Итак, Брэди предстоит познакомиться с Торой Темпл. Вот так просто. А может, вовсе и не так просто. Возможно, последние месяцы и годы как раз и привели к этой встрече.
Тора Темпл на фотографии улыбалась ему понимающей полуулыбкой. Казалось, она знает ответы на вопросы, о которых Брэди так долго размышлял. Может быть, в субботу ему представится возможность задать ей эти вопросы. Вот они: «Верите ли вы в искупление, в очищение тела, разума и души? Вы поэтому написали «Погружение»?» Брэди записал их на внутренней обложке книги, понимая, что при личной встрече не сможет задать их вслух, иначе все будут считать его очередным восторженным фанатом. Может быть, он найдет ответы, когда дочитает роман до конца. Остается только надеяться. Если книга хотя бы наполовину так хороша, как описывают девочки, у него есть такая возможность. Брэди положил голову на теплую собачью шею и вдохнул резкий мускусный запах. Для него это был запах искупления.
Мири
– Отец Пенни скажет вам, что Фатима Роу промыла нам мозги, чтобы мы организовывали собрания и набирали новых членов в ее «секту». (Показывает пальцами кавычки.) Но я хочу заявить на камеру: (Смотрит в камеру.) Общество «Подводное течение» – это клуб, как «Студенты против пьяного вождения», «Молодые предприниматели» или «Дебаты». Я знаю, что говорю, ведь я капитан клуба «Дебаты». Повторяю: общество «Подводное течение» – это клуб, а не секта. И не Фатима его придумала. Ей вполне хватало нас четырех, чтобы общаться в кафе за чашкой зеленого чая. Ответственность за общество «Подводное течение» несу я, потому что это была моя и только моя идея – объединить читателей, чтобы мы вместе могли наслаждаться хорошей литературой и воздавать должное позитивному влиянию, которое этот роман оказывает на нашу жизнь.
НЬЮ-ЙОРК СИТИ МЭГЭЗИН
ЦИКЛ СТАТЕЙ В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ
«Круче, чем в книге»
Подлинная версия событий, на которых основан скандальный роман «Искупление Брэди Стивенсона»
ИСТОРИЯ СОЛЕЙЛ ДЖОНСТОН, ЧАСТЬ 2 (продолжение)
ПОВЕСТКА ДНЯ
15 октября 2016 г.
Общество «Подводное течение», собрание № 1
Цель собрания: организовать безопасную, свободную площадку для поклонников «Подводного течения» и Фатимы Роу, где мы сможем познать друг друга в духе Теории Человеческих Связей и практиковать шаги, необходимые для установления человеческих связей.
I. Регистрация участников
II. Упражнение А: составить столы и лечь рядом с человеком, с которым ты не дружишь; разделить с ним вселенную
III. Чтение «Подводного течения», отрывок из главы 14, читает Мири
IV. Обсуждение / анализ отрывка
V. Введение в основы Теории Человеческих Связей: Мири покажет практический пример установления человеческой связи; шаги для установления человеческой связи
VI. Связь между отрывком и «Подводным течением» в целом и разработанной Фатимой Теорией Человеческих Связей
VII. Упражнение В: применение Теории Человеческих Связей! Посмотреть друг другу в глаза; осознать присутствие друг друга; сделать наблюдения и выразить их; ответить на открытый вопрос: «Чего ты хочешь от жизни?»
VIII. Обсуждение: эффект от упражнения А; как применять теорию в повседневной жизни; как теория может изменить общество
IX. Закрытие собрания: чтение любимых мест из «Подводного течения» – участвуют все присутствующие
Пенни
– Ну так вот. Короче, Мири уселась на тот же самый стол, на котором сидела Фатима в тот вечер, когда мы привели ее в школу. Мы с Солейл собрались сесть рядом, но она сказала, что мы должны найти себе другие столы, чтобы распределиться среди группы. Я ей говорю: «Что значит «распределиться»?» А она мне: «На случай, если у ребят будут вопросы». Какие у них могут быть вопросы? Ладно, я-то сразу поняла, что Мири затеяла. Она хочет быть центром собрания – мечтает стать второй Фатимой Роу. В общем, она села, положив ногу на ногу, совсем как Фатима, и стала говорить совсем как она, – про то, что мы должны стремиться к тому, чтобы раскрыть друг другу «драгоценную правду». (Замолкает.) Знаете, я ведь тоже верила в эту теорию. Реально верила. Мне казалось, мы сможем объединить ребят в группу единомышленников, как и обсуждали в «Ведьмином вареве». Фатима даже подсказала нам, что делать, – например, составила повестку дня. Было здорово разговаривать про человеческие связи, придумывать, кого мы могли бы привлечь. Это как приятное домашнее задание, а я ненавижу домашние задания.
– И как прошло собрание?
– (Стонет.) О-о, это было, типа, шоу «На сцене Мири». Она говорила о себе и о том, как теория помогла ей стать близкой подругой Фатимы. Ее не заботило, что в повестке дня стоит анализ книги и рассказ об основных принципах теории. Мири просто рвалась поведать всем, как она стала закадычной подружкой знаменитой писательницы. Слушать было тошно.
– А как реагировали остальные?
– Все как будто в транс впали; смотреть было противно, как они повелись.
– А как же Солейл? Что она делала в это время?
– Солейл? Да она вообще не обращала внимания на то, что несет Мири, потому что шушукалась с Джоной. Уж не знаю, как он оказался рядом с ней; предполагалось, что он должен сидеть за столом с каким-нибудь новым членом сообщества. (Думает.) Может, и не так плохо, что Мири хотела стать лидером. Просто мне казалось, что знакомство с Фатимой и теория построения более глубоких связей должны помочь нам разрушить тесные компашки и стать более близкими друзьями. А мы не применяли теорию ради общих интересов. Каждый из нас использовал ее для своих личных целей.
– Хм-м…
– Мири использовала теорию, чтобы сблизиться с Фатимой, а Солейл – чтобы сблизиться с Джоной.
– Ты права.
– А я вообще ее не использовала. Я была просто… (Замолкает.)
– Кем?
– Ну не знаю… нянькой для кота.
– Отстой. Должно быть, ты себя паршиво чувствуешь.
– Вот именно. И знаете что? Как-то вечером у кота не осталось вообще никакой еды. Я сказала об этом Фатиме, только разве она меня послушала? Нет!
– Ничего себе.
– И что мне оставалось делать? Я же не злодейка, мне не хотелось, чтобы бедный котик умер от голода. Пошла в магазин и сама купила ему еду. Специальный корм для котов с чувствительной пищеварительной системой. Он довольно дорогой, и в маленьких пакетиках его не продают. Либо здоровенный мешок, либо ничего. Мешок весил больше, чем сам кот. Я оставила чек на столе, но Фатима так и не вернула мне деньги.
– Вот так история. Я бы здорово разозлился.
– Я тоже разозлилась, да еще как! Мне просто не хватило храбрости сказать об этом вслух. Фатима купила целый дом, но не захотела вернуть мне восемьдесят баксов.
Отец Пенни кричит ей из дверей:
– Пенни! Покажи ему отрывок из книги!
(Пении поворачивается к нему.)
– Я как раз собиралась! Папа, иди внутрь! (Вздыхает.) Уф-ф. Извините.
– Никаких проблем. Так у тебя есть для меня какой-то текст?
– Да, отрывок из «Подводного течения», который Мири читала на собрании. (Вынимает из блокнота несколько сложенных листков, разворачивает их.) Папа сделал ксерокс. Он подумал, вам будет интересно.
– Конечно, очень интересно. Спасибо, это здорово. (Показывает листки в камеру.)
Слоан Кеттеринг называет палату «химиотерапевтическим люксом», как будто это что-то роскошное. Можно подумать, это ВИП-ложа для рака. В устах Слоан слово «люкс» означает: «Эй, ты в полной жопе, зато здесь есть кожаное кресло и телевизор с плоским экраном».
Мама, не отрываясь от экрана, смотрит свои любимые комедии и запивает их коктейлем из лекарств. Говорит, единственный способ держаться для нее – следить за знакомыми сюжетами, смеяться знакомым шуткам, видеть знакомые лица. Ситкомы – мамина духовная пища, особенно сейчас, когда она уже почти не интересуется пищей телесной. Сама я не фанатка ситкомов. Актеры переигрывают. Смех за кадром раздражает. Родители преувеличенно интересуются жизнью детей – усаживаются на край кровати, чтобы поговорить по душам, ругаются с тренером, бегая по краю футбольного поля, или делают с детьми парашют для яйца[40]. На этот раз мама просит меня выбрать комедию, и я выбираю «Фрейзер»[41] – единственный сериал, который хоть как-то терплю, потому что он не такой тупой и там нет шаблонной семейки из пригорода.
В этой серии Фрейзер притворяется евреем, чтобы очаровать симпатичную еврейку, с которой познакомился в торговом центре. Когда она приходит к нему домой, его отец прячет новогоднюю елку в ванную, а его брат Найлз, нарядившийся Иисусом для костюмированной сценки, прячется на кухне. Мы с мамой смеемся в положенных местах. Как говорится, смех – лучшее лекарство.
Мои мысли без предупреждения сворачивают в запретную зону: я думаю о Рождестве, которое проведу уже без мамы. Я пытаюсь выбросить эту мысль из головы, но каждый раз, когда раздается смех за кадром, она возвращается. В следующий раз я увижу эту серию «Фрейзера», скорее всего, случайно. В один прекрасный день, переключая каналы, наткнусь на нее и вспомню, что в последний раз смотрела ее с мамой в «химолюксе», незадолго до маминой смерти. Эта серия, весь сериал отныне для меня невыносимы. А может быть, наоборот, теперь они для меня драгоценны? Не знаю, что со мной тогда будет, и не узнаю, пока это не случится – неизбежное мелькание каналов и вдруг знакомые кадры из «Фрейзера». Когда эта серия меня настигнет? Теперь я все время буду этого бояться. Люди за кадром по-прежнему будут смеяться, а моя мама будет лежать в могиле.
Я пропускаю мимо ушей какую-то шутку (что-то между Фрейзером и Найлзом), поэтому мама хлопает меня по руке. Я хмыкаю и принимаю подобающе веселый вид. Приходит медсестра и ставит маме капельницу с химиотерапевтическим препаратом. Мы продолжаем смотреть телевизор, только я понимаю – мы обе смеемся не над сериалом, а над собственными смешными историями – мы не рассказывали их друг другу целый год. Мне хочется выключить телик и попросить маму, чтобы она рассказала мне, как ходила на свидание на пляж и у нее из купальника вывалились поролоновые подушечки. Мне хочется услышать, как она говорит: «Они плавали на поверхности воды, как размокшие булочки». Мне хочется снова рассказать ей, как я в седьмом классе впервые пошла на свидание с Тревором Логаном. Мы были в кинотеатре, пришла его мама, уселась рядом с Тревором и кормила его сухариками, которые доставала из сумки.