Генерал передумал и не стал открывать свои антикварные альбомы. Он осторожно поместил их обратно в сейф и запер. Каждое изображение ценной для него папки он помнил в мельчайших деталях. Он собирал свое сокровище по крупицам, многие годы. В течение всего пути он не раз обращался к этим старым изображениям и артефактам, и порой даже доверительно советовался о некоторых своих не военных планах с упрямым Историком. Историка ему вручило руководство, в своих непонятных, но явно дальновидных целях. И его приходилось терпеть. Хуже всего было то, что Историк своими речами мог вызвать недовольство команды и поплатиться за это. Шансов вернуться обратно у Историка не было, а шансы долететь живым, тоже были невелики. Так что пришлось за ним неусыпно приглядывать двум телохранителям, которых Генерал оторвал от других дел. Наверно от Историка хотели избавиться на родной планете, иногда предполагал Генерал, особенно во время споров о настоящей, а не придуманной истории. Однако постепенно он начал привыкать к присутствию Историка на корабле и даже начал делиться с ним кое-какими мыслями.
Генерал многие годы мечтал о доме на теплом побережье, с балкона которого открывается захватывающая дух панорама высокого светлого города… Перерыв множество древних карт, он даже отметил на них подходящее место и ценой многих побед добился, чтоб получить его в личную собственность. И вот теперь оно его. Это синее-синее небо, зеленые просторы и прекрасный белый город. Там внизу, за пеленой серых облаков, окутавших планету своим покровом от боевых звездолетов, безмолвно и устало висящих на черном бархате Вселенной.
Историк эту ночь не спал. Там под брюхом неуклюжего на вид, но грозного крейсера находилась «Спорная Планета». Он посвятил ее истории множество научных трудов, споров и исканий. И осталось совсем чуть-чуть для настоящих открытий. Возможно, открытий способных полностью перевернуть мир, привычный для воителей Бетельгейзе.
– Следующую ночь мы будем спать уже в комфортабельных постелях, отдыхать в собственных бассейнах и даже сидеть в удобных туалетных кабинах. – Сказал перед вторжением Генерал. Он знал как смертельно устали его люди. «Тысячелетняя Война» наконец закончена. Генерал понимал, что они заслужили честь первыми ступить на вожделенную землю и выбрать себе достойные жилища.
И с рассветом они ступили на завоеванную планету…
Когда рассеялась пыль от множества приземлившихся посадочных модулей и солнце осветило поверхность, все увидели, что нет больше зеленых полей, нет городов и нет ничего, за что они так долго воевали и что уничтожила их «Тысячелетняя Война».
Генерал стоял на выжженном холме и смотрел на прекрасные руины белого города. Они были давно покинуты обитателями. А изящные резные арки, бесценные фрески и каменные барельефы были утрачены, расколоты и осыпались пеплом. В бессильном гневе Генерал отбросил от себя подальше свой именной дезинтегратор, подаренный самим Коммандором армий Бетельгейзе. Ему больше некуда идти. Это все… К нему неслышно приблизился Историк и деликатно положил руку на широкое, покрытое металлом плечо. Генерал даже не обернулся. По его щеке скатилась одинокая слеза, смешавшись с серой пылью мертвого города. Последние строители не сдались и пока были живы, не отдали свою «Спорную Планету». Они смогли жить на ней и воевать за нее до последнего вздоха. В полной осаде, без помощи других планет, в городах разрушенных воителями до основания. А это значило лишь одно: уже несколько десятилетий они не являлись строителями – все их время занимала только война, и они не имели никаких комфортабельных условий проживания. За тех, кто пал в последнем бою еще долго воевали машины. Но машины не могли принимать не запрограммированных решений. Генерал понял, что многие годы посылал свои предложения о сдаче, не людям, а механизмам.
Историк зацепился за что-то ногой и осторожно поднял это с земли. Он протянул это Генералу с великим почтением.
– Нам больше не за что воевать. Пришло и наше время строить. Где, по-Вашему, должен быть наш Город? – Сказал Историк и впервые Генерал согласился с ним, с новой надеждой всматриваясь вдаль и сжимая в руках найденную лопату…
– Этот чудесный и огромный Город будет нашим! – крикнул в «оратор» перед вытянувшимся строем невысокий командир в пестрой одежде «космических берсерков». Его «оратор» был предусмотрительно соединен с линией связи с планетой, чтоб его страшные, слегка завывающие по-волчьи слова, услышали хозяева Города.
– Как вы все мне надоели. – Ответил ему Главный Архитектор Планеты, бывший Генерал…
– Просто они еще не представляют, чем это может для них закончиться, – улыбнулся изрядно поседевший, но по-прежнему бодрый Историк. Он кивнул на почитаемую горожанами реликвию, в драгоценной раме висящую на стене позолоченную лопату. И обоих разобрал такой смех, что у «берсерков» встала дыбом шерсть.
Сын своей саблиСейед Нассер Табаи
– Ведомо ли вам, ради чего я созвал вас? Вот который уже год я ради вас не выпускаю из руки меча и сумел изгнать из нашей страны врагов ваших, вырвав из их рук все города нашего царства персидского. И сейчас, завершив все, я вернулся, явившись сюда. И вот после того, как я покорил всех врагов и установил незыблемый мир, надлежит вам возвести на престол царя!..
Над Муганской степью раскинулось синее жаркое небо. Сухой ветер, пахнущий горькой пряной полынью, играл краями разноцветных шатров и конскими хвостами на знаках старинных воинственных родов. Солнце искрилось, отражаясь от начищенных доспехов и шлемов, золотой вышивки на парадных плащах, самоцветов в драгоценных навершиях тюрбанов.
…Сегодня славный военачальник Надир собрал здесь, в междуречье Куры и Аракса, вождей и старейшин разных племен и родов древней персидской земли, чтобы задать им вопрос – кому взойти на престол?
Путь Надира, выходца из кызылбашского племени афшар, к этому дню был долгим и тернистым. В ранней юности он был угнан в рабство во время набега врагов. Потом сумел бежать, скитался, наконец стал во главе отряда таких же лихих и отважных воинов, наводивших страх на сопредельные земли.
Впрочем, многие богатые люди готовы были щедро платить ему за защиту от разбойников. Пусть даже слава самого Надира и его воинства не всегда была доброй. Но все-таки отчаянный предводитель и его неистовые всадники могли уберечь и селения от набегов, и скот от угона, и караваны от разграбления.
Дела в Персидском государстве шли не лучшим образом. Несколькими годами ранее афганский мятежный эмир Мир Махмуд захватил столицу – Исфахан, сверг законного правителя Солтана Хусейна и провозгласил себя владыкой Персии.
Солтану Хусейну I выпала несчастная судьба. Его отец, шах Сулейман, говоря о выборе наследника, указывал, что для спокойной жизни царедворцам имеет смысл поддержать его старшего сына, а это был как раз Солтан Хусейн. Но ради укрепления могущества державы было бы лучше, если бы корона перешла к младшему сыну Сулеймана по имени Аббас. Однако приближенные предпочли Солтана Хусейна.
В мирные времена он, может быть, и сумел бы благополучно процарствовать, деля свое время между пиршествами и гаремом. Но ему довелось взойти на престол в непростое время, когда от правителя требовалась твердая воля. Начались беспорядки в нескольких провинциях, аравийские пираты нападали на принадлежащие Персии острова, и в довершение всего началась эпидемия чумы. Но шах Солтан Хусейн редко пытался побороть искушение передать заботы о решении государственных дел не только своим вельможам, но и родной тетушке, которая была весьма властолюбивой особой.
Это не принесло стране благоденствия, а правителю славы. Солтан Хусейн получил прозвище «Очень хорошо!», поскольку именно этими словами он торопливо одобрял представляемые ему указы.
Но решающую битву с войсками афганского мятежника он проиграл и оказался осажденным в собственной столице. Сын шаха Тахмасп-мирза смог пробраться сквозь кольцо осаждающих и поспешил в Мазандаран, надеясь собрать там войска для освобождения столицы от осады. Мир Махмуд-хан приказал тогда убить всю семью свергнутого шаха. Солтан Хусейн спас двух маленьких сыновей, но сам был ранен.
Но вскоре Мир Махмуд-хан был убит заговорщиками, во главе которых находился его двоюродный брат Мир Ашраф-хан. Он-то и завладел троном. Солтан Хусейн выдал за него свою дочь, надеясь, что победитель не станет расправляться с побежденным, если породнится с ним. Однако с другой стороны Персии угрожала Османская империя, двинувшая свои войска в прилегающие к границе края. Турки вошли в Восточную Грузию и Восточную Армению, взяв Тифлис и Ереван, на следующий год османы захватили города Мераге, Хой, Нахичевань, Ордубад, Тебриз, Гянджа и Ардебиль, а также провинцию Луристан, города Нехавенд, Казвин и Хамадан.
А еще через год багдадский наместник Ахмед-паша привел войска к Исфахану и заявил в письме к Ашраф-хану, что намерен вернуть престол законному правителю. Ашраф-хан приказал убить пленного Солтана Хусейна, а в ответном письме пообещал Ахмед-паше «полное удовлетворение на острие своего меча и копья».
Законный наследник престола принц Тахмасп-мирза был провозглашен своими сподвижниками шахом Тахмаспом II. Он собирал в Мазандаране армию, чтобы отвоевать престол предков. И тут к нему прибыл Надир с тремя тысячами своих отчаянных молодцов.
Шах был настолько рад подкреплению, что немедленно простил Надиру все прежние дела, за которые его порой открыто называли разбойником. Бывший раб получил титул первого полководца шаха Тахмаспа II, был назначен наместником Мазандарана и Хорасана. В знак своей верноподданности Надир назвался тогда Тахмасп-Кули-хан.
Русскому посланнику в Исфахане Семену Аврамову прибывший в июле 1722 года перед Персидским походом в Астрахань Петр I отправил инструкции, дабы тот объяснил шаху, что русская армия пересекла границу не для того, чтобы воевать с Персией, а лишь «для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали». Российский император предлагал владыке Персии свою военную помощь в изгнании его недругов при условии передачи Российской державе «некоторых по Каспийскому морю лежащих провинций».