– Простите, – извиняется она, когда он на меня налетает. Берет его на руки, где он сразу устраивается поуютнее, явно довольный, и опускает голову ей на плечо. Грудь пронзает острая боль, но я прогоняю ее прочь и улыбаюсь незнакомке, которая пересаживает ребенка на бедро и уносит обратно к доктору.
Я уже готова отправиться за ними и посмотреть, что будет, но потом вспоминаю, зачем пришла. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж и останавливаюсь перед стеклянными дверьми. За ними – большая приемная с коричневыми кожаными диванами, элегантными и мужественными. В задней части комнаты, прямо напротив меня, стойка администратора. Сотрудница с пучком и в очках разговаривает по телефону, печатая что-то на компьютере. Мне становится стыдно за свой огромный свитер и потертые джинсы. Надо было взять что-нибудь более подходящее.
Открываю дверь, направляюсь прямо к стойке и улыбаюсь сотруднице, которая только закончила разговор.
– Добро пожаловать, – приветствует она меня с заученным профессионализмом. – Чем могу помочь?
– У меня встреча. С Реджиной Келе, – бодро произношу я и умолкаю, пытаясь вспомнить имя, которым назвалась для записи на прием. Это было словно в прошлой жизни, а не несколько недель назад. – Я Лорен Брайан.
Кладу руки на талию и пытаюсь изобразить скучающий вид. Она бросает на меня беглый взгляд и вводит что-то в компьютер.
– Я вижу, вы пропустили свою запись на прошлой неделе, миссис Брайан, – хмурится она. – На сегодня вас в расписании нет.
Я поднимаю руку ко лбу и, как надеюсь, изображаю растерянность.
– Я… Я…
Встречаюсь взглядом с администратором, и мои глаза наполняются слезами. Я сидела взаперти в «Куин Кантри», ела желе и рассматривала лысые веки Сьюзан в тот день, когда была назначена запись. Смущение разыгрывать не приходится, оно искреннее. Поднимаю руку к лицу и снова роняю.
– Просто все так… Я развожусь. Должно быть, перепутала…
Я вижу, что она смягчается:
– Минутку.
Встает и уходит в коридор, видимо туда, где расположены кабинеты юристов. Я тем временем рассматриваю приемную, относительно пустую в такое раннее время. В дальнем углу сидит посетительница средних лет, со стаканом из «Старбакса» в одной руке и книгой «Домашнее хозяйство» в другой. Опускаюсь на краешек ближайшего стула, нервно покачивая ногой.
Ушедшая сотрудница возвращается через несколько минут и садится на место. По выражению ее лица ничего понять невозможно.
– Миссис Брайан, мисс Келе предложила пропустить обед, если вы хотите вернуться к двенадцати часам.
Какой хороший, прекрасный человек! Сердце подскакивает в груди, я встаю и подхожу к стойке.
– Хочу, – быстро говорю я. – Спасибо вам огромное.
Я говорю это совершенно искренне, голос наполнен благодарностью.
Она кивает, словно это мелочь. Телефон снова звонит, я ей мешаю. Ухожу, посмотрев на время. Нужно убить еще четыре часа.
Нахожу маленький бутик с одеждой в ближайшем торговом центре. «Прелестная дама». Корчусь от дурацкого названия, разглядывая витрину. При одном взгляде на потрепанные гольфы и аляповатые футболки мне хочется уйти, но нужно как-то убить время, а возможности ограничены. Захожу в магазин, бросая взгляд на свое отражение. Оранжевый свитер напоминает тюремную робу. Минут тридцать копаюсь в вешалках, пока не подбираю коричневую замшевую куртку и белую блузку. Уже лучше. Оплачиваю покупки наличными и переодеваюсь в машине. Новая одежда раздражает кожу, и я чешусь до ссадин.
На обратной дороге к офисному зданию я вижу бар, в окне мерцает табличка «Открыто». Смотрю на время: еще три часа. Слишком рано для алкоголя, но я все равно заезжаю на парковку. Кроме моей, там всего две машины. Одна, вероятнее всего, принадлежит бармену, вторая – местному пьянице. Осмотрев старомодный «Мерседес», я направляюсь к входу, под ногами хрустит гравий. Я уже чувствую во рту привкус спиртного. Когда я пила в последний раз?
Толкаю дверь, и в нос бьет типичный запах дешевого бара: смесь затхлого воздуха, пролитого пива и пота. Устраиваюсь на барном стуле и заказываю водку с содовой у парня с усталыми глазами и в футболке «Ван Хален». Я благодарна, что он со мной не разговаривает, просто толкает ко мне напиток по стойке, не глядя в глаза, и продолжает заниматься своими делами. Надо бы достать телефон, проверить обновления друзей на Фейсбуке или посмотреть скидки на сайтах моих любимых магазинов. Но вместо этого я устремляю взор в стакан – истинная поза человека, который сидит в баре до обеда, – и планирую, что скажу Реджине.
27
Я захмелела. Выпила три водки с содовой и ничего не ела все утро. В глазах все расплывается, конечности не слушаются. Ругаю себя, расчесывая пальцами волосы в маленькой уборной, и хмурюсь на собственное отражение. Я выгляжу как пьяница: опухшее лицо, красные глаза, неровная кожа. Ну, хотя бы избавилась от оранжевого свитера. Умываюсь холодной водой и выхожу из бара.
У меня ровно тридцать минут, чтобы привести себя в порядок перед встречей с первой женой моего мужа. Мне важно ее мнение, и потому алкоголь был плохой идеей. По сути я была ее заменой. Несмотря на ядовито-зеленую зависть, я чувствую с ней некоторое родство. Я хочу ей понравиться. Она могла бы мне помочь. Я как брошеный щенок, виляющий хвостом и жаждущий любви. Заезжаю на заправку, покупаю глазные капли, жвачку и спрей для тела. В последнюю минуту прошу парня за кассой продать мне дешевый телефон. Спрей для тела – с запахом ванили – был плохой идеей, потому что в баре было жарко и я вспотела. Теперь я пахну как сладкое, потное пирожное. Забегаю в офис с опозданием на пять минут. Секретарь смотрит на меня с раздражением. Уж могла хотя бы не опаздывать…
– Пойдемте.
Я следую за ней по коридору. Они организовали пространство не слишком удачно, мне вспоминается старшая школа, долгий поход в кабинет к директору. Чувствую собственный запах – ваниль и пот.
Реджина сидит за столом, когда секретарь легонько стучится и открывает дверь. Делает шаг назад, не глядя в глаза, и запускает меня внутрь. Как только я захожу, Реджина встает. Она миниатюрная, как и говорил Сет, но гораздо красивее, чем на фотографиях. Я разглядываю ее, но осознаю это, только когда мы остаемся вдвоем. Ситуация сюрреалистическая. Она жестом предлагает мне присесть на один из двух кожаных стульев возле стола. Вместо того чтобы сесть на место, она подходит ко мне и опускается на соседний кожаный стул, закинув ногу на ногу. Я сразу чувствую аромат ее духов, мягкую лаванду. Невольно сжимаюсь, словно могу таким образом втянуть запах ванили и пота.
– Может, хотите кофе или воды? – предлагает она. – Чаю?
– Нет, спасибо.
Я заправляю за ухо прядь волос и выпрямляюсь на стуле. Она не должна видеть, что я боюсь.
– Я так понимаю, вы планируете развод?
У нее очаровательный тембр голоса – глубокий, но женственный, как у звезды старого черно-белого кино. Мурррр.
– Не просто планирую. И спасибо, что согласились принять меня вместо обеда. Я понимаю, что пропустила встречу. Очень мило с вашей стороны.
Мама всегда говорила, что уверенные в себе люди никогда не благодарят и не раздумывают сверх меры.
– Бизнес, – отвечает Реджина. – Работа сначала, еда потом, верно? – улыбается она. – Ну, рассказывайте.
Прочищаю горло. Я чувствую, как в рукаве болтается бирка, которую я забыла оторвать. Проталкиваю картонку пальцем поглубже внутрь.
– Мой муж полигамен.
У обычного человека эта фраза должна вызывать потрясение. Мне много раз хотелось выдать ее незнакомцам или коллегам, просто чтобы посмотреть на их реакцию.
Но лицо Реджины остается бесстрастным. Она меня будто бы и не слышала. Она не просит разъяснить или уточнить, просто говорит:
– Продолжайте.
Так я и поступаю.
– Я его официальная жена. У него есть две другие.
Реджина пристально смотрит на меня.
– А дети?
Я умолкаю, думая о Ханне и о том, что вчера вечером она смотрела на меня как на совершенно незнакомого человека, когда я позвонила ей в дверь. Недоумение и боль в глазах Сета, когда я рассказала врачу, кто он такой. В мой разум закрадывается беспокойное сомнение. Ты сумасшедшая, ты сумасшедшая, ты сумасшедшая.
– Его третья жена беременна, срок не очень большой.
– А эти другие жены, они все живут с вашим… мужем?
Качаю головой:
– Две живут здесь, в Портленде. Я живу с Сиэтле.
Пытаюсь заметить на ее лице малейшие признаки узнавания. Она знает обо мне так же мало, как знала про нее я?
– Они о вас знают? – спрашивает она.
Смотрю на нее долгим, пристальным взглядом – полные губы с вишневой помадой, россыпь веснушек на носу, проглядывающая сквозь косметику. Сейчас или никогда, ведь я для этого приехала.
– Ты знаешь, Реджина? Он что-нибудь обо мне рассказывал?
Выражение ее лица непроницаемо. Она откидывается на спинку стула, сверля меня пустым взглядом. Довольно долго мы просто сидим и смотрим друг другу в глаза. Кажется, еще немного – и я провалюсь в пропасть.
– Четверг, – говорит она.
Мне хочется вскочить со стула и закричать – этим единственным словом определяется все, зачем я пришла. Реджина знает мое имя, знает, кто я такая. Назвав меня по имени, она растворила все сомнения.
– Да, – выдыхаю я.
На ее лице отражается нескрываемое отвращение. Она вздыхает, распрямляет ноги и подается вперед, опустив ладони на бедра. Теперь она выглядит не такой собранной, просто усталой. Удивительно, как нас может изменить выражение лица.
– Мне звонил Сет. Сказал, ты можешь заехать.
Она смотрит на пол, потом выпрямляется.
Значит, Сет уже знает, где я. Он знает меня лучше, чем я предполагала. Смотрю на Реджину, и внутри все падает. Вместо того, чтобы названивать маме или Анне, Сет обратился прямиком к Реджине. Я воображала, что обвела мужа вокруг пальца, а оказалось, он умнее меня. А я дура. Но это лейтмотив моей жизни последние несколько лет: я дура. Сет предвидел, что я нарушу его планы. Предсказывал мои действия. Возможно, лишь последние несколько недель, а может, и всегда.