В зале зашумели. Кто-то протестовал, кто-то выглядел ошеломлённым. Рита, сидевшая рядом, наблюдала за происходящим с невозмутимостью.
– Вы предлагаете передать власть толпе? – возмутился глава Ксенонефти.
Кирилл сделал паузу, затем твёрдо произнёс:
– Я предлагаю дать людям право выбора. Ксенополия должна перейти к президентской системе управления. Комитет будет распущен, а власть передана избранному президенту.
Рита мягко, но уверенно добавила:
– Это не толпа, а граждане, которые имеют право решать судьбу своей страны.
Глава Ксенонефти вскочил, его лицо раскраснелось от гнева.
– Это предательство! Вы рушите всё, что мы строили!
Кирилл выдержал его взгляд и ответил:
– Нет, я предлагаю создать нечто большее. Закрытые решения больше не работают. Нам нужно двигаться вперёд.
Затем Кирилл объявил о создании новой должности – президента Ксенополии. Президент будет избираться всеобщим голосованием на четырёхлетний срок и обладать всей полнотой власти. Первые выборы пройдут через три месяца, чтобы страна могла подготовиться.
– Кто будет управлять страной в переходный период? – спросил один из членов комитета с заметной осторожностью.
Кирилл кивнул в сторону Кристины, которая до этого молчала. Теперь она встала.
– Временно исполняющим обязанности президента будет Кристина, – сказал он. – Её преданность и способность принимать сложные решения не раз подтверждались.
Кристина выглядела слегка ошеломлённой, но быстро овладела собой.
– Благодарю за доверие, – произнесла она, обращаясь к собравшимся. – Моя задача – организовать честные выборы и передать власть первому избранному президенту.
Когда заседание завершилось, Кирилл поднялся и снова обвёл взглядом всех присутствующих.
– Сегодня я складываю с себя полномочия Генерального директора. Моё назначение было временной мерой, и я благодарю вас за поддержку. Но сейчас время для новых лидеров и решений.
Он сделал короткую паузу, затем добавил:
– Я останусь здесь, чтобы наблюдать за переходным процессом, но не буду вмешиваться. Ксенополия – это не я. Это вы.
Реакции были смешанными: часть собравшихся аплодировала, часть молчала, а кто-то выглядел откровенно недовольным.
Кристина быстро взялась за свои обязанности. Она начала с реформирования избирательной системы, обеспечив прозрачность и доступность голосования. Многие регионы, привыкшие к хаосу и анархии, встретили изменения с недоверием. Но постепенно новое устройство начали принимать, пусть и не без сопротивления.
Однажды, наблюдая за происходящим, Рита спросила Кирилла:
– Ты создал что-то невероятное. Но уверен, что они справятся?
Кирилл, глядя на мерцающие огни Изграда, ответил спокойно:
– Уверен, что они попробуют. А дальше – это уже их путь.
Ночь в Изграде была пугающе тихой. Обычно наполненный звуками движения город, казалось, затаил дыхание в ожидании чего-то неизбежного. В особняке Кирилла, где мягкий свет голографических ламп делал тени едва заметными, царило странное спокойствие. За окном мелькали огни летающих автомобилей, бесшумно скользящих над городом, что лишь усиливало ощущение нереальности.
В своём кабинете Кирилл сидел, окружённый стопками документов, голографическими экранами и полупустой чашкой кофе. Его взгляд был устремлён в окно, но мысли витали где-то далеко. Тишину нарушила Елена, его экономка. Она вошла бесшумно, как всегда, держа в руках планшет.
– Господин Говоров, к вам посетитель, – сказала она с осторожной ноткой в голосе. – Директор КсеноБе, господин Бородуло.
Кирилл нахмурился, возвращаясь к реальности. Визит Бородуло был неожиданным. Этот человек никогда не приходил без причины.
– Впусти, – коротко сказал он, убирая чашку в сторону.
Через несколько минут дверь снова открылась, и в комнату вошёл Феофан Бородуло. Его внушительная фигура наполнила пространство. Лицо сохраняло спокойствие, но в глазах читалась непоколебимая решимость. Он был человеком, который вызывал уважение и лёгкий страх – даже против своей воли.
– Пророк Говоров, – произнёс он, слегка кивнув. Его голос звучал низко, как раскат грома. – Благодарю, что приняли меня в столь поздний час.
– Директор Бородуло, – ответил Кирилл, вставая и протягивая руку. – Ваш визит неожиданен. Пожалуйста, присаживайтесь.
Бородуло сел в кресло напротив, скрестив руки на коленях. Его взгляд скользнул по комнате, задержавшись на столе, заваленном документами.
– Вижу, вы заняты, – заметил он. – Подготовка к выборам?
– Именно, – ответил Кирилл. – Хочу, чтобы всё прошло гладко.
– Это похвально, – с лёгкой насмешкой произнёс Бородуло. – Но вы слишком полагаетесь на гладкость. Ксенополия – страна острых углов. Здесь каждый угол может стать ловушкой.
Кирилл молча выжидал, зная, что истинная цель визита ещё впереди. Бородуло никогда не начинал с главного – он любил подводить к сути через обдуманные акценты.
– Я пришёл поговорить о вашем решении, – наконец произнёс он. – Роспуск Биржевого комитета, введение президентства… Всё это давно назревало. Но я считаю эти шаги ошибкой.
Кирилл слегка приподнял бровь.
– Ошибкой? Вы же сами говорили, что Биржевой комитет – реликт прошлого.
– Говорил, – согласился Бородуло. – Но вы уничтожили одну систему, не создав достаточно прочной замены. Президентство? Выборы? Вы всерьёз полагаете, что эти механизмы удержат Ксенополию от хаоса?
– Система должна обновляться, – твёрдо ответил Кирилл. – Застой ведёт к упадку.
Бородуло скрестил руки на груди, его взгляд стал жёстче.
– Система должна быть сильной, чтобы выжить. А сила означает несменяемость.
– Вы предлагаете диктатуру? – резко спросил Кирилл.
– Я предлагаю стабильность, – невозмутимо ответил Бородуло. – Ваши реформы – это риск. А риск, как вы знаете, не всегда оправдан.
Кирилл наклонился вперёд, его голос прозвучал напряжённо:
– Вы хотите сказать, что власть не должна быть сменяемой? Что один человек должен оставаться у руля до конца?
– Именно так, – твёрдо ответил Бородуло, его голос звучал резче. – Люди нуждаются в фигуре, которая даст им чувство безопасности. Вы стали такой фигурой. Если уйдёте, вы создадите вакуум. А вакуум в Ксенополии никогда не остаётся пустым.
Кирилл откинулся на спинку кресла, его лицо стало задумчивым.
– Вы считаете, что эту роль должен занять я?
– Да, – прямо ответил Бородуло. – Если не вы, то кто? Кристина? Она способная, но слаба. Её неуверенность сделает её лёгкой добычей для тех, кто умеет использовать чужие слабости. А таких здесь хватает.
– А если я откажусь? – спокойно спросил Кирилл.
Бородуло усмехнулся, его глаза блеснули ледяным блеском.
– Если вы откажетесь, власть возьмёт кто-то другой. Возможно, это буду я. Но знайте: тот, кто придёт после вас, не будет столь мягким.
– Это угроза? – голос Кирилла стал твёрже.
– Нет, предупреждение, – ответил Бородуло, вставая. – Ваша власть – это не только ваш выбор, но и ваша ответственность. За судьбу всей страны.
Кирилл долго смотрел на него, затем медленно поднялся.
– Я не боюсь ответственности, – сказал он. – Но я не буду держать эту систему на своих плечах вечно. Если Ксенополия хочет перемен, она должна научиться брать ответственность на себя.
– Тогда молитесь, чтобы ваша система выдержала, – бросил Бородуло, направляясь к выходу. – Потому что если она рухнет, я не стану ждать.
Дверь закрылась за Бородуло, оставив Кирилла в тишине. Он стоял у окна, глядя на огни ночного Изграда. Этот разговор был не просто предупреждением – это был ультиматум.
Изград утопал в огнях, напоминая праздничную иллюминацию, хотя праздник был иного рода. Летающие автомобили сновали по улицам, из их окон доносились лозунги, а голографические экраны транслировали лица кандидатов в президенты. Ксенополия готовилась к первым в своей истории выборам, и, как всё в этом мире, они превращались в театр абсурда.
Кирилл стоял на балконе особняка, наблюдая за происходящим. Рита, рядом с ним, лениво потягивала вино из тонкого бокала.
– Ну что, Пророк, – с усмешкой произнесла она. – Теперь мы видим, как твоя великая идея превращается в цирк.
Кирилл пожал плечами, не отводя взгляда от мерцающих огней.
– Это было неизбежно, – сказал он. – В стране, где анархия была нормой, а хаос – искусством, выборы становятся шоу. И побеждает всегда самый громкий.
Первые сюрпризы начались с того, как бывшие кланы, веками действовавшие в тени, внезапно превратились в «партии». Легализация власти сулила им новые возможности. Так Ксенонефть, Ксеногаз и Ксенонано стали официальными политическими силами, каждая со своим кандидатом.
Партия Топливного Благополучия (Ксенонефть) сделала ставку на лозунг: «Дайте нефть – получите жизнь!». Её кандидат, Арон Гусар, был типичным нефтяным магнатом: крупным, потным, с вечной одышкой и высокомерным выражением лица. Он обещал снизить цены на топливо до нуля, превратив нефть в «дар Пророка». На митингах Гусар размахивал золотой канистрой, уверяя, что она станет символом изобилия.
Партия Газового Единства (Ксеногаз) выдвинула Лео Ветрова, харизматичного и всегда улыбающегося лидера. Его лозунг гласил: «Свобода начинается с газа в каждом доме!». На митингах он устраивал зрелищные шоу с огромными дирижаблями, на которых проецировались его лицо и надпись: «Газ – это дыхание свободы!». После одного из митингов дирижабль взорвался (без жертв), но Ветров не растерялся, заявив, что это «символ энергии, которой не удержать».
Партия Технологического Ренессанса (Ксенонано) представила Эвандера Грика, больше похожего на сумасшедшего учёного, чем на политика. Его лозунг звучал зловеще: «Будущее – это мы, даже если вы этого не хотите!». На встречах с избирателями Грик раздавал наночипы, утверждая, что они сделают каждого частью «системы». Немногие понимали, что это значит, но эффектно анимированные ролики о вживлении чипов выглядели убедительно.