– Сначала лапша, теперь китайская еда на вынос, – перечисляю я. – Следующей будет пицца…
Предполагается, что это шутка, но мой голос лишен эмоций. И думаю, фраза звучит больше как угроза.
Сет смеется, пододвигая ко мне барный стул, и тянется за Ло-мейн.
– И уличная обувь на кухне, – намекает он на «Угги». – Мне нравится.
– Честно говоря, «Угги» это практически тапки, – флиртую я и ненавижу себя за это.
– Не думал, что ты способна позволять себе вольности.
Пальцы ног протестующе сжимаются. Мне хочется вскочить и достать из шкафа нормальные тарелки, но я все же остаюсь на месте, глядя мужу прямо в лицо. Возможно, я наконец стремлюсь узнать его поближе, а не произвести впечатление. Возможно, мне стоило вести себя так с самого начала. Но я вместо этого была напряженной, полной мечтаний и веры, что между нами что-то есть.
Ставлю коробку с курицей на стол и вытираю рот бумажной салфеткой, которую протягивает мне Сет. И вдруг замечаю, что под толстовкой на нем надета незнакомая футболка. Когда в последний раз я видела мужа в такой простой одежде? Последний год гардероб Сета состоял из парадных рубашек и галстуков, строгих брюк и неудобных ботинок. А тут потрепанные кеды и поношенная футболка. Во мне что-то шевелится… Желание? С таким мужчиной хочется быть рядом, – думаю я.
– Ты сегодня другой.
– Ты тоже.
– Что? – Я так увлеклась собственными мыслями, что даже испугалась звука его голоса.
– Ты тоже другая, – поясняет он.
Я пожимаю плечами; это выглядит ужасно по-детски, но что тут скажешь? Я нашла твоих жен, и теперь, когда у них есть имена и лица, все стало иначе. Я больше не знаю, кто ты. Я не знаю, кто я.
Мне нелегко облечь в слова свои противоречивые чувства, и я произношу единственное, что поняла точно:
– Люди меняются…
Меня почти пугает его спокойный взгляд, но потом я напоминаю себе, что пытаюсь меньше тревожиться о его мыслях и сосредотачиваться на своих.
– Ты права, – бодро соглашается он, берет свое пиво и протягивает в мою сторону. – За перемены!
Я мешкаю лишь мгновение, прежде чем поднять бутылку воды и стукнуть об его пиво. Он не сводит с меня взгляда, пока мы едим и пьем.
– Пошли погуляем, – предлагает он, встает и вытягивает руки над головой. Футболка поднимается, обнажая загорелый подтянутый живот.
Я быстро отвожу взгляд, чтобы не отвлекаться. Я – сексуальное существо. Он контролирует меня с помощью секса, и я контролирую его с помощью секса. Я всегда наслаждалась этой каруселью удовольствия и зависимости. Но находясь во власти члена или вагины, легко ослепнуть. Мама однажды сказала мне, что отношения способны преодолеть почти любое испытание, если секс достаточно хорош. В то время совет показался мне поверхностным и глупым, но теперь я понимаю – у нас с Сетом случилось именно это. В отношениях, кроме секса, очень много всего, и на это действительно следует обратить внимание. Но вы слишком заняты сексом и ничего не замечаете.
Я надеваю в прихожей куртку и натягиваю на волосы шапку. Поворачиваюсь к двери и вижу, что Сет разглядывает меня со странным выражением лица.
– Что? – спрашиваю я. – Почему ты так смотришь?
– Ничего, – отвечает он, немного смутившись. – Просто наслаждаюсь видом.
Он наклоняется и целует меня в нос, прежде чем открыть дверь. Я следую за ним к лифтам, чувствуя покалывание на кончике носа. Мы молча спускаемся вниз, но когда выходим из лифта, он берет меня за руку. Что на него нашло? Флирт, публичное проявление чувств… Сета словно подменили. Когда мы выходим на тротуар, у меня возникает слабое ощущение, что я о чем-то забыла. Но прогоняю эту мысль прочь. Здесь и сейчас, – напоминаю я себе. – Живи настоящим и прекрати думать о чем-то другом.
Обычно мы с Сетом не покидаем квартиру в дни его визитов. Отчасти потому, что просто предпочитаем проводить совместное время дома. Разумеется, есть и вторая причина. Мы боимся, что нас заметит кто-то, кто знает его как мужа Реджины. Сначала меня это беспокоило. Я пыталась вытащить его в ресторан или в кино, но он упорно хотел остаться дома. Тогда это казалось мне несправедливым – в конце концов, я ведь его законная жена. Но постепенно я сдалась и примирилась, что наши отношения будут оставаться за закрытыми дверями. И вот сейчас мы вместе выходим на сырые улицы Сиэтла, крепко держась за руки. Браво мне!
Сет смотрит на меня и улыбается, словно происходящее доставляет ему такое же удовольствие, как и мне. Шлепая по лужам, мы направляемся к киоску с сидром на рынке Пайк. Сет вытаскивает из зажима для денег купюры – одну за другой. Оставляет щедрые чаевые и протягивает мне бумажный стаканчик с «жидким золотом». Этот зажим я подарила ему на Рождество несколько лет назад. Но с тех пор еще не видела, чтобы он им пользовался Раньше он всегда доставал из заднего кармана джинсов потертый кожаный бумажник.
Со стаканчиками в руках мы встаем под навес и слушаем, как уличный музыкант играет на скрипке песню Лайонела Ричи. Неторопливо делая глотки, мы смотрим друг на друга почти со смущением, словно на первом свидании – наполненные эмоциями незнакомцы. Сегодня вечером между нами что-то переменилось, возникла какая-то новая химия. Думаю, она могла бы сопровождать нас всегда, если бы в браке нас было двое, а не четверо. Наша связь бы усилилась, а не истончилась.
Сет притягивает меня, и я приникаю к нему. Опустив голову ему на плечо, тихонько подпеваю песне. Он прижимает меня к себе так крепко, что когда звонит телефон, я ощущаю вибрацию. Сет, который обычно отключает мобильный, когда он со мной, ощупывает свободной рукой карман. Я отодвигаюсь от него, чтобы он мог достать аппарат, и делаю осторожный глоток сидра. Он обжигает нёбо. Я прижимаю кончик языка в обожженному месту и жду, станет ли Сет отвечать на звонок.
Сет достает телефон из кармана, не пытаясь спрятать от меня экран. Имя Реджины отображается на обоях – совместной фотографии его племянников и племянниц в костюмах на Хэллоуин. Прикусываю губу и отвожу взгляд с ощущением, что сделала что-то не так.
– Ты не против? – спрашивает он, показывая мне «Реджину». Я недоуменно моргаю. Он что, спрашивает разрешения принять вызов от другой жены?
Молча качаю головой, переводя взгляд обратно на скрипача, который теперь с явным удовольствием наигрывает песню Майли Сайрус.
– Привет, – говорит в Сет в трубку. – Да… Ты спрятала ее в арахисовое масло? Так она согласится… Хорошо, держи меня в курсе.
Он разговаривает с Реджиной прямо при мне. В меня словно вонзается острая металлическая игла. Ой, ой, ой.
Сет смущенно убирает телефон в карман.
– Наша собака, – объясняет он, с новым интересом наблюдая за скрипачом. – Старая и болеет. Она соглашается есть таблетки, только если спрятать их в арахисовом масле.
У Сета есть собака!
– А, – отзываюсь я. Чувствую себя глупой, бестактной. Пытаюсь вспомнить, находила ли я когда-нибудь на его одежде собачьи волосы.
– А что за собака?
Он улыбается своей кривой улыбкой.
– Шелти. Уже совсем старушка – проблемы с задними ногами. Несколько дней назад ей сделали операцию, и теперь она отказывается принимать таблетки.
Изумленно слушаю. Деталь его другой жизни, которую большинство сочли был незначительной, но я хочу знать больше. Собака. Какое-то время и мы думали о собаке, но жизнь в квартире казалась несправедливостью по отношению к животному, как и мое рабочее расписание.
– Как ее зовут? – осторожно спрашиваю я.
Я боюсь, что задаю слишком много вопросов, что он может закрыться или разозлиться на мою назойливость. Но он спокоен.
Выбрасывает пустой стаканчик в переполненное мусорное ведро и отвечает:
– Смидж. Имя придумала Реджина. Я бы предпочел нечто классическое, вроде Лэсси.
Он смеется над воспоминанием, а потом машет рукой малышу, который проезжает мимо нас в коляске. Я быстро отвожу взгляд. Я не могу смотреть детям в глаза.
– Ты никогда не называл ее имя.
Сет прячет руки в карманы и внимательно смотрит на меня.
– Да?
– Ага. А на прошлой неделе ты прислал мне сообщение, предназначенное одной из них…
Он отдергивает голову назад, и я вижу в его глазах растерянность.
– Что там было написано?
Я пристально вглядываюсь ему в лицо, не веря в притворство.
– Ты знаешь, что там было написано, Сет.
– Прости, малыш. Я не помню. Если так вышло, это была моя ошибка. И очень болезненная для тебя. Ты простишь меня?
Я сжимаю губы. Разве у меня есть другие варианты? Можно, конечно, устроить скандал и пообижаться еще несколько дней, но кому от этого будет лучше? Я киваю, заставляя себя улыбнуться.
– Пошли, – протягивает он мне руку. – Давай вернемся домой. Я уже продрог.
Позволяю ему обхватить мои пальцы, и вот вдруг мы уже бежим по улице. Придерживаю на голове шапку и пытаюсь не споткнуться о бордюр. Даже смеюсь, уворачиваясь от медленных фигур на тротуаре. Он оборачивается ко мне, я застенчиво улыбаюсь, и в животе бьют крыльями бабочки.
Мы целуемся, пока едем в лифте на наш этаж, хотя мы не одни – с нами поднимается женщина средних лет с трясущимся йорком. Она отодвигается как можно дальше от нас, вжимаясь в угол, словно мы заразные.
– Где ты был? – шепчу я Сету в губы.
– Я здесь. – Он тоже задыхается, его пальцы обхватывают меня сквозь толстый пуховик. Он расстегивает молнию, наполняя замкнутое пространство лифта неожиданно резким звуком.
Я вижу в зеркальной стене отражение побледневшего лица нашей спутницы. Она прижимает сумочку к груди и пялится на числа над дверью, желая как можно скорее добраться до нужного этажа. Йорк скулит. Я хихикаю, не отрываясь от губ Сета. Он стягивает пуховик с моих плечей и обхватывает рукой мою грудь. Двери открываются, дама с йорком выскакивает прочь. Закрываются снова, и мы едем выше. Его рука у меня между ног, большой палец движется кругами. Когда двери открываются на нашем этаже, мы выходим вместе, не желая отрываться друг от друга.