В этой войне каждый сражался за что-то свое. Например, русские войска, не раз продемонстрировавшие героизм и готовность к самопожертвованию, бились просто «за матушку Елизавету», которая скончалась в 1761 году, незадолго до окончания войны. И все, что Россия могла получить по итогам этой войны, новый император Петр III возвратил недавним противникам.
Что же касается австрийской армии, то она сражалась за Силезию. Эта область была раной на сердце Марии-Терезии. Но отвоевать ее так и не удалось.
Гораздо больше Австрия получила в 1772 году, когда вместе с Россией и Пруссией приняла участие в первом разделе Польши. Мария-Терезия, как всегда, вела себя очень по-женски. Она много говорила и писала о том, что раздел Польши – затея нехорошая, несправедливая, что она лично против такого решения. Как бы в слезах она приняла в этом участие. И получила очень хороший кусок территории, так называемую Галицию – богатые земли с центром в городе Львове.
Во внутренней политике Мария-Терезия уделяла большое внимание просвещению. При ней прошла первая перепись населения. В университетах было введено изучение естественных наук, написаны новые учебники. Проводилась университетская реформа, причем любимых Марией-Терезией иезуитов отстранили от руководства всеми университетами. Значит, императрица почувствовала, что их власть – это вчерашний день европейской культуры.
Трогательно наивной была организованная Марией-Терезией школьная реформа. В деревне вводилось обязательное обучение, конечно только для свободных, на протяжении одного-двух лет. А в городе – пятилетнее обучение.
Марию-Терезию ценили выдающиеся люди эпохи. Йозеф Гайдн в 1769 году посвятил ей симфонию, которую назвал ее именем, а симфонию «Королева» – ее дочери Марии-Антуанетте. А маленький Моцарт был замечен императрицей и, как говорят, сидел у нее на коленях.
Безусловно, напрашивается сопоставление австрийской ситуации второй половины XVIII века с российской. На престоле в обеих странах значительные женские фигуры – Мария-Терезия и Екатерина II. Между ними не было и не могло быть личной симпатии. Начать с того, что Екатерина, став женой наследника российского трона, приняла православие, а Мария-Терезия была фанатичной католичкой. Кроме того, Екатерина тянулась к французскому Просвещению, что было чуждо Марии-Терезии. Противоположным оказалось и их отношение к семейным ценностям. Но кроме всего этого, было, наверное, и чисто женское ревнивое чувство. Как в пушкинской сказке:
Свет мой, зеркальце! Скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?
Такое женско-императорское соперничество за право быть главной монархиней Европы.
Правление Марии-Терезии сочетает в себе бесконечную полуфеодальную войну за габсбургское наследие с попытками усовершенствовать порядки внутри страны, но без радикальных преобразований, а также стихийное, как будто бессознательное просветительство. По оценкам историков, золотой век Австрии начался то ли при ней, то ли при ее сыне Иосифе II. Еще при жизни матери, с 1764 года, он официально стал ее соправителем. Это был мудрый шаг императрицы, которая нежно любила сына, при этом не позволяя ему реально влиять на государственные дела.
Мартин ван Мейтенс.
Император Франц I Стефан. 1745 г.
Последние годы Марии-Терезии были очень мрачными. Из своего былого глубокого и, наверное, искреннего траура по поводу кончины супруга она сотворила настоящий культ. Утратив былую подвижность, видимо из-за больных суставов, и в целом плохо себя чувствуя, она тем не менее продолжала жить на третьем этаже, куда перебралась с первого после смерти мужа. Долгими часами, все увеличивая время, она молилась в бывшей комнате Франца-Стефана, превращенной в капеллу.
Поскольку Мария-Терезия была уже не в силах спуститься и подняться по лестнице, для нее изготовили что-то вроде веревочного лифта, на котором ее опускали и поднимали. Рассказывают, что однажды «лифт» повредился и императрицу с затруднениями вели вниз с третьего этажа. И тогда она воскликнула: «Он не отпускает меня! Он не хочет меня отпускать! Ничего, я скоро сюда приду». Она всегда была склонна к театральности.
Мария-Терезия скончалась в Вене в 1780 году. Она, как и обещала, воссоединилась с мужем: они погребены в общем саркофаге.
Ей пришлось пережить нескольких своих детей.
Надеялась на счастье Марии-Антуанетты, так «удачно» выданной замуж за наследника самой «престижной» в Европе французской короны. Мария-Терезия не дожила до страшной развязки судьбы своей дочери, жизнь которой прервала революционная гильотина через тринадцать лет после смерти императрицы.
Две дочери императрицы стали аббатисами, два сына, Иосиф и Леопольд, – императорами. Показательно, что после смерти своей очень осторожной матери Иосиф II начал в Австрии и в других габсбургских землях радикальные реформы.
Такова была одна из самых знаменитых женских судеб XVIII столетия.
Улисс Грант. Генерал и президент
Этому американскому президенту не повезло в советской и российской историографии. Да и в США известность его несколько специфична. Его прославила фраза
«Венеция была бы чудесным городом, если ее осушить». Он вообще колоритен необыкновенно, Улисс Грант, генерал и президент.
Годы жизни Гранта – 1822–1885. Шестьдесят три года – сравнительно немного для Нового времени. Умер от тяжелой болезни.
Кто он в истории? Прежде всего – герой гражданской войны в США, или Второй американской революции. Полководец, который возглавлял армию Севера в президентство Авраама Линкольна.
Это уже много. Но он же еще и 18-й президент США. Причем президентом пробыл два срока: с 1869 по 1873 и с 1873 по 1877 год.
Когда изучаешь источники – его собственные мемуары и книги, написанные о нем, приходит в голову выражение, которое приписывают Горькому (якобы это сказано о Ленине): «Прост, как правда». Трудно сказать, хорошо это или плохо, но это так.
Улисс Грант родился 27 апреля 1822 года. Завершалась первая четверть XIX века. И всего 50 лет прошло после провозглашения независимости Соединенных Штатов. Никто и представить себе тогда не мог, что эта страна будет претендовать на первенство и главенство в мире. Англичанам тогда еще казалось, что возможен возврат мятежных колоний.
Родители Гранта жили в городе Пойнт-Плезант, штат Огайо, на северо-востоке США, где индейцы были истреблены или выселены и где сравнительно рано развилось промышленное производство. Предки семьи были родом из Шотландии.
Отец, Джесси Грант, – некрупный коммерсант, владелец небольшой кожевенной фабрики. Сегодня таких называют «представителями среднего и мелкого бизнеса».
В те годы американская промышленность не вполне еще отделилась от сельского хозяйства, и Джесси Грант имел ферму, которая сыграла в жизни его сына Улисса очень большую роль. Через много лет бывший 18-й президент США писал в мемуарах, что больше всего на свете он все-таки любил труд на земле, труд фермерский. Если бы не судьба, которая постучалась к нему в дверь в виде гражданской войны, он бы с наслаждением был фермером.
Улисс Грант. От Вест-Пойнта до Апоматокса.
Гравюра. 1885 г.
Мать Улисса – Хана Симпсон. Ее фамилия оказалась весьма важна для сына. Его назвали Хирам Улисс. Хирам Улисс Грант. Есть предположение, что ему не нравились инициалы ХУГ, что по-английски – хватка, захват. Поэтому он включил в свое имя девичью фамилию матери, Симпсон. Но может быть, это была просто ошибка, допущенная, когда ему выписывали документы. В любом случае будущий президент, став взрослым, решил ошибку не исправлять и именовался Улисс Симпсон Грант.
Детство свое он описал в мемуарах. И описал трогательно. Семья многодетная, не бедная и работящая. У отца был принцип: дети должны учиться. Но учились они, если использовать советское выражение, «без отрыва от производства». Производство в данном случае – это ферма.
С семи лет Грант работал на ферме. Вспоминается некрасовское «отец, слышишь, рубит, а я отвожу». Взрослые рубили лес, мальчик отвозил на телеге, запряженной лошадьми. Через всю жизнь он пронес страсть к лошадям. Иногда кажется, что их он понимал лучше, чем людей… В людях он разбирался не очень хорошо.
Когда Грант принимал капитуляцию армии южан, их предводитель генерал Ли согласился сдать оружие, – но не лошадей. Ко всеобщему изумлению, Грант согласился. Это приписывают его здравомыслию: как же на ферме без лошади? Но я уверена, что надо учесть и другое – его любовь к лошадям, способность понять, как человек привязан к своему коню.
Но вернемся к первым страницам мемуаров Гранта. Он пишет, что родители не угнетали, не наказывали детей. Наоборот, разрешали в свободное время отдохнуть, давали лошадь, чтобы съездить навестить бабушку. Нормальная американская патриархальная, добродетельная семья.
Совсем другой была обстановка в школе. Там наказывали, секли нещадно, и Грант не был исключением. Он сменил несколько школ и считал, что толку от них большого не было: классы огромные, 30–40 человек, учителя знали немного. В общем, как признавал сам Грант, в школе он освоил основы арифметики. В этом простодушно признается человек, бывший два срока президентом огромной страны.
Когда Грант повзрослел, отец по протекции устроил его в Военную академию в Вест-Пойнте – очень престижное учебное заведение. Именно тогда судьба постучалась в его дверь. В 1843 году, 21 года от роду, Грант окончил академию в чине капитана.
Все получилось не очень складно. Будучи страстным любителем лошадей, Грант попал на службу не в драгунский, а в четвертый пехотный полк США.
В 1846 году его отправили на войну с Мексикой. Грант считал эту войну несправедливой. Он вообще очень ценил идею справедливости и, сколько мог, за нее боролся. Вероятно, именно это привело его в гражданской войне на сторону северян.
Война против Мексики 1846–1848 годов была действительно завоевательной. Соединенные Штаты пытались реализовать право сильного по отношению к слабому государству, которое только в 1821-м завоевало независимость в тяжелейшей борьбе против Испании.