Кирилл и Рита остановились на ступеньках. Рита, закутавшись в пальто, огляделась. Её глаза скользили по припаркованным автомобилям, детской площадке с облупившейся краской и людям, спешащим по своим делам.
– Это и есть твоя реальность? – спросила она, её голос полон смешанных эмоций. – Всё такое… упорядоченное.
– Это Южное Бутово, – ответил Кирилл, глубоко вдыхая воздух. – Район Москвы. Здесь мечты упакованы в ипотеку, а люди строят своё счастье в тридцать квадратных метрах.
Рита усмехнулась, её взгляд задержался на группе детей, гоняющих мяч между машинами.
– И ты называешь это домом?
Кирилл посмотрел на неё, его лицо было спокойным.
– Нет. Дом – это место, где ты можешь быть собой. Здесь просто точка отсчёта.
Они начали идти вдоль тротуара, стараясь обходить лужи, оставшиеся после дождя. Люди, проходящие мимо, бросали на них короткие взгляды, но тут же отворачивались, погружённые в свои мысли и смартфоны.
– Они не смотрят, – заметила Рита, поправляя волосы, которые слегка растрепались от ветра. – Почему?
– Это Москва, – коротко ответил Кирилл. – Здесь никто не тратит время на чужие дела. У всех свои проблемы.
Рита рассмеялась, но её смех был тёплым.
– После Ксенополии это кажется таким… мирным.
– Мирным? – переспросил Кирилл, усмехнувшись. – Это просто другая форма хаоса. Здесь всё так же нестабильно, просто скрыто глубже.
Они прошли мимо качелей, на которых подростки лениво болтали, громко обсуждая свои планы. Кирилл заметил, как Рита внимательно следила за ними, будто пыталась уловить что-то в их лицах.
– Что ты ищешь? – спросил он, не удержавшись.
– Не знаю, – ответила она, не отрывая взгляда. – Просто думаю, как эти люди живут без того безумия, которое мы только что оставили.
– Они просто живут, – сказал Кирилл. – Это и есть самое главное.
Они остановились возле лавочки у небольшого сквера. Кирилл сел, а Рита присела рядом, внимательно осматриваясь. Город жил своей жизнью, и никто не знал, что эти двое только что вернулись из мира, где реальность была переполнена абсурдом и свободой.
– Ты скучаешь? – спросила Рита, глядя вдаль.
– Нет, – ответил Кирилл. – Я рад вернуться. Здесь всё не так идеально, но… это наш мир.
Рита кивнула, её лицо стало задумчивым.
– Знаешь, Кирилл, может быть, этот мир и не идеален, но он настоящий.
– Именно, – согласился он. – И это всё, что нам нужно.
Они молчали, наблюдая за проходящими людьми. Воздух был свежим, но не холодным, а Южное Бутово принимало их в свои объятия – серые, но удивительно уютные. Здесь начиналась их новая жизнь, где всё было проще, но в этом и заключалась его красота.
Кирилл и Рита обживали квартиру в центре Москвы, находящуюся в старинном доме с коваными воротами и аккуратным двориком. Высокие потолки, тёмный деревянный пол и массивный кожаный диван создавали ощущение уюта, а камин с мраморным порталом добавлял величия. Рита обожала утренний свет, проникающий сквозь тяжёлые бархатные шторы, и часто задерживалась у окна, глядя на суету московских улиц.
Прошло несколько недель, и она начала осваиваться в этом новом для неё мире. Если первые дни казались хаотичным калейдоскопом, то со временем она стала замечать закономерности в этом хаосе – российская реальность удивляла её своим абсурдом, но в этом было что-то притягательное.
Однажды Рита, вдохновлённая желанием понять местный уклад, предложила Кириллу сходить в поликлинику. Её привлекла толпа у дверей с табличкой «Регистратура». Люди стояли в две кривые линии, каждая из которых упиралась в замкнутую дверь.
– Кто последний? – громко спросила женщина в пуховике, поправляя шапку.
– Я за тем мужчиной с синей сумкой, – ответил кто-то, махнув рукой в сторону.
Рита внимательно наблюдала за происходящим. Она заметила, как один из стоящих с телефоном спорил с виртуальным помощником.
– Запишите меня к терапевту! – настаивал он.
– Ваш запрос обработан, но свободных мест нет, – бездушно отвечал электронный голос.
Рита повернулась к Кириллу:
– Это всё – очередь? Они правда ждут, чтобы… постоять ещё больше?
Кирилл усмехнулся.
– Добро пожаловать в российскую медицину. Терпение – это часть процесса лечения.
На следующий день Рита решила попробовать общественный транспорт. Маршрутка, которую она выбрала, была маленькой, облепленной рекламой «микрозаймов за 5 минут» и предложениями установки окон. Когда она села, автобус оказался забит до предела.
Шансон разрывал динамики, а водитель вёл автобус так, будто участвовал в гонке. На первом светофоре он резко остановился, повернулся к пассажирам и произнёс:
– Пять минут, мне за булочками надо!
– Что? – удивилась Рита, оборачиваясь к соседке.
– Да он всегда так. Сейчас вернётся, – ответила та, пожав плечами.
Водитель действительно вернулся через пять минут с пакетиком пирожков и стаканом чая. Поездка продолжилась, как ни в чём не бывало.
Поход в супермаркет стал для Риты ещё одним испытанием. Она заметила, что на полках цены иногда не совпадают с ценниками. Когда она подошла к кассе и попросила уточнить, кассирша равнодушно посмотрела на неё.
– Это акция была, – сказала она. – Ценники ещё не успели поменять.
– И как узнать, сколько стоит товар? – спросила Рита.
– В приложении сканируйте, – ответила кассирка, не отрываясь от кассового аппарата.
Рита, запутавшись в интерфейсе телефона, вернулась домой и рассказала Кириллу. Тот засмеялся.
– Это ещё что. Подожди, пока увидишь наши коммунальные платежи. Вот где настоящий театр абсурда.
На рынке Рита столкнулась с другой особенностью местной жизни. Продавцы громко зазывали покупателей, выкрикивая скидки и рекламируя товар.
– Подходи, красавица! У меня яблоки, как твоё настроение, – закричал один из торговцев.
Рита улыбнулась, но её внимание привлёк спор у соседнего прилавка.
– На ценнике сто пятьдесят! – кричал покупатель.
– Это вчера было сто пятьдесят. Сегодня по двести! – парировал продавец.
– Но ценник-то не сменили!
– А я тут при чём?
Рита отошла, недоумевая. Позже она поделилась этим с Кириллом.
– Они просто живут так, – объяснил он. – Бардак – это часть их философии.
Однажды вечером Рита стояла на балконе, любуясь огнями Москвы. Небо было затянуто облаками, а где-то далеко раздавались сирены. Она задумалась, когда к ней присоединился Кирилл.
– Знаешь, Кирилл, – начала она, глядя вдаль, – я думала, что Ксенополия – предел абсурда. Но твоя реальность… здесь другой хаос. Естественный, неконтролируемый, но… в нём есть что-то.
Кирилл улыбнулся, присаживаясь рядом.
– Здесь всё проще, Рита. Люди принимают хаос как данность. Они не пытаются его упорядочить, потому что знают: это бесполезно.
Рита кивнула, её лицо стало задумчивым.
– Это удивительно. В Ксенополии хаос был искусственным, почти придуманным. А здесь он органичный, настоящий. И это делает его… красивым.
– Значит, ты начинаешь привыкать? – спросил Кирилл.
Рита улыбнулась.
– Да. В любом абсурде есть притягательность. Особенно если ты понимаешь его логику.
Москва продолжала жить за их окнами, смешивая свои звуки и свет в безумную, но завораживающую симфонию.
Как-то раз Рита, уютно устроившись на массивном кожаном диване, задумчиво смотрела на экран телевизора, который Кирилл включил, чтобы не отвлекаться от работы. Просторная гостиная с её тёмным деревянным полом, изящным декором и мягким светом бра создавала атмосферу спокойствия, но репортажи на экране вызывали у Риты всё больше вопросов.
– Кирилл, – заговорила она, не отрывая глаз от экрана, – это всегда так?
Кирилл, сидевший за письменным столом с кипой бумаг, лениво обернулся.
– Ты про что?
Рита указала на экран, где диктор с невозмутимым выражением рассказывал, как в одном из городов торжественно открыли бассейн, который из-за утечки воды стал не глубоким, а «крайне экономичным».
Кирилл усмехнулся, покачав головой.
– Добро пожаловать в российские новости. Это даже не абсурд, а, скорее, наш стиль.
Рита недоумённо хмыкнула, но переключать не стала. Следующий сюжет заставил её ещё шире раскрыть глаза: в одном из посёлков местные власти провели торжественное открытие почтового ящика. На экране показывали чиновника, разрезающего красную ленту, и жителей, выстроившихся в очередь, чтобы опустить письма.
– Пожалуйста, скажи мне, что это шутка, – произнесла Рита, обернувшись к Кириллу.
– Нет, это жизнь, – ответил он, не отвлекаясь от записей. – Иногда мне кажется, что в этом даже больше искренности, чем в серьёзных новостях.
Она покачала головой и снова обратилась к экрану. Следующий репортаж был посвящён масштабному субботнику в парке, где вместо уборки листьев и мусора местные активисты раздавали собравшимся «символы чистоты» – пластиковые венички с логотипом города.
– Они что, специально делают это нелепым? – спросила Рита, её голос выражал удивление и лёгкое раздражение.
– Нет, – ответил Кирилл. – Это просто стиль.
В следующем сюжете показывали заседание местной администрации, где обсуждали установку новых скамеек в парке. Диктор с торжественным голосом сообщал: «Эти проекты демонстрируют не только благоустройство, но и стратегический подход к комфорту жителей». На экране чиновники оживлённо спорили о том, какой цвет краски лучше подходит для скамеек.
Рита недоверчиво приподняла бровь.
– Это серьёзно? – спросила она, глядя на Кирилла.
– Да, – кивнул он. – Очень серьёзно.
Следующий сюжет рассказывал, как в одном из городов открыли новую дорогу, которая через два дня оказалась затоплена из-за неправильной работы ливневой канализации. На экране показывали автомобили, плавающие в воде, и чиновников, обещающих устранить проблему.
Рита не выдержала и засмеялась.
– Это просто невероятно. У них всё превращается в спектакль!
Кульминацией вечера стал репортаж о том, как в одном из городов пытались установить памятник в виде чайника, символизирующего гостеприимство региона. Однако памятник оказался слишком большим, и для него не нашлось подходящего места. В результате чайник установили прямо посреди парковки у местного супермаркета.