Это предположения. А точности нет.
Ведь нет?
И потом, кажется, именно в этот момент у меня неожиданно взяло и открылось второе дыхание.
Глава 16
Губы Никиты были такими нежными, что я не могла заставить себя оторваться от них. Более того, я чувствовала себя как сладкоежка со стажем, которая долго соблюдала диету и радовалась ее результатам, и вдруг… сорвалась и послала все правила и условности к черту!
А было действительно сладко. У меня даже голова закружилась от удовольствия и суматошной мысли, что надо бы… надо бы остановиться, и…
Оттягивая этот момент, сжала пальцами футболку Никиты, а он, приняв это как знак, умудрился стать еще ближе ко мне.
Так близко, что я ощутила, насколько сильно он бы хотел сменить скромную нежность на дикую страсть. Повинуясь порыву, не ускользнула, а качнулась ему навстречу, и…
Стоны вырвались одновременно.
Время снисходительно махнуло на нас длинными стрелками и остановилось. Мир заглох и выключил не только все посторонние звуки, но и сознание. Остались только эмоции и инстинкты. И только мы двое. Никто и ничто другое не волновало.
Где-то внутри меня появлялись и тухли яркие искорки, которым посылали жар мои щеки. И наблюдали: ну как, зажгутся ли ярче? Искры пугливо раскрывали огненные иголочки, а меня вдруг стало мелко потряхивать от их света и теплоты, я почувствовала, что задыхаюсь, что это слишком, что я не могу, что мне надо больше или…
— Анька… — тяжело дыша, Никита прервал поцелуй и хотел взглянуть мне в глаза, но я спряталась, прислонившись лбом к его торсу.
Немного отдышавшись, выглянула из укрытия и мысленно перекрестилась, заметив, что мы не только одни, а даже как-то умудрились подойти к коттеджу и подпереть собой дверь.
— Оттуда никто не стучался? — подняв голову, я все же встретилась глазами с Никитой и снова густо покраснела, заметив, как он насмешливо улыбается.
— Не переживай. На случай экстренной эвакуации у нас есть вторая дверь и балконы.
Я снова осмотрелась — так, на всякий пожарный, и облегченно выдохнула, не заметив зрителей. Для них было лишь самое начало нашего поцелуя, а то, что было потом…
— Не вздыхай, страусеныш… — попросил Никита с такой нежностью и добротой, что мне стало стыдно.
Ужасно стыдно. И я поняла, что больше разговор откладывать некуда. Или сейчас, или…
Приподняв мое лицо, мужчина прикоснулся губами к моим глазам, и был огромный соблазн промолчать, оттянуть неприятное хоть на пару минут. Но ведь потом будет хуже и еще больше запутанней, а я и так уже многого не понимаю. Тот мир, к которому я привыкла, словно встряхнулся сам и меня заодно хорошенько тряхнул.
— Никита… мы ведь… договаривались… — сумела выдавить я между поцелуями моего лба, который оказался слишком чувствительным. — Никаких поцелуев… больше…
— Больше? — этот невозможный мужчина сделал вид, что услышал только последнее слово, и быстрые поцелуи горячей пыльцой рассыпались теперь по моим скулам.
— Никита… — я сумела уличить момент и даже чуть-чуть отстраниться, чтобы посмотреть на него.
— Еще больше? — переспросил он невинно. — Или тебе больше нравится в губы? Но не все же нам повторяться. Может, попробуем так?
И тут же, не дождавшись ответа, поцелуи мужчины переключились на мои щеки и подбородок, который откликнулся на странную ласку и начал подрагивать.
— Так, все! — я уперлась рукой в грудь Никиты, а тот тоже все понял по-своему и, усмехнувшись, поднял мою ладонь вверх и, посмотрев мне в глаза, запечатлел на ней поцелуй.
— Раз ты настаиваешь… — так пояснил он свое поведение, а после приподнял черные брови и обронил: — Должно же быть что-то в новинку и для меня…
И вот тут я уже загорелась вся — от макушки до пят!
Нет, понятно, что мы друг о друге многое знаем! Но сейчас мне стало как-то не по себе, и Никита, видимо, понял это, потому что когда я потянула ладонь на себя, легко отпустил.
— Никита, — сказала я, когда снова смогла взглянуть на него. — Мне кажется, нам обоим понятно, что надо друг с другом серьезно поговорить.
— Если мое мнение учитывается, — расслабленно прислонившись к двери, он беспечно пожал плечами, и единственное, чего не хватало для полной картины — травинки во рту. — Я голосую не за болтовню, а за дело.
— Какое дело?! — вспылила я.
И решила про себя, что если он сейчас мне скажет, даже ели просто намекнет, что мы должны с ним переспать, я тут же соберу чемодан и сбегу! Икры я разогрела хорошо, дыхание вон открылось — в самый раз в долгий путь!
— Уже забыла? — немного обидевшись, Никита пару секунд помолчал, но все-таки соизволил напомнить. — Ты должна будешь меня отбить у всех конкуренток. На мою руку и сердце. Которых на сегодня пригласили родители.
— О том, чтобы отбивать, речи не было, — внесла я поправку, все еще недоверчиво за ним наблюдая.
Но Никита настаивать на горизонтальном фитнесе не спешил. Он снова вел себя, как обычно. У него даже губы снова были сухими и нормального цвета! В то время как мои… Ой-йо! И это только начало дня! Пикник даже не начинался! А ведь там нам с Никитой точно придется как-то… импровизировать, иначе никто не поверит!
— Слушай! — осенило меня. — Я вот как-то не уверена, что справлюсь в таком сложном деле. Мне кажется, тебе больше подойдет более опытная девушка… Я могу даже Веселкину попросить…
— Тебе уже дважды подряд кажется что-то неправильное, — буркнул Никита и окинул меня обвинительным взглядом. — Итак все непросто, а ты еще усложняешь…
— В каком это смысле? — потребовала я уточнения.
— В таком, — оттолкнувшись от двери, он щелкнул меня по носу и по-приятельски обнял за плечи. — Не доводи до того, чтобы пришлось отбивать у другой.
Я вопросительно на него посмотрела, и он с усмешкой внес дополнительное пояснение:
— Не отдавай меня никому.
— А, ну ладно! — пообещала я, рассмеявшись.
И оборвала себя, заметив, что, несмотря на веселую усмешку, взгляд Никиты серьезен.
— Никита, про поцелуи… — я решила воспользоваться его настроением, и вернуться к глобальным вопросам. — Конечно, я понимаю, что для видимости придется… Но только для видимости. А вообще… Помнишь, ты заходил ко мне в комнату, и я сказала тебе…
Говорить об этом оказалось на удивление сложно, слова буквально выдавливались, сердце билось как сумасшедшее, словно выражая активный протест.
— Я хочу быть уверена, что мы друг друга поняли правильно… — продолжила я, пересилив странное нежелание шевелить языком.
— Успокойся, для меня там ничего непонятного нет.
— Правда?
Я внимательно всмотрелась в глаза Никиты, встретила в ответ совершенно серьезный и искренний взгляд, и как-то… Нет, не расстроилась. Но вспышки радости тоже не ощутила.
— Пожалуй, я немного устала от бега, — поделилась я неожиданным выводом.
— И это при том, что убегать всегда проще, чем догонять, — посочувствовал мне Никита и заботливо проводил до комнаты, чтобы я успела прийти в себя перед визитом гостей.
С удовольствием избавившись от чужой одежды, поспешила в ванную комнату. Ужаснулась своему краснощекому отражению со сверкающими глазами, слегка запутанными волосами — не столько от долгой пробежки, сколько от прикосновений Никиты, и поспешно отвернулась от зеркала.
Отдохнуть…
Забыть…
Хотя бы попробовать выбросить из головы все, что безумно смущает и никак не дает успокоиться….
Но перед глазами настойчиво мелькали картинки либо моих поцелуев с Никитой, либо его более дерзких действий. И мои тихие стоны согласия… Никогда не думала, что между нами такое возможно. И что мое тело будет не только не против, а так послушно в его руках…
И это только в руках, а если мы…
Ой…
Я чуть под воду не ушла, когда промелькнула сначала эта мысль, а за ней и другие, не менее суматошные.
Во-первых, мы с Никитой так долго кружили вокруг поцелуйной темы, что так и не обсудили то, что произошло между нами вчера.
А во-вторых, его слова про дикие танцы, которые он хотел бы устроить со мной…
Плеснула в лицо воды, но так как она была горячей и облегчения не принесла, потянулась за шлангом и направила ледяную струю. Так уже легче. Успокоилась, решительно выдохнула и тихонько пробормотала то, что мне когда-то шептал во сне незнакомый мужчина:
— Правильно, вот так… уверенней, это ведь не больно… Вот так, скользи, танцуй… Вот так… дико…
Не раз я вспоминала эти слова. Но только сейчас впервые усомнилась, что то, что случилось в квартире Никиты, было действительно только сном.
Выйдя из ванной, обмоталась полотенцем, прошла в комнату, села на кровать и сосредоточилась.
Так. Теоретически Никита мог тогда войти в мою комнату — у нас на это никогда не было ограничений. Я тоже спокойно заходила к нему, даже если он отдыхал. Правда, если знала, что он отдыхает один.
Идем дальше. Зайти он мог. И не раз заходил. Более того — не единожды мы лежали в одной кровати и болтали или просто смотрели телек.
Засыпали порознь-это правило понятно и неизменно. Но в одной постели бывали, скажет так. И никогда ни он, ни я не тянулись друг к другу в интимном плане. Не было случайных прикосновений к заду или груди, не было моих слюней при виде его обнаженного торса. Да и он не вскипал, когда заставал меня в пеньюаре.
Не было ни-че-го!
За только лет я бы хоть что-то заметила! И он всегда знал, что я люблю его брата. И когда мы учились в универе, и когда закончили, и когда Филипп уехал работать за границу.
И он спокойно принимал этот факт, а тут…
С последней подружкой он расстался не так давно — не думаю, что причина в том, что просто не об кого потереться. Воздух, что ли деревенский так на него подействовал? Да и на меня заодно!
Если бы я отказала, он бы оставил меня в покое. А я как то желе — стоит качнуть, и довольно качаюсь и таю. Стоит оставить в покое — прихожу в себя и опять застываю. И самое главное… Неудобство, стеснение, стыд — это ладно, это я как-то переживу. Никита пообещал, что больше случайных поцелуев не будет, значит, все у нас станет как раньше. Ну, попробовали, ну… понравилось нам, но это не повод терять голову и забывать, что все эти раскачивания не приближают, а отдаляют меня от Филиппа!