НЬЮ-ЙОРК СИТИ МЭГЭЗИН
ЦИКЛ СТАТЕЙ В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ
«Круче, чем в книге»
Подлинная версия событий, на которых основан скандальный роман «Искупление Брэди Стивенсона»
ИСТОРИЯ СОЛЕЙЛ ДЖОНСТОН, ЧАСТЬ 3 (продолжение)
СОЛЕЙЛ
Можно задать тебе вопрос?
ФАТИМА
Конечно.
Почему ты мне не сказала, что разговариваешь с Джоной по телефону?
Он просил не говорить. Хотел сам тебе рассказать, когда будет готов. Надеюсь, ты понимаешь.
Понимаю.
Может быть, это значит – когда он будет готов тебе что-то рассказать, он расскажет.
Пенни
– Как думаешь, у кого из Грэма я мог бы взять интервью?
– Мисс Граусс была в тот день в кафе. И доктор Билс, учитель истории, тоже.
– Хорошо.
– Знаете, после визита Фатимы мисс Граусс стала ко мне добрее. У нее есть любимчики; у всех учителей есть любимчики, хотя они вечно повторяют свое «Едины душой, едины разумом».
– Я так понял, до этого ты не ходила в любимчиках у мисс Граусс.
– Конечно нет. Однажды она застукала меня, когда я в коридоре списывала домашнее задание. С тех пор терпеть меня не могла. Но после того, как она увидела меня рядом с Фатимой, я резко поумнела в ее глазах.
– (Смеется.)
– Знакомство с Фатимой Роу творит чудеса. Мои баллы по английскому взлетели до небес.
– Неплохо.
– Ага. Мои родители жаловались, что меня вечно не бывает дома, но, увидев мои оценки, они очень обрадовались. Правда-правда.
Нэн Граусс, преподаватель английского языка в школе Грэм
Я помню, как Фатима пришла в Грэм. Просто глоток свежего воздуха. Я поразилась, насколько она приятная в общении, потому что «Подводное течение» показалось мне довольно мрачной книгой. Понимаю, почему мои ученицы от нее без ума. Она разговаривает с тобой так, будто ты самый значимый человек в этой комнате. Она пожала мне руку и сказала, что английский был у нее любимым предметом в школе. Очень мило с ее стороны. Мы установили человеческую связь; я это почувствовала. Мири и Солейл, мои лучшие ученицы, организовали фандом по ее книге. Остальные ребята тоже подтянулись. Девочки всегда подают пример другим. Пару лет назад Мири, Солейл и их подружка Пенни начали носить очаровательные шелковые шарфики с брошками «Шанель» – и тут же все стали носить такие же шарфы и брошки. Трудно следовать моде, когда в школе нужно носить форму, однако этим девочкам удалось. Они молодцы. (Делает паузу.) Я решила, что стоит поддержать их интерес к «Подводному течению», поэтому заказала комплект книг для всего класса. Мне даже не пришлось их раздавать, я просто открыла коробки, и через две секунды все книги уже были разобраны. На понедельничной ассамблее я рассказала всем о визите Фатимы. Я сказала, что мы должны гордиться тем, что Грэм – высококлассное учебное заведение, которое привлекает таких людей, как Фатима Роу. Мири любезно поделилась своими фотографиями и даже прислала мне снимок, где я с Фатимой. После этого мы несколько дней говорили только о Фатиме. (Делает паузу.) Мне все кажется, что и я в какой-то мере ответственна за эти печальные события. (Поправляет узел на макушке.) Бедная, бедная девушка. Я действительно очень сочувствую Фатиме из-за того, что случилось с Джоной.
Джим Билс, доктор наук, преподаватель истории в школе Грэм
Ох уж эти подростки. (Вздыхает.) Когда им до чего-то нет дела, им действительно совершенно наплевать. Но уж если им есть до чего-то дело, они не знают меры. (Качает головой.) Это проявляется во всем – оценки, музыка, спорт, драматический кружок, отношения. У них либо «да мне пофиг, доктор Билс», либо «бог ты мой, доктор Билс, песня всей моей жизни!». Среднего не дано. (Делает паузу.) Если бы я мог перемолвиться словом с этой проклятой писательницей, что бы я ей сказал? (Раздраженно вздыхает.) Я сказал бы ей: если, как вы утверждаете, вы действительно понимаете подростков, тогда вам следовало бы знать, что их обожание накладывает на вас определенную ответственность. (Смотрит прямо в камеру.) Посмотри на себя в зеркало и признайся – ты виновата в том, что случилось с Джоной, эгоистичная, беспринципная, самовлюбленная стерва.
Диди Халпин, преподавательница факультатива по психологии в школе Грэм
Мири, Солейл, Эмма и Квинн – мои лучшие ученицы: увлеченные, вдумчивые, очень серьезные девочки. После визита Фатимы Солейл проявила особый интерес к моим занятиям. Она всегда интересовалась психологией, но когда мы начали проходить социальную психологию, ее охватил небывалый энтузиазм. Солейл полностью погрузилась в тему, все время задавала вопросы, приводила примеры. Теперь я понимаю, с чем это было связано. Когда я прочитала новую книгу Фатимы, я была в шоке, мягко сказано. Представьте, каково это – увидеть в романе конспекты моих занятий. (Качает головой.) Я в замешательстве. Жаль, что Солейл не пришла ко мне; я и не знала, что у нее такие сложности в личной жизни. И Джона тоже… Я, конечно, не знала его лично, он не ходил на мои занятия, но психологическая поддержка в нашей школе на самом высоком уровне. Наши консультанты обязательно бы ему помогли. Не знаю, заходил ли он на школьный сайт, там перечислены все наши специалисты с указанием их степеней и наград, а также приведена информация о всех высококлассных услугах, которые может получить любой ученик, у которого есть проблемы с психическим здоровьем и благополучием. Жаль, что он не воспользовался теми преимуществами, которые мы могли ему предложить.
Мартин «Ти-Боун» Генри, охранник школы Грэм
Так вот что они делали во дворе? Разговаривали про книжку с той чокнутой писательницей? Чё, серьезно? А я-то думал, они там травку курят.
Когда Брэди подошел к кабинету доктора Нихати, оттуда вышла девочка лет одиннадцати. Брэди улыбнулся ей; та тоже улыбнулась. Вряд ли эта улыбка предназначалась ему: она выходила из кабинета, уже улыбаясь. Видимо, сеанс прошел хорошо. Брэди был рад за нее. В приемной девочку ожидала мама; они крепко обнялись. Брэди так и подмывало спросить девочку, не она ли сделала тот подъемный кран из конструктора. Наверняка она. Ему хотелось поделиться с ней своим восхищением и пожелать стать архитектором или инженером, однако он сдержался. Наверное, есть условие о конфиденциальности: игрушки, сделанные в кабинете доктора Нихати, остаются в кабинете доктора Нихати. А еще Брэди не хотелось выглядеть придурком, который сует нос в чужие беседы с психотерапевтом.
– Тора Темпл приходила ко мне в школу, чтобы повидаться, – сказал он, устроившись в знакомом кожаном кресле.
– Вот как? – спросила доктор Нихати. На ее столе, рядом с личным делом Брэди, лежал пестреющий закладками экземпляр «Погружения».
– Ага. – Брэди вздернул подбородок. – Она хотела поговорить со мной в моей естественной среде обитания. «Прогулки с Барбарой Уолтерс»[61] – вот как она сказала. Ей в голову вечно приходят необычные идеи. Она не захотела заходить внутрь; ей показалось, это будет нехорошо. Но я знаю, Санни была бы рада с ней встретиться.
– А, собственно, зачем она пришла к тебе? – спросила доктор Нихати, записывая что-то в блокнот.
– Я вам разве не говорил? – Глаза Брэди загорелись. – Мы с Торой много разговариваем по телефону. Вообще, в последнее время мы сильно сблизились.
– Правда?
– Да. Она классная. Мне нравится с ней разговаривать. Может, из-за того, что она старше, но она меня не осуждает. А еще она не из Морли – там все поливают друг друга дерьмом. Неважно, насколько пафосная школа, – местные всегда поливают друг друга дерьмом. Ой, извините. Не надо сквернословить, я знаю. Я стараюсь сдерживаться.
– Ничего страшного. – Доктор Нихати сделала еще пометку. – И о чем ты разговариваешь с Торой?
– Да обо всем на свете. О собаке, о нас с Санни… Я даже рассказал ей про церковь. Я бы никогда никому не стал об этом рассказывать. Нет, я не стыжусь того, что я католик, просто о таком не говорят.
– И что ты рассказал ей про церковь?
– Ну, что с самого детства хожу туда вместе с родителями.
– Понятно.
– Мне всегда казалось, будь моя воля, я ни за что не пошел бы в церковь, но когда я был далеко от дома, я как-то раз зашел в часовню.
– Как ты думаешь, почему ты пошел туда?
– Наверное, там спокойно – витражи, запах воска. Там была другая Библия, не такая, как у нас, но слова-то все равно те же самые. Мне там понравилось. Я как будто вернулся в прежние времена.
– Да, понимаю.
– Мы болтаем с Торой о всяких пустяках. Знаете, когда она назвала Морли моей «естественной средой обитания», это было забавно.
– Почему.
– До недавнего времени Морли совсем не казался мне естественной средой обитания. Вот мой дом – я имею в виду, мой старый дом, – спортзал в Южном Карлайле, другое дело.
– Твой старый город.
– Да, точно.
– И что же изменилось?
– Ну, раньше мне казалось, что когда я надеваю школьный пиджак, то это уже не я. Я как будто в маске. Нет, даже хуже, – в таких очках с бровями и накладными усами. Понимаете, о чем я?
– Да. Как у Граучо Маркса.
– Кто он такой?
– Комический актер. Носил похожие очки и усы.
– А, ясно. Ну вот, когда Санни дала мне шанс, я стал чувствовать себя по-другому, потому что в ее глазах я был весь такой безупречный, прямо со знаком качества. Поэтому я стал думать – эй, а почему бы и нет?
– А теперь, когда ты надеваешь школьный пиджак, как ты себя чувствуешь?
– Гораздо лучше. Можно сказать, отлично. В любом случае, разговаривать с Торой – здорово. Хорошо, когда есть человек, который искренне тобой интересуется.