Близнецы дружно присели у распластанной на асфальте фигуры в дорогом костюме. Наверное, он бежал к вертолету, но не успел — обломки вертолета еще можно было узнать по винтам.
— Он неживой.
— Смотрите, там еще один. И вон…
— Что у них тут случилось?
— Что вы здесь делаете? — послышался голос из-за спины.
Пошли. Они пошли.
Мятущиеся алые сполохи превращали город в филиал ада, здорово затрудняя обзор. Но опытный глаз легко ловит движение, а движение — вот оно. Как пляска теней у лесного костра. Как вирусы в крови…
То одна, то другая группа, не выдержав надвигающегося ужаса, выбиралась из укрытий и перебегала по багрово-коричневым улицам в поисках нового убежища. Муравьи. Смертельно ядовитые муравьи. Сколько миров вы уже уничтожили, плесень?
Мой не получите.
— Приготовились… — Выждать момент, выхватить его из времени, единственный, нужный, выцелить серое скопище, черное в багровом свете… — Огонь.
Файеры бьют в живую черноту.
— Вторая очередь — огонь. Третья…
Чтобы сразу, чтобы не успели увернуться и уйти. Чтобы не выдержала их сволочная энергозащита, чтобы и следа не осталось!
Спокойней.
— Третья очередь — огонь.
А пока по горящему асфальту развеивается пепел, перевести взгляд дальше, дальше, к стене купола — она все ближе. Навскидку — полчаса времени, не больше. Выдержим…
Очень мешают люди, сколько ни твердит узел связи «опасно», сколько ни просит оставаться в домах, некоторые все равно рвутся бежать, словно это спасет. Инстинкты… У серых хватило ума сообразить, что заряды магии не бьют туда, где люди. И кое-кто уже прикрывается ими. Дай-имоны не понимают желания спасти своих, у них это не в обычае, но пользоваться выучились быстро.
А это что? Вон там, на дальней улице, за пределом видимости? Если б не купол, не увидел бы.
Отряд серых. Движется вплотную к куполу, заходит в тыл тройке.
Самые отчаявшиеся? Или самые умные? Там наверняка серые шаманы. И если они выпьют магии…
— Третья группа — готовность! Принять энергию!
— Принято, милорд. Наши действия? — Голос Бэзила, охрипший от дыма, но узнаваемый, кипел энергией.
— К вам движется отряд серых. Видите?
— Да, ми…
— Наперехват. Активировать дополнительную защиту. Не подпускать к себе!
— Есть, милорд!
А в воздухе все светлей и светлей от фаейров.
Движется пламя.
Очистительное пламя. Дай-имонам не место в нашем мире. Они — инфекция. Мы — прививка…
Еще немного. Виски… ломит.
Рядом грохот, и кто-то кричит от боли, и кто-то падает, закрыв его собой от… голова… мм… Почему пробой защиты, ведь ставил на полную?
— Серый на балконе, милорд, слева, слева!
А-а, пробой щита сбоку. Преодолевая зеленую муть перед глазами, Вадим наклоняется над человеком, который прикрыл его собой.
— Беатриса?..
Частое-частое дыхание. Запрокинутая в муке голова. И взгляд черных глаз, отчаянный, пламенный…
— Беатриса…
— …не камень… — она пытается сжать кулаки, пытается что-то сказать, и бессильно хватает воздух, но слышно только: —… хоть статуей…
Расталкивая всех, рядом падает на колени девушка, рвет с лица темные очки, и запрокинутое лицо Беатрисы застывает мрамором. Скорая помощь по-василисски. Правильно. Потом разберемся и вытащим, обязательно вытащим ее. Потом…
Все ближе пламенные стены. Ближе направляющие группы. Все тесней мятущиеся толпы. Оскаленные серые лица. Расчет правильный — смыкающиеся стены постепенно оттесняют всех на площадь. Ближе. Ближе… Крики, давка, чье-то тело под ногами бегущих… Да что ж вам не сиделось на месте, люди!
Живой щит. Щит, который надо спасти.
— Передайте по цепочке: срочно нужно сонное.
— Милорд?
— Зелье, газ, чары — все равно. Чтобы подействовало на людей.
Надо вывести их из-под удара…
У-онннннн… Все ближе гудение огня. Ближе огненные вихри.
Вот растаяла в пламени церковь… какая-то статуя, вроде ангел, но в этом свете сойдет разве что за карающего… Окуталась дождем искр и пропала группа высоких пальм… Теперь — только площадь. Ад на земле…
— Стоять! — рявкнул он на молоденького Стража, когда тот не выдержал и попытался перенестись туда, на помощь. — Держать барьер!
Нельзя нам туда, нельзя, как ни рвет душу, нельзя.
Запомнился мужчина в длинном одеянии до пят (рясе?), что выбежал из собора и поднял руки к небесам. Он молился, глядя в бушующее пламя, а потом на него из темноты выскочила группка из трех женщин и ребенка, за которыми гнался серый, скорей всего ссои-ша… Священник пропустил женщин в храм и загородил дорогу дай-имону.
Они разные, люди. Очень разные.
Парень, бросивший упавшую подругу, и незнакомый человек, метнувшийся ей на помощь.
Крупная женщина в цветастом платье, выхватывающая из толпы детей и по одному передававшая их куда-то в разбитую витрину с зычным воплем: «Вася, держи-и!»
Пьяный парень, швыряющий в серых убийц какие-то дымные бомбочки. Фейерверки.
Старик, дрожащими руками нащупывающий на земле очки и книги.
Молодая женщина с ребенком на руках в кольце дай-имонов. Она отчаянно озирается, напрасно ища выход. Но выхода нет. И она отчаянно прижимает к себе малыша, закрывает ему глаза рукой… и бросается в огонь.
Качок в татуировках, падающий на колени перед ссои-ша… Безумные глаза женщины в блестящем платье… Перекошенное лицо мужчины в прорезиненном переднике… Невозмутимо застывшая старуха с Библией в руках…
Мужчина в деловом костюме — даже галстук уцелел, — с хладнокровной методичностью расстреливающий головы серых из самого обычного спортивного лука… Или необычного? Ведь те и правда падают.
Люди, люди…
Восемнадцать минут. Виски ломит все сильней. Энергия иссякает. Ничего, продержимся. Еще группа рвется сквозь кольцо! Н-н-на!
— Милорд… вот… — Трое запыхавшихся парней держат какие-то баллоны. Хм, знакомая маркировка.
— Годится. Запускаем.
А теперь держитесь, ребята.
Газ и правда был убойный. Когда люди стали падать, это было понятно (и знакомо, дьявол, так знакомо — до шевеления волос на затылке), но когда замедлились движения серых!.. Впрочем, они быстро пришли в себя.
Это стало понятно, когда они перестали огрызаться файерами и один из серых, невысокий, в изодранной где-то форме, вдруг вышел вперед. Встал почти перед Димом, чуть левее, будто чуял, кто командует. А может, и правда чуял — с чутьем у серых убийц всегда был порядок…
На опустевшей площади они смотрели друг на друга. Когда-то, возможно, соратники, теперь — непримиримые враги. Поредевший отряд Дима (от первоначальных пятисот осталась едва ли половина) и сгрудившиеся, сбившиеся в стаю дай-имоны. Чуть меньше двух сотен…
Затем серый что-то скомандовал своим, отрывисто, не поворачивая головы, и к нему подтащили одного из спящих людей. Того самого мужчину в фартуке. Резкий лающий выкрик на полузнакомом-полузабытом языке — и мужчину уронили обратно. А на руки серому поспешно передали… ребенка. Малыша в легкой пижамке. Ах, вы…
Вот этого даже не думайте. Зря вы так, серые. Совсем напрасно.
Соои-ша медленно, напоказ провел когтем по нежной коже, слизнул проступившую кровь и повелительно махнул рукой. Ясно без слов. Пропустите, или…
Рядом сдавленно простонал мальчишка Страж, а справа прилетело крепкое словцо на дей-бра. Демонам ситуация нравилась ничуть не больше.
— Милорд, мы…
— Спокойно. Разберемся.
Серый начал терять терпение. Угрожающий жест, нетерпеливый рык, умолкший, как только Дим поднял руку.
— Самгар, чои.
Дай-имон замер. Меньше всего серые ожидали услышать слова на своем родном языке.
Самгар, чои… Зря ты это, воин…
Красные глаза изумленно сверкнули: «Откуда…»
Дим ударил. На краткий миг, когда ослабли от удивления руки, когда рассеялось внимание. Ударил. В глазах потемнело, виски отозвались яростной болью, и он пошатнулся, чувствуя, как по губам течет кровь…
— Милорд! Милорд, как вы?..
— В порядке, — чужим голосом отозвался он, изо всех сил пытаясь устоять на ногах.
«Когда ты уже отвыкнешь ломить силой, Дим?» — всплыл голос Лёшки.
Вот теперь и отвыкну. Когда мощи — одна десятая прежней…
Перенапрягся. После всего…
Но дело сделано. Сквозь алую пелену (сосуды в глазах тоже, кажется…) он увидел, что стало с серыми.
Резко сжавшийся купол переместился рывком, оставив позади неподвижный людской «ковер». Энергии у Дима осталось на донышке, иллюзия пламени с купола пропала, и он отчетливо видел, как черно-фиолетовые стены обступили уцелевших серых. Больше они никого не могли схватить — на аккуратной мостовой не было ни одного человека.
Точно попал… Только не закончил.
— Сано! (Стой… стой…)
Серый в форме еще стоял. Еще надеялся на ссои-ша, на то, что они смогут сконтактировать с магией барьера? Или просто пытался тянуть время?
— Сано… Нан симэ-сим брибэ: Нан инэр тар чои! (Стой… Дай мне… нам… поединок. Дай умереть как воины!)
— Чего они хотят, милорд?
— Хотят умереть с честью, — разомкнул губы Вадим. — Требуют поединка…
По рядам проходит понимающий шепоток. Ну да, воинская честь.
— Так, может, того… подеремся? Милорд?
Последние почести побежденным… Горящие глаза, легенды у костров… юношеская вера в правила чести.
Мы все равно добьем их. Но при этом я положу как минимум треть моего отряда из тех, кто еще на ногах. А ссои-ша обескровят или выпьют из юнцов магию и сломают жизнь не меньше чем десятку человек. А время, которое можно потратить на помощь раненым…
Все — на чашу весов во имя призрачной чести для серых людоедов?
Вадим медленно качает головой.
— Дерутся с достойными, — тяжело звучит его голос.
И купол вскипает настоящим пламенем.
«Что вы здесь делаете?» — грянуло громом. Марина вздрогнула, а Ян и близняшки мгновенно обступили с трех сторон девочку…
Как эти оказались тут? Ведь секунду назад никого не было.