И, наконец, это странное нижнее бельё на нас с Инной. Я попытался представить верхнюю одежду, которая бы органически вписывалась в эту обстановку…
— С ума сойти! — выругался я вслух. — Что за чертовщина?!
Инна повернулась ко мне лицом и распахнула глаза.
— Уже очухался?
— Кажется да, — неуверенно ответил я. — А ты?
— Не знаю. Вот лежу и думаю: что с нами происходит, куда мы попали?
— Уже есть идеи?
Инна вздохнула.
— Пока ясно одно: всё это не сон. Нас перенесло в какое-то другое место.
— И, если это не декорация, — я неопределённо взмахнул рукой, указывая на всю комнату, — то мы оказались в прошлом.
— Или в какой-то сказочной стране.
— В другом измерении?
— Возможно.
Я поднялся и сел в постели.
— Ну, и устроил нам Леопольд!
— Мы сами виноваты, — сказала Инна. — Нечего было лезть ему в голову. Ведь мы знали, что он обладает колдовскими способностями, но не контролирует их.
Я должен был признать, что она права.
— Конечно, виноваты. Вот и влипли в историю.
— Но почему такой мрачный тон? Почему «влипли»? — За притворной бодростью своих слов Инна пыталась скрыть растерянность. — С чего ты взял, что эта история непременно должна быть плохой? А может, как раз наоборот — мы попали в добрый, радостный мир.
— И интересно было бы исследовать его, — закончил я её мысль.
— Конечно. Я с удовольствием пожила бы здесь какое-то время. По крайней мере, эта комната производит на меня хорошее впечатление. А тебе она нравится?
— Ещё бы! — Я широко ухмыльнулся. — Особенно кровать. Я давно мечтал заняться с тобой любовью на таком широком ложе.
Инна улыбнулась мне в ответ:
— Иронизируешь, значит, не теряешь оптимизма.
— Насчёт любви на этой кровати я вовсе не иронизирую, — серьёзно ответил я. — Хотя и оптимизма не теряю.
Мы встали с кровати на покрытый коврами пол и тут же нашли две пары комнатных тапочек, будто бы специально предназначенных для наших ног.
— А может, и специально, — отозвалась Инна.
Я не стал возражать, потому что и сам не был уверен в обратном.
Шторы на обоих окнах спальни были раздвинуты, ставни открыты, и комнату щедро заливал дневной свет. Мы подошли к одному из окон и распахнули его настежь. В лицо нам подул свежий, наполненный ароматом цветов и трав ветер.
Я почти по пояс высунулся из окна и огляделся вокруг. Дом, где мы находились, стоял на холме с покатыми склонами. Судя по всему, он был двухэтажный, и наша комната располагалась на втором этаже. Широкий двор был обнесён невысокой крепостной стеной — скорее декоративной, нежели предназначенной для защиты от внешнего вторжения. Между домом и стеной раскинулся пышный цветник, а дальше, впереди и справа от нас, простиралась до самого горизонта бескрайняя равнина, сплошь поросшая буйными степными травами. Слева, шагах в ста от дома, начиналась лесостепь, которая, постепенно густея, незаметно переходила в лес.
Небо над нами было чистым, почти безоблачным, только вдали, над самым горизонтом зависла одинокая тучка.
— Самый обычный пейзаж, — спокойно произнесла Инна. — Ничего особенного, ничего неземного. И время года соответствующее — конец лета, начало осени. Если это другой мир, то он брат-близнец нашего. Можно подумать, что мы перенеслись на твой родной юг.
Я с сомнением хмыкнул:
— На юге нет таких лесов.
— Зато есть такие степи. Впрочем, я… — Вдруг Инна умолкла и быстро повернулась к двери.
„Поблизости кто-то есть, — сообщила она, перейдя на мысленную речь. — Он направляется к нам“.
„Это человек“, — добавил я уверенно. Я понятия не имел, откуда мне это известно, просто чувствовал, что с другой стороны к двери подходит человек. И даже не один, а…
„Двое людей“, — уточнила жена.
„Да, двое. Один из них ребёнок“.
„Точнее, подросток… Ну и чудеса, Владик! Даже не верится, что ещё вчера мы не подозревали о наших способностях. Словно кто-то навёл на нас чары“.
„Возможно, это был Леопольд“.
„Но зачем ему это понадобилось?“
„Спроси что-нибудь полегче. Пути котов неисповедимы“.
„А пути нашего кота неисповедимы вдвойне. — С этими словами Инна отошла от окна. — Они уже рядом… А я не одета!“
„Не беда, — ответил я. — Твоя рубашка вполне сойдёт за домашнее платье. — (Поскольку зеркала поблизости не было, я показал ей, как она выглядит со стороны.) — Думаю, довольно прилично“.
„В самом деле, — согласилась жена. — Просто я судила по тебе“. — И она передала моё изображение.
„Вот чёрт! — выругался я. — Вид у меня и впрямь непрезентабельный. Чересчур домашний. Не помешало бы ещё что-нибудь надеть… Ага!“
В два прыжка я оказался возле камина и сорвал с оленьего рога халат.
„Рога в спальне! — мысленно рассмеялась Инна. — Очень символично!“
„На что ты намекаешь?“
Не знаю, была ли это её инициатива, или сработала моя буйная фантазия, но факт, что в этот же момент перед моим внутренним взором предстала очень непривлекательная картина: я собственной персоной с ветвистыми рогами на голове.
„Ну-ну, дорогуша, только попробуй!“ — (В правой руке меня-рогоносца появилась «кошка-семихвостка»[8], и я угрожающе завертел ею в воздухе.)
„Тиран! Рабовладелец!“ — возмутилась Инна.
„Никак нет, солнышко моё. Я всего лишь убеждённый сторонник моногамии“.
„Ой ли?!“ — промолвила она с насмешкой.
„В самом деле, — настаивал я. — С тех пор как мы вместе, у меня даже мысли не возникало, что я могу изменить тебе“.
„Охотно верю. Я же знаю, что тебе повезло — ты встретил меня…“
„Мою принцессу…“
„Конечно. А если бы не встретил? Если бы женился на другой?“
„Ну… не знаю. Честное слово, я просто не представляю, как бы я жил с другой женщиной. Это… это было бы ужасно“.
Инна улыбнулась мне:
„Я тоже люблю тебя, Владик. Я так счастлива, что мы нашли друг друга в этом огромном мире“.
Я нежно обнял жену и собирался поцеловать её, когда в дверь деликатно постучали. Я хотел крикнуть: «Минуточку», но Инна опередила меня.
— Whoel! — произнесла она вслух, а уже мысленно с удивлением добавила: — „Ведь это же значит «подождите»!“
„В самом деле“, — подтвердил я, торопливо надевая халат.
„Но откуда мы знаем?“
„Спроси у Леопольда. Знаем, и всё тут“.
„Однако странно… — Инна вздохнула. — Да ну его к чёрту! В последнее время с нами происходит столько странностей, что просто не успеваешь замечать их, не говоря уже о том, чтобы задумываться над ними. Чем понапрасну ломать голову, давай лучше знакомиться со здешними жителями“. — И вслух произнесла:
— Kommez, — что значило «входите».
Дверь отворилась, и в спальню вошла полная женщина средних лет, одетая как актриса, играющая роль служанки в историческом фильме о позднем средневековье. Однако держалась она совершенно непринуждённо, без малейшего намёка на игру. С первого взгляда было ясно, что это платье (может, и не всегда такое новенькое и опрятное, как сейчас) её повседневная одежда, и что никакая она не актриса, играющая роль служанки, а самая что ни на есть настоящая служанка.
Сопровождавший её смазливый мальчишка лет четырнадцати был одет как паж. В отличие от женщины, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Наверное, решил я, парень привык к более скромной одежде, а в этом праздничном наряде ему неуютно.
Женщина держала в руках поднос со столовым прибором на две персоны, несколькими продолговатыми блюдцами с разными закусками, а также покрытой пылью бутылкой.
— Рады приветствовать вас в Кэр-Магни, господа, — сказала служанка, низко кланяясь; мальчик молча последовал её примеру. — Покорнейше просим вас к столу.
Обращалась она к нам на каком-то причудливом языке, который гармонично объединял в себе германские, греко-романские и семитические элементы, морфологически оставаясь всё же германским. К своему удивлению я обнаружил, что прекрасно понимаю этот язык и, мало того, могу свободно говорить на нём. Я даже знал, что он называется коруальским, и уже был готов засыпать служанку градом вопросов, но Инна вовремя удержала меня:
„Погоди, не спеши. Это будет невежливо. Коль скоро нас приглашают к столу, то в первую очередь нужно поблагодарить… и принять приглашение — я очень голодна“.
“Я тоже проголодался. Да ещё как!“
„То-то и оно. Сядем за стол, начнём есть и постепенно завяжем разговор. Будем расспрашивать, а не допрашивать“.
Инна всегда была рассудительной девочкой и лучше меня знала, как надлежит вести себя с другими людьми. Поэтому я не стал спорить с ней и сразу принял её план действий, тем более что он был разумен.
— Благодарим вас, — любезно сказала Инна. — Мы охотно позавтракаем… Или пообедаем?
— Уже час пополудни, — ответила служанка, расставляя приборы. — Значит, это будет обед.
Мы ополоснули руки в серебряном тазике с тёплой водой, который принёс мальчишка-паж, и вытерли их белой полотняной салфеткой, переброшенной через его левую руку. Тем временем женщина расставила на столе блюда с закусками и откупорила бутылку, предварительно смахнув с неё пыль.
— Меня зовут Суальда, я служу в этом доме, — представилась она, когда мы устроились за столом. — А это мой внук Шако.
Мальчик снова поклонился, затем, по знаку своей бабки, поставил тазик на пол перед камином и, прежде чем мы успели что-либо ответить, вышел из комнаты.
— Очень мило, — произнесла Инна. — А можно узнать, кто оказывает нам столь радушное гостеприимство?
— Госпожа спрашивает, кто хозяин Кэр-Магни? — уточнила служанка, наполнив хрустальные бокалы рубиновой жидкостью из бутылки.
Я пригубил бокал — в нём было восхитительное красное вино многолетней выдержки. Заметив довольное выражение моего лица, Суальда прокомментировала:
— Урожая 1935-го года Божьего с королевских виноградников, что на острове святого Стефана Ленского… Так вы спрашивали, госпожа…
— Кому принадлежит этот дом, который вы назвали Кэр-Магни? «Magnus» переводится с латыни, как «великий»; «magni» — родительный падеж от «magnus». Значит, Кэр-Магни — Дом Великого?