А потом он вышел на поляну, солнце сверкало в его темно-золотистых волосах, которые выцвели от работы на свежем воздухе здесь, в Беллано, у своего дяди. Его потрясающие сине-зеленые глаза сощурились, когда он улыбнулся мне и, как всегда, мое сердце растаяло.
– Ты пришла, – просто сказал он.
– Я же сказала, что приду. Я боялась, что ты...
Тихими, приглушенными травой шагами, Риз пересек крошечную полянку и подошел ко мне.
– Я же сказал, что ничто и никто не разлучит нас.
– Я знаю, но также я знаю, что твой отец здесь.
– Он еще не приехал. Малкольм сказал, что он, скорее всего, приедет сегодня днем.
– Значит это наш последний день вместе? – Я почувствовала нарастающую панику в своей груди. Риз – это единственное, чего я ждала каждый день, единственная радость в моей жизни. Без него мой мир – это океан отчаяния, стремящийся утопить меня. Он как мой спасительный круг, единственная вещь, за которую я смогу зацепиться, чтобы спастись.
– Нет. Кеннеди, я же сказал тебе…
– Я знаю, что ты мне сказал, но я так боюсь...
– Не бойся. Он не сможет заставить меня сделать то, чего я не хочу делать. И я уже говорил тебе, что если мне придется уйти отсюда, то я заберу тебя с собой.
– Но должно пройти еще три года, прежде чем я смогу уехать с тобой. Хэнк ни за что не отпустит меня, пока мне не исполнится восемнадцать.
– Тогда я заставлю его.
Мы оба знали, что какой бы могущественной ни была семья Риза, он никак не сможет заставить Хэнка отпустить меня. Даже Риз не сможет спасти меня от некоторых вещей. Но сейчас я не хотела даже думать об этом. Я смело улыбнулась Ризу и кивнула, не желая тратить драгоценные минуты на столь неприятную тему.
Внезапно меня охватило чувство безумия. Всем своим существом я ощутила потребность отдать Ризу все, что у меня было сейчас, перед тем, как жизнь проглотит кусочек этого маленького счастья.
– Риз, я кое-что хочу подарить тебе сегодня.
– Что? – Спросил он, привычным движением убирая челку с моих глаз.
Я ему не ответила. Я просто посмотрела ему в глаза, которые так сильно полюбила, и излила свое сердце.
Он смотрел на меня несколько долгих секунд, ожидая ответа. Когда я этого не сделала, его улыбка медленно угасала, и он обхватил мое лицо ладонями. Я знала, что он понял, что я имела в виду. Его глаза потемнели и стали каким-то… голодным взглядом, который заставил почувствовать низ моего живота, словно жидким огнем.
– Ты уверена? – Прошептал он в нерешительности, как будто боялся услышать мой ответ.
– Да.
Он наклонил голову, его губы коснулись моих в поцелуе, таком нежном, что мне захотелось заплакать. Когда он стал отстраняться, я поднялась на цыпочки и крепче прижалась губами к его губам, обвивая руками его шею и крепко прижимаясь к нему.
Риз скользнул языком между моих губ, и я наклонилась к нему, сильнее прижимаясь своим хрупким телом к его сильному и мускулистому телу. Его широкие ладони заскользили вниз по моим бокам, оставляя легкий холодок после себя. Внезапно мне этого было недостаточно. Мне не хватало его. Я не могла насытиться Ризом.
Дрожащими пальцами я потянулась к подолу его рубашки и проскользнула под нее, наслаждаясь горячей гладкой кожей его твердого, как камень живота и мускулистой груди. Риз застонал и обвел руками вокруг моих бедер, притягивая мои бедра к своим, возбуждая меня своей жесткой выпуклостью.
– Займись со мной любовью, Риз, – отчаянно прошептала я, пытаясь снять с него рубашку через голову.
Он откинулся назад, чтобы помочь мне снять его рубашку и нетерпеливо отбросил ее куда-то на землю, прежде чем его губы снова припали к моим, и он почувствовал мою страсть своим собственным пылающим огнем.
В тишине летнего дня под защитой уединенной поляны, Риз раздел меня и осторожно положил на ложе из густой травы. Он уткнулся носом мне в шею и поцеловал грудь. Он ласкал мои соски и сжимал мои бедра, наслаждаясь каждым дюймом моего тела, пока я почти не захлебнулась желанием, от потребности, чтобы он вошел в меня.
Я находилась на грани внутреннего беспредела, когда Риз откинулся назад и вытащил из кармана маленький пакетик, прежде чем снял шорты. Он стоял передо мной обнаженный, с загорелой кожей и упругими мышцами. Я наблюдала, как его бицепсы двигались, а живот подергивался, когда он зубами открывал пакетик и надевал на свой член презерватив.
В какой-то момент мне захотелось зажмурить глаза от мысли о том, что его член окажется внутри меня, но я не стала делать этого. Я не хотела упускать ни одной мельчайшей детали, ни одного мгновения, ни одного взгляда. Я не хотела упустить даже малейшие оттенки выражения его лица.
Когда Риз оперся на руки и, нависая надо мной, посмотрел мне в глаза, сколько прошло времени, я не знала – может быть, доля секунды, а может быть, и вечность. Наконец он заговорил.
– Я никогда не встречал никого похожего на тебя. И что бы ни случилось, я никогда не забуду этот прекрасный день, это прекрасное лето.
Я уткнулась лицом ему в грудь, когда Риз вошел в меня. Он гладил меня по волосам и шептал что-то успокаивающе, пока боль не стихла. Я пыталась откликнуться на его ласки, пронзающие меня. Но все это было омрачено болью, которую я чувствовала в своем сердце. Где-то в глубине души я знала, что больше никогда не увижу Риза. Как бы сильно он ни хотел спасти меня, у него это не получится. Он не сможет. У него не было шансов. И я думаю, он это тоже понимал.
Глава 25. Риз
Кто-то прокричал мое имя – буквально прокричал мое имя – и это отрезвило меня. Мне потребовалось лишь доля секунды, чтобы понять, где я и с кем.
Это плакала Кеннеди.
Из-за меня.
– Риз, – снова прокричала она, ее лицо исказилось, и одна слеза скатилась из уголка глаза вниз по гладкой щеке.
– Я здесь, – сказал я, обнимая ее. Боль в ее голосе была как удар в живот.
Она уткнулась лицом мне в грудь, и это напомнило мне, то лето, которое было много лет назад. Она делала то же самое в те моменты, когда отдала мне свою девственность, проливая слезы в абсолютной тишине.
Я обхватил ее затылок и прижал к себе, скользя губами по ее пахнущим яблоками волосам, пока она не успокоилась. Я знал, когда она полностью просыпается. Она застыла напротив меня.
Через несколько секунд рука Кеннеди упирается в мою грудь и отталкивает меня. Я ослабил объятия и откинулся назад, чтобы заглянуть в ее лицо.
– Ты в порядке? – Спросил я.
– Да, – ответила она машинально. – Что-то случилось?
– Ты плакала и пару раз звала меня.
Я увидел румянец на ее щеках, приятное отличие от того, какой она была, когда я привел ее сюда.
– О, извини.
– Что тебе снилось? – Кеннеди опустила глаза, и я увидел по ее растерянности, что сейчас она собиралась соврать мне. – Скажи мне правду. Пожалуйста.
Она снова посмотрела на меня, ее брови нахмурились.
– Зачем? Почему это так важно?
Хороший вопрос. Но у меня не было ответа. Я и сам не знал, почему это так было важно для меня, я только знал, что это просто важно и все.
– Я хочу знать.
Ее настороженность, которая обычно была настороже и готовая ко всему, теперь ослабла. Я с удивлением заметил мягкость в ее глазах. Может быть, потому что она все еще не проснулась. Может быть, потому что она все еще была больна. Может быть, потому что я заботился о ней. Или может быть из-за чего-то другого. Но какова бы ни была причина, ее бдительность ослабла, и я планировал воспользоваться этим.
Я поднял руку, чтобы убрать волосы с ее щеки, точно так же, как я убирал челку в то лето. Я заметил узнавание в ее глазах.
– Мне снился тот день в лесу.
– А почему ты плакала?
– Потому что я знала, что больше никогда не увижу тебя.
– Я никогда не хотел причинить тебе боль, Кеннеди. Я просто был глупым ребенком.
Она кивнула и попыталась улыбнуться.
– Я знаю. Просто я надеялась на тебя. – Она вздохнула, и я почувствовал, что сейчас она отодвинется от меня, но мне не хотелось отпускать ее из своих объятий.
– Я думал о тебе много лет, после того, как ушел. – Она внимательно наблюдала за мной, ничего не говоря. – В некотором смысле, я бы хотел, чтобы ты отдала свою девственность кому-то другому. Кому-то, кто заслужил бы это.
Ее смех был нежным, но в нем слышалась горечь.
– Я хотела, чтобы это досталось именно тебе. Это было единственное, что у меня тогда было, единственное, что я смогла тебе отдать. До того как ты получил это.
Я не был уверен в том, что правильно ли понимал, что этим она хотела сказать. Кровь отхлынула от моего лица, челюсть сжалась. Но, конечно же, она не имела в виду...
– Что ты имеешь в виду?
Открытое и грустное лицо Кеннеди опять стало жестким и настороженным, как в тот момент, когда я снова увидел ее.
– После смерти Хиллари Хэнк стал… приходить ко мне. Ночью. В мою комнату. Именно поэтому я убегала и пряталась в лесу.
У меня в животе все перевернулось.
– Ты хочешь сказать, что он...
Ожидая ее ответа, я почувствовал, как мир вокруг стал неподвижным и ничтожным, способным уместиться на булавочной головке. Я молил Бога, чтобы я услышал это неправильно, но что-то подсказывало мне, что это не так.
– Это то, к чему он боялся прикасаться. Держался. Но это единственное к чему он не притронулся.
Меня переполняла смесь ярости и отвращения к тому, что сделал с ней отец Кеннеди. Ярость прошла по всем моим внутренностям и обожгла мои вены. Но я также почувствовал подавляющее чувство вины. Кеннеди нужен был порядочный человек в ее жизни, а не еще одно дерьмо, который в итоге только причинил бы ей боль.
Она теребила одну из моих пуговицу на моей рубашке, и я услышал ее глухой, душераздирающий смех.
– Да, я думала, что ты сможешь спасти меня от него. От этой жизни. От этой печали и боли. Но потом я поняла, что никто не сможет. Что этого никто не сделает. Не было никакого Супермена, который смог бы спасти меня. Я поняла, что если хочу выжить, то должна сама себя спасти. Я не смогла ждать, пока кто-нибудь другой это сделает.