У них оставалось еще наследие. Рэн должен удержать племя вместе и не дать ему превратиться в стаю животных, пока наследие не будет передано следующему поколению. Дети или дети детей еще смогут подняться с колен и снова взойти на трон...
Каменные стены сузились теперь почти вплотную, а внизу величественно двигалось нечто огромное.
Пока племя рвалось вниз, «Мысли Бездны» становились все сильнее и сильнее в этой сужающейся каменной воронке. В море наверху они ощущались, как летний бриз, но здесь поднимались, как мощные потоки, разбрасывающие пловцов, словно водоросли, пока их разумы попадали прямо в середину восходящих колонн. Даже Разрушители с трудом справлялись с этим мощным потоком. И теперь, внизу, в темноте зашевелилось нечто осязаемое...
Клан заколебался и начал вытягиваться за Рэном в длинную колонну. Дагон, который до сих пор плыл в ошеломлении полном мерцающего гнева и страха, теперь остановился.
— Там внизу опасность. Я там что-то видел. Дальше я не пойду...
Некоторые соплеменники повторили его слова. Рэн мог назвать имена тех, кто всегда вторил Дагону, еще до того, как они начинали говорить.
— Да, что-то пошевелилось... Я не могу различить, что именно... оно слишком большое... может, стоит убегать? Или, может быть, прятаться?
Разум Дагона принялся дико метаться, окидывая взглядом скалы.
— Это ловушка, — сказал он. — Но тут есть пещеры. Мы можем спрятаться в них. Может, убежим? Да, думаю, нужно бежать...
Только Рэн молча висел, не обращая внимания на эти голоса. Он искал в Бездне очертания огромной, темной, движущейся фигуры.
— Ждите здесь. Всем — ждать, — тихо сказал Рэн. — Я спущусь вниз один и выясню, что там. Следите за Разрушителями, но не убегайте без моей команды. Еще полно времени. Неважно, что случится со мной, у меня будет время, чтобы отдать вам приказ. Старейшины, держите клан вместе...
ГРОМАДНЫЕ колонны «Мыслей», катящиеся вверх, кидали Рэна из стороны в сторону, пока он плыл вниз. Каменная воронка сужалась. Но все равно оставался узкий проход. Теперь Рэн почувствовал и вкусил потоки свежей морской воды, мягко обтекающие его, попавшие сюда из какого-то далекого открытого пространства внизу.
Значит, там нет тупика. Рэн нашел подтверждение этой части своих убеждений. Пока он напрягал все чувства, направляя их на огромное нечто внизу, то с ужасом осознал, что в своем последнем, отчаянном рывке по спасению Человечества как разумного, мыслящего вида, он привел людей сюда, ведомый самым слепым из своих инстинктивных убеждений. ...Далеко внизу были ворота в скалах. Ищущие чувства Рэна нашли проход. Но ворота что-то перегораживало. Слегка покачиваясь, там висело в воде нечто.
И Рэн, наконец, увидел темные, гигантские очертания того, кто испускал «Мысли Бездны».
Успокаивая свой разум и прижимаясь к стене, Рэн осторожно скользил вниз. Но ему не нужно было беспокоиться по поводу поддержания тишины. Мысли катились вверх, не обращая на него никакого внимания, как и на тусклые листья морских растений, как и на безжизненные скалы. Безмятежные, точно сама вода, они разворачивались и поднимались, двигаясь в толще воды столь же величественно, как планеты летят по космосу.
Это был страж ворот. Он задумчиво висел рядом с ними, испуская мощные мысли и игнорируя мысли всех остальных.
Но он был живой. И чувства Рэна, осторожно прощупывая воду, подсказали ему, что это теплокровная жизнь, как и его собственная. К тому же, если существо не обращало на него внимания, то это, по крайней мере, значило, что и оно не представляло опасность. Но оно блокировало выход, а машины неумолимо приближались.
Рэн не хотел двигаться вперед. Его сердце стучало с трепетом и страхом — страхом неизвестного и трепетом по поводу истинного размера «Мыслителя» и его величия. Теперь Рэн знал о нем.
Но ему надо было идти дальше. Он заставлял себя опускаться, пока огромное туловище «Мыслителя» не выросло перед ним, как гора. Его голова оказалась наклонной скалой, «Мысли» постоянно выходили из глубоко спрятанного «разума», из бесконечно глубоких и сложных извилин его «мозга» — гораздо более развитого, чем человеческий, даже в лучшие дни его существования.
У существа совсем не было лица. У левиафана никогда нет лица. Как и свои мысли, он всегда скрывал лицо. Был лишь огромный, загадочный, гладкий лоб и глаза, расположенные на противоположных сторонах головы, глядящие каждый в свою сторону. Левиафан смотрел сразу в обоих направлениях.
Рэн спускался, пока не завис на одном уровне со спокойным глазом, находящимся со стороны скалы. Он замер, всматриваясь в безмолвие этого немигающего глаза. Если существо заметило человека, то не подало вида. Ближним глазом оно без всякого интереса рассматривало воду, Рэна и камни, как единое целое. А дальним... кто мог знать, над какими непостижимыми глубинами висел левиафан?
Земля — очень древняя планета.
Существуют хроники, описывающие историю Творения, и Левиафан был первым из всех существ. Бог создал китов и всех живых существ. Давным-давно, когда записи только появились, Левиафан был самым удивительным из всех существ. Его глаза, как говорится в записях, походили на окна в утро. Его сердце было твердо, как камень. На земле больше нет таких существ, существ, не ведающих страха. Но это было давным-давно. Человечество сильно изменилось с тех пор.
Итак, это был кит...
Рэн смиренно висел перед Левиафаном, у ворот в скрытое царство Левиафана, без всякой надежды вглядываясь в безразличный глаз, расположенный под могучим лбом, больше напоминающим скалу.
Он плавал в морях, писал Мелвилл[11], еще до того, как появились континенты... Во время Великого Потопа Левиафан пренебрег Ноевым Ковчегом, и даже если весь мир когда-нибудь будет затоплен, как Нидерланды, чтобы избавиться от крыс, вечный кит все равно останется жить...
5
НАВЕРХУ, где ждало племя, внезапно поднялась суматоха. Рэн на секунду направил все свои чувства назад и вверх, словно животное, поворачивающее уши, не двигая головой. Мощный, испуганный крик Дагона звучал громче всех.
— Они идут! Они зажали нас в угол! Смотрите — когда они проплывут мимо того камня, они заметят нас. Нужно бежать! Бегите! Чего вы ждете? Бегите, я говорю! Бегите!
В ответ беспорядочно закипели мысли. Теперь уже никто не понимал, почему они не убегают, даже старейшины не видели выхода, ни вверху, ни внизу, и не знали — бежать им или ждать. Их вождь не дал им надежды, которую они смогли бы узнать. Только призыв Дагона к безоглядному бегу в эту секунду имел очень четкий смысл. По крайней мере, бежать легче, чем просто стоять, пока смерть подходит все и ближе.
— Пещеры! — прокричал Дагон. — Прячьтесь в пещерах!
Рэн собрал все силы, развернулся и поплыл вверх мощными гребками, а волны могучих «Мыслей» подталкивали его. Клан уже рассеивался во все стороны, когда Рэн понесся в его середину.
— Разрушители! — пролепетали они. — Смотри! Когда они проплывут мимо того камня... — Мысль растворилась в чистом, безмолвном ужасе, но другие разумы подхватили крик. — Куда нам идти? Что нам делать? Говори быстрее, пока нас не убили!
— Мы идем вниз, — как можно более спокойно и уверенно, сказал Рэн, бессознательно пытаясь пробиться через мощный прилив «Мыслей» Левиафана, который раскидывал их в стороны, пока они там висели. — Вниз. За мной.
Не ожидая, Рэн снова развернулся в воде и поплыл вниз мощными, решительными гребками. У него не было никакого плана, он следовал таким же примитивным инстинктам, как и Дагон. Рэн знал одно, — это было единственным, что оставалось людям. Пока ответственность лежала на нем, он должен был делать хоть что-то, и его долг заключался в том, чтобы держать клан вместе, сохранять его людьми и упрямо нести ношу человеческого наследия.
Поколебавшись, клан поплыл за ним, Дагон в самом конце, а их разумы наполнял ужас, но они были готовы ухватиться даже за такую хрупкую надежду, пока и она не рассыплется в прах.
Огромный, темный «Мыслитель» все еще тихо висел в воротах, один задумчивый глаз смотрел на людей, второй скрывался с другой стороны, оглядывая царство, которое никто не мог даже представить. Если у кита было два разума, чтобы отвечать за оба поля зрения, то он даже секунду не подумал о донельзя утомленной группке беглецов, чей род когда-то правил миром.
Они висели, дрожа, в воде.
Рэн поплыл вперед и мрачно посмотрел в глаз. Рэн собрал все силы разума, которые слабость и страх еще не успели отобрать у него. Если бы он только смог пробиться через эту грандиозную задумчивость и поговорить с Левиафаном как одно разумное существо с другим...
— Наши враги гонятся за нами, — сказал Рэн Левиафану просто и прямо. — Можно пройти?
Глаз Левиафана не изменился. Гигантская «Мысль» безразлично катилась вверх.
— Дай нам пройти! Дай нам пройти! — завопил Дагон диким, пронзительным, животным криком.
С таким же успехом могла кричать барракуда или мурена, с учетом ответа, который дал Левиафан.
Клан подхватил крики, заполнив воду паутиной бессвязных, испуганных мыслей, криков о помощи, отчаянных просьб открыть проход и просто криков, в которых звучал лишь страх смерти. Но им никто не внимал. Левиафан и раньше слышал, как кричат морские животные.
Так что выхода не было. Клан не мог идти вперед и не мог вернуться. Им оставалось только висеть в ловушке, в которую завел их Рэн, кричать и метаться из стороны в сторону, пока первый Разрушитель не проплывает мимо скрывающей их скалы.
КОГДА ДАГОН заметил ужасную фигуру наверху, его вопль заглушил все остальные крики. Он замахал руками и ногами, вспенивая воду вокруг себя, и дико рванулся к испещренной выбоинами стене.
— Бегите! — прокричал он. — Прячьтесь! Прячьтесь!
Для племени этот приказ обладал четким смыслом. Но не для Рэна. Люди понеслись за Дагоном, рассеиваясь во всех направлениях, бездумно ударяясь о камни, друг о друга, крича от ужаса и даже не осознавая, что они делают. Их обуяла паника, и они мчали