и, как только они расселись, окружили и стали палить по ним из тех немногочисленных пушек, которые волокли с собой.
Итак, Кортес шел на Теночтитлан, уже найдя несколько тысяч союзников среди индейских племен, враждебных ацтекам, и имея в лице Марины прекрасную переводчицу и талантливого дипломата. Слухи о завоевателе докатились до ацтекского вождя Монтесумы. И тот решил откупиться. Он послал Кортесу роскошнейшие дары. Груды золота! Монтесума полагал, что белые люди возьмут золото и уйдут. Как он заблуждался! Ему казалось, что их жалкая горстка, что он несоизмеримо сильнее. Ведь когда его короновали, жрец говорил ему: «Ты правитель ацтеков, который должен поддерживать порядок во Вселенной».
На самом деле, отправив испанцам сокровища, Монтесума погубил себя окончательно. Дары разожгли их аппетит настолько, что теперь ничто не могло их остановить.
В 1519 году испанцы и их союзники из числа аборигенов подступили к Теночтитлану. Это был грандиозный для своего времени город, с населением не менее 100 тысяч человек.
Монтесума, все еще надеявшийся на мирные переговоры, позволил конкистадорам войти в город и даже поселил их во дворце своего отца. Там во время ремонта или строительных работ испанцы обнаружили немыслимые сокровища – часть ацтекской казны. О нет, уходить они вовсе не собирались!
Совсем скоро Монтесума стал пленником Кортеса. Обстоятельства этого события описываются источниками по-разному. Ацтекского вождя то ли уговорили, то ли угрозами вынудили жить в одной резиденции с Кортесом, и тот в течение шести месяцев от имени Монтесумы правил государством ацтеков.
Правил он, видимо, довольно толково. Но все время беспокоился о своих доходах. Согласно документам, одна пятая часть всей добычи шла испанскому королю. Остальное испанцы делили между собой, но далеко не поровну. Рядовым доставалось не так много. А высшие офицеры буквально купались в роскоши. Во дворце Монтесумы были устроены прекрасные бассейны, сады с экзотическими птицами, зверинцы, населенные ягуарами и пумами. Не менее четырех раз в день правитель менял роскошные одежды. Головные уборы украшались перьями редких птиц. Какао – новый для европейцев напиток – подавался в золотых чашах. Кукурузные лепешки, мясо, табак – все на золотой посуде. Все это распаляло «золотой недуг» испанских сердец.
Понятно, что у пришельцев появилось немало врагов. Прежде всего – жрецы, то есть те, кто поддерживал культ жестоких местных богов, требовавших человеческих жертвоприношений. В правление Кортеса человеческие жертвоприношения были запрещены, сложнейший ритуал, который сопровождал их, отменен. В городе было несколько тысяч жрецов. И они не могли смириться с тем, что европейцы постоянно говорили о другом боге. А ведь испанская монархия четко прописывала обязанности конкистадоров, среди которых была и такая – обращать местное население в истинную веру. С аборигенами следовало обращаться хорошо, а карать только тех, кто сопротивляется. Впрочем, этого указания было достаточно, чтобы развязать завоевателям руки.
Постепенно изменялось и отношение к ним местного населения. Индейцы убедились, что перед ними не боги, а светловолосые люди, что всадник и лошадь – это не единое существо. Да и повседневное поведение испанцев развеивало ощущение божественного.
В июне 1520 года вспыхнуло восстание. Ночь на 1 июля вошла во все источники и в мировую историографию как Ночь печали. Так ее назвали сами испанцы. Движение было настолько массовым, что конкистадоры, несмотря на хорошее вооружение и военную подготовку, не могли ему противостоять. Монтесума, пытавшийся остановить восставших, был забросан камнями и погиб.
Конкистадоров захлестнула восставшая масса. Они бросились бежать.
Переплывая канал, очень многие утонули. Большинство – потому что не могли бросить мешки с золотом. Ведь это, как известно, самый тяжелый металл. Были и другие потери. Так, во время бегства пошел ко дну дневник Кортеса, который он вел с первого дня похода.
Но надежды аборигенов на то, что испанцы не вернутся, были напрасны. У конкистадоров не было иной жизни, кроме этой – с походами, войнами и грабежами. И им некуда было уйти. Поэтому они вернулись и с января по август 1521 года осаждали Теночтитлан.
Вот как описано это время в хронике «Анналы Тлателолько»:
«На улицах лежат сломанные дротики,
Валяются клочья волос.
Дома стоят покинутыми,
Сделались красными их стены…
На улицах и площадях кишат черви,
И стены забрызганы мозгами…
Вода стала красной, словно ее покрасили.
И когда мы пьем ее,
То как будто пьем горечь.
Мы едим тростниковые стебли,
Мы жуем соленую землю.
Камни, ящериц, мышей,
Дорожную пыль и червей…»
Наконец 13 августа 1521 года Кортес объявил штурм. Измученный голодом город был взят. Это был конец империи ацтеков.
С 1521 по 1524 год Кортес фактически единолично управлял покоренной Мексикой. При этом он не имел титула губернатора и был, в сущности, самозванцем. Ведь он оставался, с формальной точки зрения, нарушителем дисциплины, так как отправился в экспедицию вопреки воле губернатора Кубы Диего Веласкеса, назначенного волею короля Испании.
Судя по всему, Кортес, несмотря на тягу к неограниченной власти, никогда не переставал ощущать себя подданным испанской короны. Он не только обогащался, но и воевал за расширение владений в Новой Испании, как называли тогда американские земли. Имея титул генерала-капитана, он завоевывал Гватемалу и Гондурас. Испанский двор вожделенно и радостно подсчитывал доходы. Считается, что только Кортес доставил на родину около двух тонн золота. И это не так уж много, если учесть пышность испанского двора и огромные военные расходы. Да и большая часть предприятий Кортеса оказывалась дорогостоящей, трудной – и не очень успешной. Проявив исключительную жестокость при завоевании Гватемалы и Гондураса, он не смог там закрепиться.
В 1522 году к Кортесу прибыла его законная жена Католина Суарес. Неизвестно, звал ли он ее, но, так или иначе, она застала при своем муже множество наложниц-индеанок. Начались скандалы. А через три месяца Каталина внезапно и как будто беспричинно умерла. Сразу поползли слухи о том, что отравил ее Кортес. И хотя это так никогда и не было доказано, подозрения остались навсегда.
Личность Кортеса глубоко неоднозначна. Не вызывает сомнений его личная отвага. И его политика не была примитивной. В его посланиях Карлу V отразились попытки осмыслить новый, неведомый мир, который открылся европейцам в Америке. И если многие конкистадоры вообще сомневались в том, что индейцы – люди, то Кортес утверждал, что они заслуживают к себе доброго отношения. Все это была, правда, чистая теория.
Испанская монархия на словах проповедовала исключительно добро. В завещании королевы Изабеллы и ее дочери, Хуане Безумной, и внуку – будущему Карлу V – предписывалось хорошо относиться к завоеванным народам.
Как Кортес понимал это хорошее отношение? Он просит прислать в Новую Испанию как можно больше служителей церкви, желательно францисканцев, известных энергичной миссионерской деятельностью. Он был убежден, что они будут обращать индейцев в истинную веру. Тогда все его деяния будут осенены этой благородной целью. Правда, сам Кортес все более ожесточался из-за постоянных бунтов местного населения. После смерти Монтесумы провозглашались другие правители, и последний из них – Коатемок – был неоправданно жестоко казнен Кортесом. А следом за миссионерами в Америку пришла инквизиция – и начались массовые зверства по отношению к аборигенам.
И все-таки Кортеса не следует упрощать. Он был не лишен и любознательности, свойственной части конкистадоров. Когда стало ясно, что за покоренными землями располагается не Китай, стало интересно: так что же там? Испанцы исследовали побережье, составляли первые карты. Поэтому некоторые считают Кортеса первооткрывателем Калифорнии.
В Испании же не дремали завистники и враги. До Кортеса дошли слухи о том, что на родине над ним готовится суд. Безусловно, его было за что судить. Но важнее то, что любой, кто занял бы его место, сразу сделался бы невероятно богат. Не Кортес ждал подачек от испанского короля – монарх рассчитывал на поступления из-за океана.
В 1527 году Кортес вынужден был оставить не вполне законный пост правителя Мексики, а в 1528-м отправиться в Испанию, чтобы доказать и закрепить свои права и снять с себя обвинения в том, что в свое время нарушил приказ губернатора Кубы. В это путешествие Кортес пустился так же отважно, как некогда в глубины неведомого континента.
Мы не знаем в точности, каким было его возвращение. Некоторые биографы пишут о его триумфальном шествии от Палосской гавани до Толедо. Палосская гавань – та самая, из которой отправлялись первые корабли Колумба, откуда началось открытие Нового Света. Толедо – древняя столица Испании. В пути с Кортесом были танцоры и жонглеры из индейцев: он хотел показать соотечественникам незнакомую культуру. Он привез в дар королю драгоценные предметы и произведения индейского искусства, видимо догадываясь, что они хороши, хотя для глаза европейца очень непривычны.
В жизни Кортеса многое изменилось. Скончался его отец, всегда за него хлопотавший. Надо было искать новое покровительство. В 1529 году Кортес вступил во второй брак. Он умел быть расчетливым. На этот раз он женился на очень знатной даме, донье Хуане Рамирес де Орельяно де Суньига. Ему было 44 года, ей – около 20. У нее влиятельнейшие родственники при дворе. Трудно сказать, был ли брак счастливым, но точно известно, что в нем родилось шестеро детей. До этого у Кортеса законных детей не было – только бастарды в его своеобразном «гареме».
Благодаря точному расчету и новым покровителям Кортес получил долгожданную аудиенцию у Карла V. Он был прощен королем и даже получил из его рук титул маркиза. Это звучало прекрасно. А вот назначение оказалось не вполне таким, какого он ожидал. Кортес стал главнокомандующим войсками испанского короля в завоеванной Мексике. Светскими же делами отныне ведал другой человек, губернатор Антонио Мендоса. Трения между ними были неизбежны.