Предписание о расстреле 509 соловчан
Абдул кадыров Хасан, 1892 г. р., уроженец и житель Чеченской АО, чеченец, беспартийный, служащий, б. прапорщик Царской армии и переводчик в Добровольческой армии. Коллегией ОГПУ 16 октября 1933 г. приговорен к расстрелу с заменой на 10 лет ИТЛ. Расстрелян 8 декабря 1937 г. Это был представитель образованной семьи, общественный деятель, ему посвящены материалы в республиканском музее. Обстоятельства гибели Хасана Абдулкадырова его родственники, проживающие в чеченском селе Надтеречное, узнали в 2000 году от П. В. Флоренского. И только тогда они смогли справить тезет — тризну по погибшему. Ведь у чеченцев пропавший без вести мертвым не считается. Так и бродит его душа неоплаканная и неотмоленная. В селе Надтеречное живет дочь Хасана Абдулкадырова, его сын и внук живут в Самаре, а племянница Раиса в Москве. В роду Абдулкадыровых помнят о Хасане, который был гордостью семьи, героем Первой мировой войны, хранят его письма и фотографии.
Архив МКГБ СССР Москвы и Московской области, дело № 212 727, т. 2, л. 693.
Литвинов Роман Николаевич — последний друг П. А. Флоренского. (О нем — см. примеч. к письму от 24 октября 1934 г., на с. 75). В письмах они постоянно говорят друг о друге. Его сын Николай Романович, а позже и внук Роман Николаевич Литвиновы любезно предоставили материалы для этой книги.
Столяров Корнилий Тимофеевич, 1892 г.р., уроженец с. Алексеевка Башкирской АССР. Его дед Матфей был священником, а родители Тимофей Матфеевич и Матрона Никитична очень религиозными людьми. У них было шесть сыновей и четыре дочери. Корнилий, окончив учительскую семинарию, стал сельским учителем. Во время Первой мировой войны был призван в армию, войну закончил поручиком. После Октябрьской революции вернулся в родную деревню, летом 1918 года был мобилизован в армию Директории, служил помкомроты в 15-м Белебеевском и 16-м Уфимском полках. После поражения Колчака попал в плен, после которого поселился в Иркутске. В 1920 г. К. Т. Столяров поступил в Иркутский университет, в 1921 г. женился на Софии Доминиковне Мукус, в 1922 г. у них родилась дочь Ирина. В 1922 г. К. Т. Столяров с семьей перебрался в Москву, где окончил географический факультет 2-го Московского университета. Работал учителем географии в школе, затем преподавал в Московском геодезическом и других институтах. Как гласит семейное предание, в январе 1933 года К. Т. Столярову предложили стать секретным сотрудником (с.с. — сексотом) и доносить о благонадежности студентов, на что он ответил: «Честь офицера себе дороже».
Корнилий Тимофеевич Столяров, Хасан Абдулкадыров. Расстреляны и погребены вместе с о. Павлом Флоренским
В марте 1933 года Корнилий, его брат Павел, сестра Гликерия и племянница Анастасия Столяровы были арестованы по делу «контрреволюционной межвузовской группы студентов и преподавателей г. Москвы». Они обвинялись в ведении буржуазной и фашистской пропаганды, подготовке террористических актов и свержения советской власти. 8 июня 1933 г. постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ «за участие в контрреволюционной организации по ст. 58/10–11 УК РСФСР» К. Т. Столяров был подвергнут лишению свободы сроком на 5 лет. Он был этапирован сначала в Дмитлаг ОГПУ, а потом в Соловецкий лагерь особого назначения.
Последнее письмо из заключения было написано им 12 апреля 1937 года. Корнилий Тимофеевич Столяров, чей срок пятилетнего заключения истекал летом, бодро и жизнерадостно сообщал дочери: «В моей жизни особых существенных перемен нет. Отрадным является то, что я чувствую себя исключительно хорошо со стороны здоровья, совсем не то было прошлой весной… Совсем хорошо будет, если я сохраню в таком виде свое здоровье до своего освобождения. Новостей у нас особых нет. Хожу на работы на разные объекты. Работа не трудная. По всем признакам начинается весна. Солнце греет, со всех крыш потекли ручьи. Прилетели чайки и криком своим внесли разнообразие в нашу жизнь…Осталось мне пребывать на далеком севере несколько месяцев, точно сколько я боюсь сказать, но во всяком случае свободным я буду к началу нового учебного года, т. е. не позже августа».
25 ноября 1937 года постановлением тройки УНКВД по Ленинградской области з/к Столяров К. Т. был приговорен к расстрелу и расстрелян 8 декабря 1937 года. (Эту справку составил его племянник Вячеслав Павлович Столяров, один из составителей комментариев и иллюстраций к этой книге.)
У узника Соловецкого концлагеря Павла Александровича Флоренского был арест, этап на восток, БАМЛАГ, этап в Кемь, а затем на Соловки. Было заседание Тройки и приговор к ВМН, трюм баржи, взявшей курс на материк, ленинградские застенки, ночное построение, подвал, выстрел в затылок, погрузка тела в грузовик, пустынное место, братская могила, безмолвие народа. Имя палача, или, как писалось в официальных документах, «исполнителя наказания», всплыло на поверхности реки времени. Известны не только обстоятельства его жизни, но и смерти. Говорят, что на палаче крови нет, у него нет имени, нет лица. В средневековье палач надевал маску. В самом кровавом в истории России веке казни были анонимными. Так стоит ли называть имя палача, вглядываться в черты его лица? Стоит. Не для того, чтобы доказывать, что есть возмездие, что преступление возвращается бумерангом к пославшему его, ибо в нашем случае ни раскаяния, ни покаяния не было, а был самосуд, и кару насылали друг на друга сами палачи. Так бывало, когда революции пожирали своих детей. Нам не хотелось бы судить и осуждать. Мы хотим только вглядеться в портрет времени, в лица участников, свидетелей, палачей, чтобы ясней узреть лики мучеников, не склонившихся, не сломившихся, не сгубивших себя, свои души, чтоб рельефней стал их подвиг на Голгофе времени.
«Мотичка, прощай навсегда. Если когда чем обидел, прости. Морально тяжело устал, никаких преступлений не делал, причину смерти написал т. Гоглидзе, тебе знать не надо. Записка в служебном кабинете на столе. О случившемся позвони по телефону 30–14. Целую последний раз. Прости. Сашка».
Такую записку обнаружили вечером 14 марта 1939 года в Ленинграде, в доме № 34 по улице Воинова. На полу лежал мертвый человек в форме НКВД. Его голова была обмотана окровавленным полотенцем. Рядом с телом лежал кольт 45-го калибра.
Комендант управления УНКВД по Ленинградской области А.Р Поликарпов
Самоубийцей был Александр Романович Поликарпов, комендант управления УНКВД по Ленинградской области, исполнитель массовых расстрелов 1937 года. В 1938 году, после расстрела Ежова, пошла массовая зачистка и борьба с ежовщиной, время, о котором сказано: «Им не хватает ночей, палачи казнят палачей…» 8 января 1939 года в Красном зале УНКВД на Литейном проспекте состоялось партийное собрание, после которого новый начальник управления Сергей Гоглидзе, правая рука Берии, поставил резолюцию на деле старшего лейтенанта госбезопасности А. Р. Поликарпова: «Уволить немедл!» Это был конец. Поликарпов был человеком пунктуальным. В своем служебном кабинете он привел в порядок документы, разложил их по стопочкам, к ключам приделал бирочки, на которых написал, какой от какого замка. Затем положил на стол белый листок бумаги, взял чернильный карандаш и написал (документ приводится с сохранением авторской орфографии и пунктуации):
Начальнику УНКВД ЛО Комиссару гос. без.
II рангу т. Гоглидзе.
За весь период моей работы в органах НКВД я честно и преданно выполнял круг своих обязанностей.
Последние два года были особо напряженные по оперативным заданиям.
Тов. Комиссар я ведь не виновен в том, что мне давали предписания я их выполнял ведь мое в этом отношении дело исполнительное. И я выполнял и отвечать за это конечно было бы неправильно…
И вот теперь когда идут целый ряд разговоров об осуждении невиновных, когда я стал уже замечать что на меня скосо смотрят вроде указывают пальцами, остерегаются вроде недоверяют, будучи и так в очень нервном состоянии, и болезненном у меня язва желудка я совсем морально упал и пришел к выводу, что дальше я работать не могу нигде… я решил уйти сосчитают за малодушие ну что ж не мог вынести…
Тов. Комиссар простите за мое малодушие, поработавши столько конечно я не человек я жил только работой не знал дома.
Моя последняя просьба не обижайте жену, она больная после потери обоих ребят, у нее рак, в служебные дела я ее не посвящал и причин смерти она не знает.
Прощайте.
Поликарпов
Вернувшись домой, он написал записку жене, приколол ее булавкой к стене, обмотал голову полотенцем, чтобы не испачкать кровью комнату, и пустил себе пулю в висок.
…В римской провинции Иудея два тысячелетия тому назад на горе Голгофа состоялась публичная казнь. Ее орудием были деревянный крест, терновый венец, гвозди, копие, боль и жажда. У Того, кто пришел спасать мир, были Мать и верные ученики. Но были и палачи, поделившие Его одежду, палачи-стражники, проверявшие копием границу между жизнью земной и вечной. До того были предательство, арест, судилище и беснование толпы, требовавшей: «Распни…» Был путь на Голгофу, жены-мироносицы. Потом весь мир провалился в бездну небытия. Земля и небо соединились, и Жизнь восторжествовала…
Свидетели и участники тех событий либо остались в вечности, став мучениками, либо вошли в историю как их современники. Разбойник на кресте, стражник, пронзивший копием тело Страдальца, горстка женщин, не оставивших Учителя, преданный ученик стали — благочестивым разбойником, святым Лонгином, женами-мироносицами, апостолом Иоанном Богословом. Читая «Символ веры», мы обозначаем то время словами «При Понтийстем Пилате…»
В вечности пребудут события семидесятилетней давности. При Иосифе Сталине 8 декабря 1937 года в ленинградском застенке был расстрелян, а затем погребен в братской могиле в Токсово, в 30 километрах от города, мученик, иерей Православной Церкви Павел Флоренский, который, несмотря на мучения, остался «не снявшим с себя сана».