Каждый живой человек на моей стороне на маленькую капельку повышал шансы на выживание. Если получится не умереть… Выходит, я старался не зря.
Я кивнул парню, а потом сосредоточил внимание на императоре. Дэсарандес… он погнал несчётное множество душ через всю территорию Империи. Эти люди, как и я, пережили множество бед, встреченных по пути. И если я столкнулся с потонувшим пароходом, битвой с мятежниками и проклятой пустыней, то они штурмовали города — один за другим. Работа, быть может, даже более рискованная, чем мои приключения. И теперь мы все стояли здесь. Готовились к следующему этапу пути — взятию Фирнадана.
Я коротко покосился на сержанта Нэшсена, который, как и почти все остальные, не мог отвести от Дэсарандеса даже взгляда. Люди смотрели на императора, как на божество: приоткрыв рты, выпучив глаза, изо всех сил сжимая оружие…
Вид этой толпы пугал, ободрял и даже в каком-то смысле будоражил нутро. Шанс… всегда есть шанс… Безусловно бой будет кровавым и ожесточённым, но если мы победим… Город-крепость откроет путь к остальным, вначале Сауде, потом Олсмосу. И раз основная масса войск противника собралась здесь, то дальше путь можно будет считать лёгкой прогулкой!
Главное выжить сейчас. Ха-а… и почему я, вместо того, чтобы продумывать варианты собственного спасения, надеюсь на то, что ещё раз воскресну в мире Хореса?
Хмыкнув, перевёл взгляд в сторону, куда в данный момент смотрели решительно все. На высокой платформе, подле императора, собрались лидеры армии — наиболее высокопоставленные представители Империи. Я различил среди них тех людей, с которыми присутствовал на собрании Дэсарандеса. Интересно, сумей я сдержаться и не трахни Силану, то имел бы шанс встать рядом? Хотя бы в теории?..
Каково это, находиться там? Смотреть на окружающих и видеть бусинки голов, которые с расстоянием обращались в песчинки? Знать, что по первому же слову десятки тысяч людей сделают всё, что только придёт в твою голову?
Власть… Даже будучи Моргримом, у меня никогда не было столь беспрекословной власти.
Повсюду раздавались то выкрики, то шепотки. Обсуждение не замолкало и на миг. Офицеры то наводили порядок, то присоединялись в неистовом поклонении. Герб Империи сиял, неотличимый от солнца. Жрецы Хореса громогласно зачитывали святые тексты. Люди осеняли себя священными знаками.
Зажмурив глаза, я едва мог отличить шум вокруг от хаоса боя. Скоро…
Дэсарандес вознёсся на небо и завис в воздухе, как он поступал всегда, во время своих выступлений. Точка была ясно видна даже с моего места. Казалось, я мог различить каждый волосок его каштановой бороды, блистающий в переливах солнечного света. Когда император заговорил, его голос чудесным образом осел на всю армию, словно снег, позволив каждому из нас услышать его чётко, будто находясь на расстоянии вытянутой руки.
— Когда забыт человек… — начал говорить он.
Я вновь взглянул на людское море, бушующее вокруг меня. Штрафная рота растворялась в массе войск, собравшихся на границе гигантского укреплённого лагеря. Здесь были все, кроме разведки, которая контролировала периметр вокруг и некоторых «перебежчиков», которые были направлены в сторону ближайшего леса, прочёсывать его ценой своих жизней. Не так давно мы начали натыкаться на закопанные мины, отчего погибло несколько аристократов. Теперь впереди всегда гнали истощённых крестьян. Вот и с лесом тоже самое. Даже если в нём не было ловушек и не прятался враг, подобная «прогулка» непременно приведёт к смертям среди плохо подготовленных гражданских.
Чего уж, я слышал, что даже скудный паёк, который им ранее давали, был полностью прекращён, чтобы более не тратить вообще никаких ресурсов. Полное самообеспечение. Случаи каннибализма, о которых ходили слухи, скорее всего уже стали реальностью. Хотя… может на то и был расчёт? Дэсарандес желал не только максимально унизить горожан захваченного Мобаса, которые посмели слишком сильно сопротивляться его карающей длани, но и озлобить этих, в сущности своей, самых обычных землепашцев. И вариант не кормить их кажется достаточно радикальным и… действующим.
Плевать. Даже если так. Какое преступление, какой проступок, может иметь хоть какое-то значение перед лицом своего врага? Какое нечестивое деяние? Право вершить зло всегда было величайшей наградой праведных.
И сейчас шли последние мгновения перед атакой. Хах… будет ли речь императора столь воодушевляющей, что я помчусь на смерть в первых рядах с его именем на устах, как наверняка сделает большая часть моих временных товарищей?
Посмотрим… я ничего не могу гарантировать после момента своего сюда попадания. Ничего… Даже такой малости, как сохранение собственного покоя.
— Когда кровоточат раны, когда мы оплакиваем утрату… — между тем, продолжал говорить Дарственный Отец.
Мысли раз за разом, как за весь прошедший месяц, устремлялись в прошлое. Проклятое самокопание! Не здесь и не сейчас!
Но я всё равно думал. Не о Силане (хоть и она, признаться, периодически проскальзывала в моём сознании), а о себе. О том, что иду в бой без артефактов, кроме нескольких рун, ножом вырезанных на коже груди, бёдер и плеч. Без поддержки и лишь с толпой «перебежчиков», то есть, пушечного мяса, которое помчится совсем-совсем впереди. Ну и трупов некромантов. Хорошая компания!
Сука… Почему не хотя бы в группе боевых магов?.. Но нет, у меня здесь обычные колдуны, которые хоть и владели азами стихий, не слишком то их отрабатывали.
Что я хочу, если штрафная рота — замена казни? Во время войны сгодится любая жизнь, даже преступника.
Хорошо ещё, что сумел наладить контакты со своими «сокамерниками», ведь у нас, в тесном мужском коллективе, всё равно царили свои правила и своя иерархия. Как же хорошо, что Третья магическая подготовила меня к подобному… Лидерство не брал — не было никакого желания, но и на шее своей ездить никому не позволил. Когда же начал беспрерывно тренироваться, так и вовсе заслужил толику признания и интереса. Ха-а… хоть смеяться не стали, что, дескать, магу физическая сила не нужна, и то хорошо. Так-то они правы, но… что мне было делать две недели ожидания в камере⁈ Потом, когда направились в поход до Фирнадана, хотя бы день был занят переходом, а ранее… Тьфу, просто бессмысленно сидел на месте!
— Когда человек боится, теряет разум в смятении… — рассказывала сияющая в небе фигура.
А как на моём месте повёл бы себя император? Тоже хитрил, заставив врагов поверить, что они победили, а потом нанёс решающий удар? Может и так. Я не знаю этого… Я вообще, как оказалось, мало что знаю, хоть и всегда гордился собственной грамотностью. Однако, это «домашняя» грамота. Теория. Что до реальных вещей и практики? Когда я сумею в должной мере набраться так называемой мудрости?
— Когда он становится меньше малого… только тогда способен он осмыслить гармонию Хореса! — Дэсарандес вскинул руки и тысячи человек вскинули их, как один.
Я взглянул на эти людские волны, которые взревели и закричали. Офицеры обнажили парадные клинки. Солдаты махали ружьями. В лучах утреннего солнца вздымались гербы и флаги. Колдуны, специально направленные на края импровизированной площади, создали салют.
Крохотные огоньки сверкали на каждой ещё способной блестеть детали оружия и амуниции воинов Империи. Но как и начался, крик толпы прекратился, осёкся и чудесным образом стих. Дэсарандес ещё не закончил.
— ДАРЫ ОБМАНЫВАЮТ! — обрушился на нас его голос, будто бы тысяча горнов заревела одновременно.
В ответ на эти слова воинство взорвалось криками.
Я заметил, что многие скалились в ожидании. Желании боя. И хоть до прямой схватки дойдёт не сразу, а может и вообще не сегодня, но рано или поздно они сумеют удовлетворить свою жажду. Прольётся кровь и, я уверен, Империя сомнёт и это препятствие, и все остальные. Военная машина нашей страны не ведала поражений и создавалась именно для подобных целей. Захватывать. Порабощать.
— Мы соединяемся с Хоресом, только когда страдаем! — провозгласил голос над нашими головами.
В каждом лице, окружающим меня, я будто бы видел отражение Дэсарандеса. Их глаза не отрывались от фигуры в небе и я размышлял над тем, что ещё месяц назад вёл бы себя точно также. Но… не веду.
Позы и лица остальных же показывали абсолютную преданность. Люди, стоящие рядом друг с другом, от шеренги к шеренге, от полка к полку — одинаковое рвение и желание отдать жизнь ради своей страны. Фанатичность, возведённая в степень.
— КОГДА! МЫ! ЖЕРТВУЕМ! — слова, словно грохочущий вал.
Всю свою жизнь я считал, что Империя ведёт войну ради того, чтобы в мире воцарился порядок. Справедливость. Праведность. Мы — лучшие, мы — единственные, кто живёт по правилам. Остальные заблуждаются, так значит нужно показать им истинный путь! Дать им возможность ощутить ласковое касание бога — Хореса, а также его пророка и императора.
Но теперь… кажется, в душе зародилась первая искра недоверия. Благочестие? Рвение? Порядок⁈ Нет… глядя на «перебежчиков», эти слова никак не рвутся на язык. А что говорить о моей ситуации? Финнелон подстроил мой арест и сделал из моей смерти очередной пример, который можно использовать в собственных интригах! Против брата ли, против отца или кого-то ещё — уже не важно.
И всё-таки… было поздно что-то менять.
— ВОТ НАША ЖЕРТВА — ГОРОД ЕРЕТИКОВ! ФИРНАДАН! — сверкали вскинутые руки, хрипели сорванные глотки. Жажда крови была физически ощутима.
Каждый, в унисон, повторял за летающей фигурой, чей голос гремел, будто гром.
— НАША МЕРА ИЗВЕСТНА БОГУ!
Армия, в которой я состоял, вопила в безумном ликовании.
Когда император закончил выступление, командиры начали формировать боевые порядки. Артиллерия, кавалерия, пехота, сапёры, маги, сионы, инсурии… Штрафники сгонялись вперёд, образуя свою собственную небольшую «тренировочную» армию. У нас были не только маги, но и все другие виды войск. Я бы сказал, где-то три-пять процентов от целой армии. Каких-то видов больше, каких-то меньше… это не имело значения.