолжила:
– Пророк говорил: «Каждое слово – это действие, и каждое действие – это слово». Но что это значит для нас? Это значит, что наша анархия – это не хаос разрушения, а хаос созидания. Это значит, что мы можем создавать свои миры, свои правила, свои смыслы. Но для этого мы должны принять ответственность за каждое слово.
Её речь вызвала бурю аплодисментов. Молодые иерархи начали выкрикивать: «Слава святейшеству Рите!», а старейшины, хотя и молчали, всё же казались впечатлёнными.
Поздним вечером, сидя в своём кабинете, Рита делилась сомнениями с Кириллом:
– Иногда мне кажется, что я просто часть их театра. Я говорю, они аплодируют, но ничего не меняется.
Кирилл, скрестив руки, ответил с лёгкой улыбкой:
– Ты не часть театра, Рита. Ты – режиссёр, который случайно попал на сцену. И если ты хорошо сыграешь свою роль, ты можешь изменить всю постановку.
Рита улыбнулась. Может быть, он прав. Может быть, именно её неожиданный подход и её ошибки заставят систему задуматься о себе.
Глава 23
Голографический экран в кабинете Кирилла разрывали тревожные сообщения. Войска Дария продвигались к столице, захватывая пригороды один за другим. Город, который всегда казался неприступным, теперь дрожал под угрозой осады.
Кирилл стоял у окна, его взгляд был устремлён вдаль, где огни Изграда мерцали сквозь ночную тьму. Рядом с ним находились Рита, Кристина и Алина. Каждая выглядела сосредоточенной, но напряжение было почти осязаемым.
– Казявичус бежал, – произнесла Кристина, её голос был спокойным, но в нём звучала скрытая злость. – По неподтверждённым данным, он уже за пределами города.
Рита фыркнула, скрестив руки на груди.
– Вот и весь его «генеральный директор», – сказала она. – Как только запахло жареным, он оставил нас одних.
Кирилл слегка покачал головой, его голос прозвучал холодно:
– Это не удивительно. Он всегда был больше политиком, чем лидером. Но это усложняет нашу задачу. Теперь мы одни против Дария.
Алина, стоявшая у голографического экрана, повернулась к Кириллу.
– Войска Дария уже на подступах к городу. У нас максимум два дня до начала полноценной осады.
Кирилл глубоко вдохнул, его мысли были сосредоточены.
– Значит, мы должны действовать быстро, – сказал он. – У нас есть план, и мы должны реализовать его сейчас.
Рита прищурилась, её голос прозвучал резко:
– Ты думаешь, что мы успеем? Если Руфиана не справится, мы окажемся в ловушке.
Кирилл повернулся к ней, его взгляд стал жёстким.
– У нас нет другого выбора, – сказал он. – Если мы не расколем его армию и не подорвём его авторитет, то потеряем всё.