— Помоги. Ведь еще не поздно?
— Не поздно. Опасно. Слишком много черного, светлый маг. Слишком много боли. Отпусти…
— О чем… говоришь? — Вадим болезненно поморщился, похоже, «холодок» зверел с каждой минутой. — Я хочу избавиться от него.
Пламя качнулось, вскипела-опала золотая волна. Будто вздох.
— Этого мало. Отдай остальное.
— Что?
— Ты знаешь. Тебе не надо было просить его о таком. Это не твое, молодой Страж. Не твоя память, не твоя вина. И боль не твоя. Отпусти. Отдай…
— Я должен был.
— Не должен. Ты думал, что должен. Но нельзя идти по жизни чужим путем. И с чужим грузом за плечами. Тебе не сотворить своего, пока смотришь чужими глазами, понимаешь?
Отбрось это. Отстрани. Отдай…
Пламя мерцает, поднимаясь-опускаясь, меняя цвет, вихрясь и закручиваясь у центра, мягко, размеренно, в каком-то завораживающем неотрывном ритме. Лина встряхивает головой, отгоняя внезапно подступивший сон, и непонимающе всматривается в Дима, который неожиданно перестал опираться на ее плечо. Бледное лицо мага разглаживается, с него исчезает уже въевшаяся боль, тает невыносимая усталость и горечь.
От-пус-ти. От-дай. От-пус-ти. От-дай.
Дим даже улыбается — чуть-чуть, самыми кончиками губ, словно начиная верить во что-то хорошее.
От-пус-ти. От-дай. От-пус-ти. От-дай.
Он не замечает, как огненный вихрь мягко касается его лица, как исчезают, словно впитываюсь под кожу, огненные языки.
Отпусти…
— Ты забираешь чужую память? — Пальцы Лёша находят ее руку, они теплые и сильные, но на миг, пока он не успел закрыться, Лину почти хлестнуло мгновенной острой вспышкой тревоги. Он тут же спохватился, и новое касание подарило теплоту и нежно-ласковое «я люблю тебя, знаешь?». Эмпат несчастный.
«Лёш, ну что ты? Все будет хорошо. Правда… Веришь?»
«Конечно. Только…»
— Я не стану отбирать твое, приемыш, — шелестит Пламя. — Не все твое. Ты смог поставить преграду, ты умеешь. Но мертвое — отпусти.
— Я не…
— Мертвое — отпусти, — повторяет тихий голос. — Нельзя так. Она — моя. Отдай…
О чем они? Почему у Лёша такое окаменевшее лицо?
— Ей будет лучше…
— Как?
— Будет. Она была огонь, она должна вернуться в Пламя.
— Лёш? — Лине отчего-то страшно. — Лёша…
Зеленые глаза, где переплелись боль и гнев. Не Лёш…
Алекс, снова Алекс. Последний раз?
— Хорошо, — размыкаются наконец его губы. — Хорошо…
Бушует вокруг огненная буря. Сгорает в Пламени чужое и чуждое, привнесенное и заимствованное.
Настоящее остается.
Все хорошо. Все будет хорошо.
Так просто?
Вадим не знал, что его удержало в пещере фениксов. Просто стоял и смотрел на огненную стену, за которой скрылись Лёш, Лина и Дим.
Дим… он чувствовал свою копию так ясно и отчетливо, словно Дим находился на расстоянии вытянутой руки. Нет, даже меньше. Дима — и «холодок». Какой, к дьяволу, холодок — лед, мороз! То, что когда-то досталось ему самому, перед нынешней дрянью действительно всего лишь «холодок». А это дайи. Впитано в разгар какого-то ритуала, да еще замешано на чьей-то смерти. Смертях. Что ты наделал, Дим, преисподняя, зачем?..
Одна надежда — этот Дим старше и сильнее, чем был Вадим… нет, Димка, получивший страшный подарок. В отличие от будущего Повелителя, этот, все знает и понимает. Рядом с ним родные и любимая девушка. Вытащат. Удержат. Хотя бы до того мига, как Вадим перетянет «холодок» в себя.
Бывший Повелитель криво усмехнулся. Что ж, ему не привыкать жить с этой тварью внутри.
Машинально, по въевшейся в кровь привычке использовать все доступные ресурсы, он прикинул, как применить к делу нового «жильца» и как компенсировать мероприятия, которые могут из-за него сорваться. Свод точно не будет рад, придется держать «холодок» подальше от людей, зато общение с Ложей станет не в пример легче.
И все-таки зачем Дима потащили в пещеру фениксов? Не доверяют Стражам? Боятся, что в Своде его будут изучать и ментально препарировать, как когда-то самого Вадима? Но тащить к родовому Пламени — главной святыне клана? Зачем? Если только…
Догадка обожгла, точно сам сунулся в Пламя, и сердце забилось неровно. Лина Огнева… Та Лина… Она всегда старалась держаться в стороне от демонских «развлечений», и рядом с ней было не то чтобы уютно, но как-то надежно и спокойно. Особенно по утрам. Может, именно поэтому он когда-то и избавился от нее, опасался привыкнуть, стать зависимым? В душе девушки не ощущалось печати «холодка» — теперь Вадим понимал это отчетливо. Значит ли это?..
За спиной кто-то негромко кашлянул, и Вадим стремительно обернулся, готовясь к схватке. Но это оказалась лишь хозяйка пещеры.
— Милорд. — Хранительница Анна склонила седую голову в поклоне.
— Хранительница… Хранительница, ваше Пламя может лечить от дайи? — торопливо, боясь спугнуть предположение, и в то же время требовательно спросил Вадим.
— Дайи?
— «Холодок», — пояснил Вадим. — То, чем заражен… мой двойник.
— Пламя выжигает все. Любую чужеродную примесь. Разве господин Март не рассказывал вам о своем чудесном исцелении?
— Март? — выдохнул Вадим. Неужели и демон тоже?..
— Ему подсадили какое-то заклятие. Лина вытащила из мальчика эту дрянь. С помощью Феникса, разумеется.
— Значит, Дим?.. — Владыка не закончил, но старая женщина поняла.
— Если мальчик заражен и если Лина попросила, Пламя не откажет. Он вернется к нам исцеленным.
— Почему я раньше не слышал ничего подобного?
Анна пожала плечами:
— Тайна клана. Ее запрещено разглашать посторонним. Собственно, это известно лишь Хранительнице и главе клана.
Глава клана… Лиз. Снова Лиз. Не в первый раз бывшему Повелителю случалось удивляться поступкам бывшей главы фениксов. Она могла бы вылечить Повелителя… если бы захотела. А вместо этого положила почти весь клан у эльфийского леса и разыграла свою гибель. Та Лина вряд ли знала об этом секрете, иначе бы Алексу не пришлось отправляться в чужой мир за вакциной. Проклятье, проклятье, проклятье!! Будь ты проклята, дрянь эгоистичная. И сейчас… Уж наверняка не от матери Лина узнала о возможности лечить и снимать порчу.
Вадим привалился плечом к стене — ноги отказывались держать. Весь этот сумасшедший день — бой в городе, пресс-конференция, а теперь еще и весть о спасении Дима — изрядно вымотал.
— Все могло быть иначе. Так просто… — Невольно вырвавшийся стон был полон бессильной ярости и тоски.
— Да, милорд. Успокойтесь. Прошлого не изменишь. — Анна прервала негромкие увещевания, вспомнив, кому она это говорит. Этот мальчик с пепельными глазами (для нее и Александр был бы мальчиком — слишком долго Хранительница жила на свете), и его брат, построив барьер, изменили прошлое.
На этом разговор оборвался.
Они стояли и ждали. Вадим слишком хорошо представлял, как рвется с привязи «холодок», пытаясь спастись, как Пламя охватывает Дима красно-золотым коконом, как разъяренно кричит (или хлопает крыльями) Феникс, почуявший чужака.
И вот наконец «отпечаток» Дима словно мигнул, а потом проявился еще четче и ярче. И в этом «отпечатке» не было и следа «холодка». Аура казалась потускневшей, но, учитывая плен, этого и следовало ожидать. Зато она была чистой, без единого темного пятнышка. Словно у младенца. Так не бывает. Не должно быть, ведь души взрослых запятнаны хоть мелкими, да грешками. Но Пламя, наверно, не знало об этом. Оно просто совершило невозможное.
Волной — да что там, настоящим цунами накатило облегчение. Всё. Дима спасли. Теперь уже окончательно. Прошлое больше не повторится. Никогда, никогда. Теперь все в порядке. Все будет хорошо.
— Вадим? — изумилась троица, шагнувшая на камень из опавшего Пламени.
— Откуда ты? — Зеленоглазую занозу, которая досталась в братья его двойнику, шатало ветром, но любопытства новый братец не утратил. Да, некоторые вещи не меняются ни временем, ни иной реальностью.
— Как ты узнал? — Это Лина, которую конечно же интересует тайна пещеры. Или не интересует?
— Ты… — Виновато смотрят знакомые серо-зеленые глаза. Будто из зеркала. — Пришел головомойку устраивать?
— Обязательно. — У бывшего Повелителя давным-давно не было так легко на душе. — Вы даже не представляете какую. Только когда оденетесь, конечно.
Троица опустила глаза и тут же устроила соревнование, кто быстрей и ярче покраснеет.
Угадайте, кто победил?
Вообще-то семья Соловьевых старалась придерживаться традиционного для людей режима дня. Людмила твердо верила, что детям нужна стабильность, а поэтому ночью надо спать, утром подниматься и разбегаться по делам, а вечером собираться за столом и обмениваться впечатлениями за вкусным ужином.
Но если бы жизнь всегда давала людям именно то, чего они ожидают!
Что-что, а стабильность магам не угрожала никогда.
Первый звоночек прозвенел еще тогда, во время свадьбы, когда новоиспеченный муж виновато извинился и сорвался вместе с половиной гостей прямо во время откусывания свадебного каравая… Брачную ночь молодая провела одна, как и брачное утро. Точней, с Маргаритой, но совместное распитие бутылки ликера с подругой — неважная замена супружеским обязанностям.
Потом был пропавший отпуск, сорванный визит к родителям, вторжение десятка Стражей в спальню (магам позарез понадобилось снять некое проклятие, кем-то наложенное на Александра), потом…
Когда ее старший ребенок, пробуя пробудившиеся способности к телепорту, пропал из гостиной и обнаружился у леших на Дальнем Востоке, Людмила поняла, что стабильность — не для их семьи. При муже-Координаторе, сыновьях-магах, дочке-ведьмочке… нереально.
Муж мог пропасть на трое суток во время утрясания очередного кризиса, старший сын исчезал на дежурство и заваливался в дом утром, щуря сонные глаза, младший пребывал на практике или концерте, возвращался часто ночью, бодрый, как жаворонок, в дом постоянно десантировались друзья-подруги-приятели… Порой единственной стабильной деталью были го