— Ты все понимаешь, Аня?! — потребовал отчета Никита.
Слова прозвучали жестко, взгляд мужчины стал острым, напряжение в комнате ощутимо сгустилось и полоснуло по нервам, и я выдохнула:
— О, да, — а спустя ответный выдох мужчины, повторила: — О, да…
Потому что в этот момент я действительно поняла, что мои чувства к Филиппу — что угодно, но не любовь. А мои чувства к Никите, что угодно — только не дружба.
Вернее, не только дружба.
И как мне теперь уезжать?
К сожалению, ответ на этот вопрос оставался загадкой.
Глава № 35
Я понимала, что наше возвращение в город станет тем самым шагом, который разбудит лавину перемен. Да, какое-то время мы с Никитой еще будем вместе, скорее всего, будем встречаться то на его, то на моей территории, а потом…
Не хотелось думать об этом.
Не хотелось даже думать о тех встречах, что мы позволим себе.
Уверена, будет жарко, но…
Все равно уже будет не так, как здесь и сейчас. Не так плотно, не так ново, не так откровенно, не так естественно и бесстыдно. И я морально готовила себя к тому, что уже сегодня мы уезжаем, а внутри все таяло и дышало бризом от того, что обстоятельства нам мешают.
И я могу сидеть за общим столом, пить безумно вкусное вино черт помнит какого года. Могу делать вид, что не замечаю колких взглядов соперницы и верю в то, что она нашла любовь всей своей жизни. Могу равнодушно смотреть на свою бывшую любовь и… очень неравнодушно — на мужчину, который ворвался в мои мысли и перевернул все вверх дном в полной уверенности, что так и надо, что так и должно было быть изначально.
Друзья.
Всего лишь друзья… Глупая фраза и не про нас.
«Всего лишь друзья» так не вспыхивают, взглянув друг на друга. В их лицах не читается такое открытое желание уединиться, сорвать одежду, и…
Мне это пока не грозит. У меня как минимум три дня покоя.
Тут я вздохнула и ненадолго вынырнула из фантазий в реальность. Как раз вовремя, чтобы узнать из уст Ивана Петровича, что же случилось вчера.
Оказывается, Света не сама захотела вдруг подышать лесным воздухом, ее заманили ребята. Узнали, что она — волонтер, что жалеет всех животных на свете и придумали сказочку, что видели брошенных лисят, которые умирали с голоду и которых хорошо бы устроить в какой-то приют. У них, мол, и средства есть, и они готовы их выделить, чтобы животные ни в чем не нуждались. А вот времени заняться спасением нет. И если Света хочет помочь…
На этом моменте Иван Петрович сделал паузу и обновил в наших бокалах вино, Филипп многозначительно взглянул на меня, а Никита положил на спинку моего стула свою руку, словно защищал и сейчас.
В общем, вот так наивная Света и попалась в ловушку. Уже у задних ворот, выводящих с территории коттеджа, она захотела позвать своих приятелей, чтобы было легче нести лисят, но мужчины решили, что она одумалась, зажали ей рот и вытолкали в лесную зону. А там уже ждали желающие приобщиться к азартным играм. Еще бы, это ведь так интересно — пятеро мужчин на одну беззащитную девушку! Которая не сможет их обвинить, потому что вышла сама, и которой никто не поверит, потому что все видели, как она флиртовала, а значит, хотела и намекала. А попросту, мужским языком — провоцировала и чуть ли не домогалась. Вот они и откликнулись!
Нет, конечно, как узнали потом от этих мужчин, ее не собирались бросать в лесу. Что же они, совсем бессердечные? Узнали бы адрес, отвезли домой, проследили бы, чтобы тщательно смыла следы, дали немного денег. Ей бы хватило на нормальную косметику, а не дешевую, которая к вечеру плавилась от костра и запаха шашлыков. Еще бы, наверное, и на модные босоножки и сумочку средства остались.
Вскоре она бы забыла о том, что случилось, нашла наивного лоха, такого же, как сама, вышла замуж.
Конечно, лох не был бы состоятельным, здесь увы. Мечты девочки идти рука об руку с принцем, открыто читались в ее глазах, но были невыполнимыми. Слишком проста. Слишком наивна. Слишком… мягко говоря, другой уровень.
Поэтому ее дорожка с богатыми принцами могла пересечься лишь раз, в лесу, на определенных условиях и без права на выбор. Но сначала им помешала я. А потом и те, кто пришел следом за мной.
Интересным было узнать, как в лесу оказалась Виктория. Оказывается, пробегая мимо нее, я мало того, что случайно ее толкнула, так и на ногу наступила. Она опешила, а не дождавшись никаких извинений, погналась следом за мной, а когда увидела, что происходит…
Ее вой, который лишь она считает за пение, обескуражил насильников. И леснику, услышавшему его, а так же Филиппу и Никите, которые уже искали меня, оказалось легче справиться с нападавшими. Когда их уводили с поляны, двое жаловались не на удары по телу, а на удары по барабанным перепонкам.
— Если у нее однажды все-таки случится концерт, — сказала я под впечатлением, — клянусь, что куплю билет и приду на него!
— Свят-свят, — обеспокоилась Инга Викторовна. — При деньгах и связях ее матери это более чем возможно. А мне бы хотелось, чтобы ты себя берегла.
— Почему? — заинтересовалась я.
Инга Викторовна с любовью взглянула на сына, а мне подарила многозначительную улыбку и туманный совет:
— Аня, утренние прогулки по лесу очень полезны. Даже если не бегать, а просто ходить.
— Спасибо, — поблагодарила я, не найдясь, что ответить.
Филипп удивленно изогнул бровь — никогда не замечала за ним этой привычки, прищурившись, взглянул на младшего брата, а Иван Петрович внезапно закашлялся, и… продолжил рассказ.
— Так что благодаря Виктории все закончилось быстро и для нашей стороны безболезненно, — сказал он.
— А как же… — не сдержалась, взглянула на бойцовские раны Филиппа. — Это что, безболезненно?
— Сегодня — да, — ответил тот, чуть подумав. — А вчера, когда мой братец старательно развешивал по мне украшения, я бы так не сказал.
— Ябеда, — констатировал Никита, ничуть не смутившись и не пытаясь отбиться от обвинения.
К моему удивлению, Филипп улыбнулся. Мелькнуло ощущение, будто он был рад это слышать. Не знаю почему, но рад. Возможно, это напомнило ему о чем-то личном, о том, что знают лишь они, братья?
— И что теперь? — напомнила я Ивану Петровичу о том, что история не закончена.
И заерзала в нетерпении, ожидая рассказа, что бандиты не только повержены, но и наказаны, а в Свету влюбился кто-то порядочный из гостей, и…
И оказалось, что сказки нет.
А если есть, то где-то она задержалась. Потому что ни один насильник больше не пострадал.
— Но как?! — поразилась я.
— Деньги! — пояснила мне доселе молчавшая Ольга. — Мне все казалось, ты притворяешься, не можешь не понимать, какие средства крутятся возле твоего лучшего друга! Ничего не просишь, ничего не требуешь… А теперь я вижу! Ты правда дурочка! Да многие лезли в его постель, лишь бы прокатиться на его крутой тачке, а ты…
А мне вдруг стало обидно.
За Никиту, хотя и он тоже использовал девушек — это факт, и покатался на них, подозреваю, на всех скоростях. И за себя — за то, что я позволяла войти в его жизнь таким людям.
Он избавлялся от них легко и быстро, чаще, чем менял на машине шины, иногда чаще, чем заливал в бак бензин, и все же…
— А я могу позволить себе заплатить за такси, — спокойно ответила я и с улыбкой взглянула в глаза мужчины, который сидел со мной рядом.
— Нет, ты не дурочка! — осенило вдруг Ольгу. — Наоборот, ты продуманная! Столько лет притворялась, что любишь другого, а сама подкралась к Никите, дождалась, когда он будет в безутешной печали от расставания, и… Я в восхищении!
Признаюсь, я даже не пыталась удержаться от смеха. Не в связи с высокими чувствами ко мне, в которых призналась девушка. А из-за той безутешной печали, которую она приписала Никите.
— За все тринадцать лет, что мы с Никитой знакомы, — выдавила я сквозь слезы от смеха, — я никогда не видела, чтобы он был безутешен. Никогда. А видела я… многих, поверь.
Мужчина рядом со мной до этого силился не рассмеяться, а после моих слов чуть напрягся. И я поспешила улыбнуться ему, а мысленно прикусила себе язык.
Впрочем, был в моих словах один хороший момент — Ольга о чем-то настолько сильно задумалась, что перестала смотреть на меня и ждать любого повода, чтобы поддеть. Но спустя пару секунд на ее губах мелькнула такая ехидная улыбочка, что напряглась уже я.
— И что, — обратилась я к Ивану Петровичу, чтобы отвлечься от дурного предчувствия, — они просто заплатили полиции?
— Не было никакой полиции, — ответил спокойно мужчина.
— Но вы же сказали… деньги?
— Деньги отдали Свете, — пояснил мне Иван Петрович. — Сегодня утром.
— Везет же! — чуть слышно буркнула Ольга, но уверена, что услышали все.
Филипп бросил насмешливый взгляд на младшего брата, как бы говоря, мол, да, ты действительно выбирать не умеешь! Было видно, что он веселился, хотя и пытался скрыть яркий всплеск этой эмоции за тусклой, небрежной ухмылкой.
Инга Викторовна кивнула, молча подтверждая, что да, деньги у Светы, и это правильно. Спутник Ольги подталкивал к бутылке Ивана Петровича свой бокал. Никита молчал и щекотал пальцами мою шею. А я…
— Не верю! — выпалила я. — Не верю, что Света просто взяла эти деньги!
— Она их взяла, — уверил Иван Петрович. — Я лично за этим проследил. А так же выступил гарантом, что с ней ничего плохого больше не сделают.
— Каким образом?
— Мое слово и репутация. Плюс Костя — очень хваткий юрист, — к моему изумлению, Иван Петрович кивнул на спутника Ольги и даже щедро добавил тому вина, но только ему одному, так как бутылка уже опустела.
Справившись с удивлением, я внимательней присмотрелась к парню. Хваткий юрист… А что, может быть. Да, много ест, но мало ли? Перенервничал, хороший метаболизм. Манеры присутствуют — бумажный шарик Филиппа на своей тарелке по-прежнему игнорировал, как диктуют правила этикета. Если за столом что-то происходит не так, делай вид, что не видишь. А еще он хоть и пьет, но явно знает свою меру, потому что пьяным не выглядит. Не болтает попусту, и вроде бы и не смотрит ни на кого, и тем не менее, мне пару раз казалось, что за мной наблюдают.