Бои уже идут. Но Алекс еще держится… держится.
Алекс и правда пока держался. Нити барьера рвались на глазах, каждый обрыв хлестал такой болью, словно огненной плетью прошлись, а серая тварь била и била не останавливаясь…
Но он держался.
Удерживал нити от разрушения, переплетал и сращивал заново, затягивал места пробоев, как мог, на остатках сил. Старался не думать о том, что там, внизу, там, куда прорвались — все-таки прорвались, по его вине! — голодные серые людоеды…
Ничего, Димка справится. И эти мальчишки, наши двойники, тоже. Хорошие парни выросли, правильно мы им время выкроили…
Правильно.
Еще один прорыв, снова над Европой. Да что ж они так лезут именно туда, где густонаселенные места? Финляндия…
Двигай в край озер, Алекс. Нечего там делать серым…
А мир трясло как в лихорадке. Вампиры из Службы работы с населением посчитали, что лучше перебдеть, чем недобдеть, и устроили массовую тревогу. Почти семимиллиардное население мелким отрядам серых было не по зубам, но люди на самом деле не готовы подставлять свои шеи под чужие зубы, что бы там ни писали в книжках про вампиров.
Поэтому «паника» — это еще слабо сказано.
Улицы вымирали на глазах, люди бросали машины и спешно эвакуировались в ближайшие запираемые помещения; кафе и рестораны пустели, школы в массовом порядке спускались в убежища, детсады заполнялись родителями и охраной.
Не обошлось без мародеров, но владельцы всевозможных магазинов не зря тратились на охрану, в том числе магическую, а объявления по системе оповещения шли беспрерывно, и даже асоциальные элементы прониклись…
Стефания всегда была расчетлива и предельно аккуратна. Из-за этого ее охотно брали в напарницы — знали, что не подставит и не бросит.
«Методичность и планирование, — не раз повторяла светловолосая феникс. — Методичность и планирование, девочки, это важно».
Ее отряду пришлось тяжело — дай-имоны вписались не куда-нибудь, а на курорт, полный отдыхающих…
Пришлось ставить купол, которому обучал милорд, и добивать серых уже изнутри, по одному вынося из-под фиолетовой пленки раненых…
Прежде чем прибыла помощь, Стефанию успели убить два раза. Но больше никто из группы не погиб и не был заражен.
Материализовавшаяся среди пустыни группа людоедов была сообразительней остальных. За несколько минут до прибытия команды ликвидации они успели отыскать и загрызть мирно спящих в палатке экологов, которых не в добрый час занесло в эти дикие края. Поэтому особого гуманизма по отношению к ним никто не проявил — через полчаса после довольно активной перестрелки из-за высоких барханов вырвался дракон с всадником на спине. И прицельно дохнул…
Над Кордовой громыхала гроза. Гроза осенью — нонсенс, но именно благодаря ей, хлещущей то ветром, то ливнем, люди сидели по домам, и перехватить серых оказалось проще…
— Кто же так стучит? — попенял в спину дай-имону девичий голос. — Так только орать «откройте, полиция».
Серый, яростно выламывавший дверь крупного многооконного дома, обернулся.
— Хар?
— Ребята, мне кажется или нас реально оскорбили? — поинтересовалась рыжая девица, застывшая впереди группы боевиков.
— А кто их знает… — раздумчиво протянул парень помоложе. — Может, он, наоборот, комплимент тебе сделал.
— Хар! — повторил серый. И оскалился.
— Точно, комплимент. Гастрономический.
— А мне комплименты только Март имеет право делать! — повела плечом девица. — Ребята, кто вступится за девичью честь?
— За честь Марианны! — единодушно взвыла группа, кидаясь вперед.
А что, тоже лозунг.
— Станция два-тринадцать-девять. К общему запуску готовы.
— Ключ?
— Передаем… есть.
— Станция два-тринадцать-одиннадцать. Есть готовность!
— Станция два-тринадцать-семь. Милорд, у нас всего половина расчетной мощности! Мы не сможем включиться в общую систему!
— Главное, сами включитесь. Там посмотрим.
— Станция три-семь-семь, норма.
— Дензил, собери добровольцев.
— Есть, милорд.
— Милорд, но как же синхрон?! — взывает шар.
— Синхрон будет.
Прорывы пошли снова, в голове боль и ярость, свои и не свои, и все тише связь, словно брат все дальше.
Пора.
— Контакт.
Шар подплывает ближе.
— Милорд, что вы делаете?
Открыть панель. Окинуть взглядом вбегающих в зал добровольцев — десятки… уже за сотню… ободряюще кивнуть. Кратко объяснить, что от них требуется.
И ладонь на контакты. Пошел отсчет.
Цветные пятна уже неразличимы. Он или их не видит, или просто больше нет энергии — уже неважно. Серость подступает со всех сторон.
Всю жизнь не любил серость.
Особенно после камеры.
Кто бы знал, что умирать придется в сером небе. Ничего, главное, что в небе, Сокол. Песня получилась бы хорошая, да уже не сложишь, не успеешь.
Следующий импульс его добьет.
Дим, ты только держись, все ведь получилось…
Десять. Девять. Первый импульс. Вплести в общее «кружево». Восемь. Еще импульс. Вплести, подстроить под общий ритм, закрепить… Семь. Шесть. Толчки разнокалиберных энергетических «сгустков» — ключей станций — все чаще, он едва успевает встроить их в общий поток, кое-как согласовав общий ритм.
Скорее. Скорее. Скорее.
Пять. Тревожный вскрик:
— Барьер, милорд! Зафиксирован сбой…
Алекс! Дьявол, демон, преисподняя…
Четыре! Быстрей, черт! Четыре… Три. В шаре мелькает уличный бой, падающий мальчишка в золотом галстуке… Какого дьявола, кто выпустил детей?! Два… Надолго ли хватит энергии, даже с добровольцами…
Один… Глубокий вдох.
Ноль.
Есть синхрон!
— Пабло, давай!
Ослепительная вспышка мгновенно гаснет, наградив видящих временной слепотой, и в следующую секунду барьер, сверкающий, яркий, выплелся в черном ночном небе…
А на камне под знакомым сводом открывает зеленые глаза молодой Страж…
Он еще не понимает, где оказался, в глазах еще полыхает яростная решимость драться до последнего, до смерти, но остановить врага. Он не видит застывших над ним Координаторов — весь там, в сером небе, готовый на остатках энергии броситься наперерез последней атаке… только энергия больше не слушается.
Ее нет! Мгновенная вспышка страха — «уже все?», потом ярости и отчаяния — «не справился, опять не справился». Ну же, Лёш, ты ведь еще живой!
Он яростно сжимает кулак… и чувствует это. Касание. Прикосновение. Кожа к коже?!
Что за… Откуда? Больше шестнадцати лет…
И тут ощущения рушатся лавиной. Запахи. Звуки. Свет… ох, свет! Он отчего-то режет глаза, будто в пещере вспыхнула саламандра. Свет, да что же такое…
— Алекс?
Он не может ответить.
Он просто не может. Потому что горло не в силах пропустить ни звука… У него есть горло?.. Потому что свирепая боль не отпускает ни на секунду. И потому что этот голос, знакомый и мягкий, он последний раз слышал больше двадцати лет назад.
Нинне. Координатор, которая погибла, когда демоны захватили Свод.
— Алекс… — И снова мягкое прикосновение к груди и точке на лбу. Проверка общего состояния и первая проверка на уровень магии. — Вы меня слышите? Постарайтесь не двигаться, вам пока нельзя. Тело должно пройти адаптацию. Не двигайтесь. Все хорошо. Все получилось, Алекс. Вы слышите меня?
— Да…
Как непривычно такое — отвечать и чувствовать, как шевелятся твои губы. Чувствовать дыхание. Тело.
Тело. Невозможная реальность рухнула на него, как пещерный тролль из засады. Жгабыдыр. Мымыга ошут!
Они все-таки сделали это. Выдернули его прямо из барь…
Но… ох, нет!
— Барьер! Ди-им…
— Лёша! — только и успела ахнуть Нинне, когда только что очнувшийся Страж ушел в телепорт прямо из-под рук.
Держаться.
Иногда остается только это. Только…
Минута. Прошла только минута…
Вадим чувствовал себя мифическим Гераклом — сильным и бестолковым греческим героем, согласившимся подменить титана Атланта. И подержать на своих плечах небо.
Вдох. Выдох. Воздух, как вязкая смола, не вдохнешь.
Станции. Держать синхрон. Держать…
Ему нужно продержаться полчаса. Максимум сорок минут, пока станции не войдут в общий режим работы. Немного. Только вот энергии на это требуется чертова пропасть. В прежние времена он бы совладал с таким уровнем без особого напряжения. Но это в прежние.
А сейчас?
Нет, это не небо… Это гири, тяжеленные, круглые, которые непременно надо удержать в определенном положении. Как жонглер… в цирке… выстраивание сложной пирамиды из шаров и колец. Хаос упорядоченный, подчиненный артисту на краткое время. А ему… надо… подольше… Пока операторы не смогут упорядочить работу. Надо продержаться полчаса. Полчаса.
Рука будто на спине саламандры. Боль такая, что даже не воспринимается болью. Что-то горячее, огромное. Воздух дрожит. Сосредоточиться. А все-таки, полчаса или сорок минут?
Держаться.
Пять минут. Во рту вкус крови. Прокусил губу и не заметил. Не отвлекаться… не сбить с ритма станции, не упустить контакта с Пламенем… никто другой не сможет сейчас подхватить, если Вадим не удержит.
Держись.
Золотая вспышка плещет где-то на краю сознания. И сердце сбивается с ритма, частит, заходится в сумасшедшей радости. Окровавленные губы раздвигаются в дикой улыбке.
Алекс… Жив, жив, успели Координаторы!
Алекс… Все будет хорошо, братишка. У тебя все будет. У всех…
Еще немного.
Только сердце…
— Милорд, что с вами?! Милорд?! — к пошатнувшемуся повелителю метнулся Ян, упал на колени, всмотрелся в лицо…
— Жгабыдыр! — ахают рядом. — Дим, ты… Дензил! Эй! Зови еще добровольцев, срочно! Есть тут еще кто-то?
— Да… Соловьев?
— Живо, ну! — и непонятно как пробившийся сквозь все уровни защиты человек осторожно берет Повелителя за руку. — Поднимай всех, кого можешь! Всех! Даже людей! Иначе не вытянем…
В зал торопливо бегут маги вперемешку с демонами, а следом торопятся василиск, великанша, сильфы…