Сейчас Джоселин знала только одно — она должна помирить Гонору с мужем.
Из метро высыпала толпа людей, и среди них Джоселин увидела Гонору. Сестра выглядела вполне здоровой и веселой. Правда, она сильно похудела: узкие желтые слаксы болтались на ней. На худом, тронутом легким загаром лице горели большие темные глаза, черные волосы свободно падали на плечи, никакой косметики. Сейчас эта зрелая женщина скорее походила на школьницу. Одной рукой Гонора держалась за перила эскалатора, в другой была пластиковая сумка, из которой торчали большой разноцветный мяч и термос.
Лиззи в легких сандалетах и белом платье держалась за сумку. Лиззи первая увидела Джоселин. Ее глаза расширились, губы задрожали. Джоселин застыла на месте. Как она ни старалась забыть дочь, чувство огромной утраты не покидало ее. Временами ей казалось, что для Лиззи было бы лучше постоянно помнить эту сцену в розовой ванной, чем вспоминать ее каждый раз при виде матери.
Наконец маленький ротик растянулся в улыбке, обнажив два новых зуба.
Эскалатор вынес девочку прямо в объятия матери.
— Что ты здесь делаешь? — услышала Джоселин голос сестры.
— Просто приехала посмотреть на вас, — ответила Джоселин.
— Когда ты прилетела?
— Сегодня утром. Я остановилась в гостинице. Что еще ты хочешь знать?
Джоселин не могла сдержать раздражения, вызванного сухим приемом сестры. Лиззи глядела на лица взрослых, пытаясь понять, о чем идет речь.
— Лиззи, — сказала Гонора, — расскажи тете Джосс, кого мы видели сегодня в парке.
Девочка принялась рассказывать о маленьком отпрыске королевской семьи, и женщины могли не разговаривать между собой.
Глава 51
Оставив Лиззи с мисс Мак-Иван, сестры отправились в рыбный ресторан, который размещался в старинном здании времен Диккенса.
Они расположились на третьем этаже, где из-за раннего часа пока еще не было посетителей.
Как только они сели за столик, Гонора спросила:
— Как ты узнала, что мы в Лондоне? Кто дал тебе адрес?
Еще в самолете Джоселин обдумала ответ на этот вопрос: она беспокоится о Лиззи и хочет, чтобы у ребенка были отец и мать. Надо было подойти к этому разговору тактично — нажимом тут ничего не добьешься. И, чтобы выиграть время, она ответила:
— Давай сначала что-нибудь закажем. Я ужасно проголодалась. Может быть, мы закажем бутылочку вина?
Гонора молча кивнула, и Джоселин, подозвав официанта, заказала бутылочку «Либфраумильх».
Как только официант, разлив вино по бокалам, отошел, Гонора повторила свой вопрос:
— Как ты нашла нас?
Джоселин отпила из бокала и ответила:
— Курт сказал мне.
— Так он знает?
— Не будь дурой, Гонора. Он богатый и всесильный человек и может узнать все, что угодно.
— Но как? Через мисс Мак-Иван?
— Я не знаю, но могу сказать тебе только одно — ты сошла с ума. Что заставило тебя уйти от него и жить в такой трущобе?
— Я не хочу больше жить с ним.
— Но почему, Гонора? Почему?
Гонора опустила глаза. Голодную и уставшую Джоселин разозлило упорное молчание сестры.
— Ну хорошо, — сказала она резко, — не хочешь, не говори, но при чем здесь я? Почему ты не написала мне? Что я сделала тебе плохого?
— Я боялась, что ты расскажешь Курту.
— Зачем мне это? И кроме того, он не отвечал на мои телефонные звонки.
Гонора выглядела удивленной.
— Ради Бога, Гонора! — Джоселин залпом выпила вино. — Он умирает.
— Умирает? Что ты хочешь этим сказать?
— Ты что, не понимаешь значения этого слова? На него просто страшно смотреть.
Гонора опустила голову, и упавшие волосы скрыли выражение ее лица. Помолчав, она спросила:
— Это он прислал тебя сюда?
Заметив, что Джоселин колеблется, Гонора снова повторила вопрос:
— Так это он прислал тебя?
— В общем-то, да.
— И что ты собираешься делать? Уговаривать меня вернуться домой?
— Курт очень беспокоится о тебе.
— Я вполне здорова, и ему нечего беспокоиться.
— Тогда почему ты так меня встретила? — спросила Джоселин с раздражением. — И почему Курт не должен беспокоиться о тебе и Лиззи? Может, ты забыла, что она и его дочь? Я только потому и отдала ее вам, чтобы Курт был ей отцом!
Гонора нервно рассмеялась.
— Не вижу здесь ничего смешного. Что с тобой, Гонора? Я всегда была ведьмой, но ты…
Подошел официант и поставил перед каждой тарелку португальских устриц. Джоселин ела их с хреном и маленькими кусочками намазанного маслом хлеба. Гонора даже не притронулась к устрицам. Она молча сидела, барабаня пальцами по бокалу, ее бриллиантовое кольцо лучилось и играло.
Джоселин стало жаль сестру.
— Гонора, попробуй устрицы — они великолепны.
— Мне следовало написать тебе, Джосс.
— Не терзай себя. Я прекрасно понимаю, как тебе плохо.
— Да, мне очень тяжело.
— Тогда почему бы тебе не выговориться. Ты можешь рассказать мне все без утайки. Нет такой вещи, которую я не могла бы понять. Одному Богу известно, через что я прошла с Малькольмом!
— Ты все еще вспоминаешь его?
— Постоянно. Послушай, Курт — потрясающий мужчина. Что страшного в том, что он погулял на стороне?
Гонора внимательно посмотрела на сестру.
— Почему ты это говоришь? Ты что-нибудь знаешь?
— Что я должна знать? Просто не вижу никакой другой причины.
— У него есть сын, — сказала Гонора вдруг охрипшим голосом.
Джоселин выронила вилку.
— Что?
— В Марракеше я встретилась с младшим сыном Кристал…
— Ты познакомилась с сыном нашей сестры?
— Да. Его зовут Александр Талботт. Мы случайно столкнулись в старом городе. Нас с Лиззи напугал укротитель змей, и Александр выручил нас. Мы очень подружились с ним. Потом он мне кое-что рассказал.
— Не хочешь ли ты сказать… — Джоселин боялась закончить фразу.
Гонора вздохнула и кивнула головой.
— Александр Талботт — сын Курта.
— Курт и Кристал! — Джоселин подавилась и закашлялась. Официант подбежал к ней со стаканом воды. Джоселин продолжала кашлять, из ее глаз текли слезы.
— Курт подтвердил это? — спросила она наконец.
— Не сразу. Сначала он очень разозлился, обзывал Александра лжецом и негодяем, но затем, поразмыслив, согласился, что это возможно. — Гонора прикрыла рукой глаза. — У Александра его глаза. Точная копия.
— Но как он мог?
— Джосс, мне трудно говорить об этом. Мне становится плохо каждый раз, когда я представляю их вместе.
— Кристал ничуть не меняется, — с горечью заметила Джоселин. — Она всегда думает только о себе. — Она дотронулась до руки сестры. — Гонора, их роман еще продолжается?
— Он сказал, что все произошло случайно. — Гонора передернула плечами. — Послушай, это было бы смешно, если бы не было так печально. Меня тошнит, когда я представляю их вместе. Я бы могла простить ему кого угодно, но Кристал… Я знаю, что он спал с Имоджин, и это меня совсем не трогало.
— С Имоджин?
— Джосс, ты тогда была совсем маленькой и ничего не понимала. Курт был страшным повесой. Теперь я начинаю понимать Гидеона.
— Очевидно, Гидеон ни о чем не догадывался, иначе бы он выгнал Кристал.
— Я всегда испытывала к ней противоречивые чувства: любила и ненавидела ее. Снова любила и снова ненавидела. Мы как бы соревновались — если выигрывала она, то я теряла, и так было всегда.
Джоселин улыбнулась.
— Хорошо сказано.
— Слава Богу, мы перестали поддерживать отношения, и я решила, что моя зависимость от Кристал исчезла.
— Как все-таки странно: вы всегда были так привязаны друг к другу и так друг о друге заботились.
— Кристал никогда не заботилась обо мне.
— Неужели ты пришла к выводу, что между нами не существовало ничего, кроме соперничества?
— Это не относится к тебе, Джосс. Тебя я всегда искренне любила. Никогда не питала к тебе ни чувства ненависти, ни ревности.
— Как только Кристал могла?
— Джосс, у меня больше нет сил… Теперь ты понимаешь, почему я не могла оставаться с Куртом?
— Пожалуй, да.
— Если он хочет получить развод, я согласна. Скажи ему об этом. Сама я не в состоянии.
Официант посмотрел на нетронутую тарелку Гоноры, и она покачала головой, показывая, что не хочет есть.
Подали клубнику. Джоселин попробовала и закатила глаза от удовольствия.
— Каковы твои дальнейшие планы? — спросила она.
Гонора покраснела.
— Я ходила в агентство по найму. Они предложили мне работу по озеленению города. Я работаю с очень талантливой женщиной. Ты даже не представляешь, какие чудеса она делает!
— А как обстоят дела с деньгами? Сможешь ли ты обеспечить себя?
— Да.
— Тебе предстоят большие расходы, — заметила Джоселин, вспомнив о непрактичности сестры.
— Мне придется отказаться от услуг мисс Мак-Иван. Я уже сказала ей об этом.
— Хорошо, но ведь ты работаешь, и кто-то должен помогать тебе.
— Ко мне приедет Ви. Помнишь ее? Она потеряла мужа и очень скучает. Она с радостью приедет в Лондон. Муж оставил ей состояние, и она может позволить себе не работать. Ви будет присматривать за Лиззи.
— А как же школа?
— Я уже устроила ее в очень хорошую школу. Учителя там носят специальные микрофоны, а дети наушники. Я наблюдала за ними. Лиззи уже различает некоторые слова.
— Не может быть! Это же просто чудо! Но школа с таким оборудованием должна быть очень дорогой.
— Я сумею оплатить ее. К тому же Ви возьмет на себя часть расходов по дому.
— Зачем такие трудности? Я уверена, что Курт даст тебе все необходимое. К тому же ты имеешь право на часть его состояния.
— Я ничего не возьму от него.
Джоселин больше не обвиняла Гонору в том, что она ушла от Курта. Понимала она и причину, по которой сестра не хочет, чтобы Курт заботился о ней. Во всем виновата Кристал. То, что произошло, просто чудовищно. У Джоселин и самой было много претензий к Кристал, не имевшей никакого образования и ни дня не работавшей, но возглавлявшей одну из крупнейших компаний страны.