Новая встреча с Хранительницей назревала быстро и неотвратимо, как эпидемия сезонного гриппа. Когда Лина в двадцатый раз расписалась в собственном невежестве, Вадим отстал, но ненадолго. Сначала его остро заинтересовали доступные способности — мол, что именно можно получить таким нетрадиционным способом? Ах, все? Очень интересно.
А она обсуждала это с другими фениксами? Ах, с Марианной… С Марианной Фуэго? Девушкой с гаремом из «всего четыреста»? С каким гаремом? Да, действительно, пока у нее нет никакого гарема. А если все хорошо получится, то и не будет. Пока Лина переваривала сообщение о возможном гареме подруги (и особенно — о его размерах!), Дим уже интересовался, как поживает Анжелика Жар и нельзя ли ее пригласить в гости и кое с кем познакомить? С кем? Ну, с одним парнем. Кандидатом в Избранники. Шутит? Конечно, шутит.
Странно, Дим был каким-то непривычно веселым, даже улыбался. Но притом Лину не оставляло ощущение, что на самом деле за этим весельем что-то кроется. Дим то ли что-то просчитывает, то ли чего-то опасается. А потом улыбка погасла, и шутки кончились.
— Что ж, все это очень интересно, но…
— Дим, без «но», — тихо проговорил Лёш. — Брать чужую силу неэтично, не спорю, только альтернатива-то, сам знаешь — полный саркофаг.
«Гроб то есть», — услужливо перевел внутренний голос.
«Без тебя знаю, умник!»
И снова на комнату навалилась тишина — плотная, знобкая какая-то.
Взгляд Вадима утратил всякий намек на веселье и ощутимо потяжелел.
— Это мне кто говорит?
— Я говорю. — Младший брат не отвел взгляда. — Дим, выбора нет. Хочешь, расскажу, что будет дальше, если ты откажешься? Барьер протянет еще от силы несколько месяцев. Перестроить его мы не можем, можем только перезамкнуть уже на себя. Тогда он просуществует еще лет пять — семь, пока не кончится и наша энергия. А потом дай-имоны все равно рухнут на головы нашим… Кого ты выдвинешь с ними драться? Координаторов? Они без Источника еле тянут общую охрану. Дай-имоны выжгут их в первый же месяц. Демонов? Без главы демоны скорей перебьют друг друга, чем сплотятся против чужаков. Нейтральных? Светлых? Молодежь зеленую? Людей? Дим… черт, сам не верю, что это говорю. Но не до этики же… сейчас, по крайней мере.
«Сейчас начнут проскакивать искры», — отчего-то подумалось фениксу. Обстановка и вправду смахивала на предгрозовую.
— Я тоже не верю. Что, хочешь повторения пройденного? Сначала магию отобрать, потом «построить» людей, а там и до Темного Повелителя недалеко!
— Повелитель… — медленно проговорил Лёш. Так, словно пробовал на вкус смутно знакомое слово. — Повелитель… Нет, Дим. Не думаю. Я тебе верю.
— Спасибо. А я вот себе — нет. Понимаешь?
Да чего тут не понять. Тут, кажется, даже колибри уразумеет. Что поделать, все на земле и под ней чего-то боятся, так уж устроены люди — нелюди. Страху можно поддаться, страх можно преодолеть, но он есть обязательно. Даже у очень храбрых. И похоже, самый большой страх Вадима — податься в Темные Властелины. Да, видно много всякого на совести повисло.
— После всего не веришь? — через силу улыбнулся младший Соловьев. — Нет, Дим, в Темные Повелители ты уже не годишься. Я тебя слышу. И верю.
Тихо в комнате. Даже рыбки перестали возиться под своим покрывалом и шепотом негодовать на бессердечных хозяев. Шелестят листья за открытым окном. Сошлись взгляды братьев в полутемной гостиной.
— Что, по-другому никак?
— Предложи вариант. Я уже по-всякому думал. Нам нужны или станции, или барьер. Барьер сейчас никому не под силу, а для станций нужно место от людей и силы от магов. Дим, послушай…
— Подождите, — вмешалась Лина. — О чем спор-то? Мы ведь никого убивать не собираемся? А магия… магия, если ее не отобрать целиком, потом восстановится. Так что Дим просто «берет взаймы». Временно.
Лина заметила, как враз оттаяло лицо Лёша. Вадим выдохнул и почти улыбнулся.
Напряженность мгновенно угасла.
И следующие часы были исполнены мирного сотрудничества и замечательного трудолюбия в подборе кандидатов на магическое «донорство».
Глава 6ЕСЛИ МОЖЕШЬ — ЗАЩИТИ
Странно, почему Пламя сменило цвет? Вместо привычной пляски золотисто-оранжевых языков на площадке извивались багровые змеи с синеватым оттенком. От этого в пещере было полутемно, неприветливо, и стены казались грязно-красными, словно их измазали кровью.
Что случилось?
Недремлющее чувство опасности толкнуло в руки пару ножей и заставило ступать тихо-тихо, неслышно.
Что-то случилось.
Пламя зло плясало, выстреливая снопами багряных искр, и приближаться к нему почему-то не хотелось.
Что-то не так. Что-то не… Нет!
Сначала показалось, что Анна просто решила свернуть свой любимый ковер, а потом в глаза бросилась волна седых волос, красных… очень красных… и не от Пламени.
Хранительница лежала на полу — непривычно маленькая, с неловко подогнутой рукой. Точно она пыталась защититься и не успела. Анна, Анна… Бабушка… Чувствуя, как сжимается горло, феникс присела рядом, уже зная, что увидит. Он был совсем маленький, этот колышек. И попал точно в сердце, в ту самую точку, мгновенно остановив кровоток. Иначе она уже сгорела бы. Сейчас тело начнет гореть, как только его вытащишь. Но пока нельзя. Смерть Хранительницы Пламени надо засвидетельствовать. Надо кого-то позвать…
— Вот она! — резанул воздух злой голос.
Лина рывком обернулась… и поняла, что вопрос о том, кого позвать свидетельствовать о смерти Хранительницы, потерял актуальность. «Кто-нибудь» уже пришел. И не один. Перекрывая выход из пещеры, у гранитного проема стояли четверо фениксов… нет, пятеро… шестеро… семеро… Они телепортировались одна за другой, и смотрели на нее, замершую у тела Анны.
— Убийца!
Преисподняя!
Лина встречается взглядами со своим обвинителем. С обвинительницей. Что ж ты так со мной, мама…
Мама. И кто мог поднять руку на Анну так, чтобы… Мама?
«Это ты. Это ведь ты. За что, мама?»
«Она мне мешала. Как и ты».
«Я догадалась».
«Я знаю. Но ты об этом уже никому не расскажешь».
— Убийца! Убийца! Казнить на месте!
За спиной ревет Пламя, от входа надвигаются фениксы, два ножа уже торчат в плече, от третьего остается царапина на щеке — едва успела увернуться, и воздух блестит от брошенных клинков. Ни минуты нет, чтобы попробовать сказать правду, ни секунды…
— Лина, беги!
Откуда в этом кровавом безумии взялся Лёш, Лина не успела заметить. Зато успела увидеть, как разом три ножа находят цель. Как Лёш падает и на его рубашке расцветают багряно-черные хризантемы. Она видит, как мать вытягивает из него, еще живого, магию… как гаснут его глаза…
Нет! Нет…
Лина резко села, задушив собственный мучительный крик. Лёш, нет!.. ох…
— Лина, что ты?..
Лёш был живой. Совершенно живой, довольно взъерошенный, очень теплый и сонный. И лежал он не на каменном полу далекой пещеры, а на постели в собственной комнате. И сонно щурил зеленые глаза.
— Тебе плохо?
Целую секунду она смотрела на его лицо — живое, живое, живое! — на светлые стены с рисунками-набросками и осознавала, что никаких пещер и никакого побагровевшего Пламени здесь нет. И фениксов тоже. Приснится же такое…
Рядом зашевелился и сел Лёш. Будущий муж, если верить Анне и Алексу. Очень захотелось его коснуться. Просто очень, даже пришлось придержать руки при себе. Но догадается же! Что, будешь ему объяснять: так, мол, и так, милый, я просто хочу убедиться, что ты живой.
А маг-эмпат, кажется, и правда «догадался».
— Приснилось что-то? — Лёш сам приобнял ее за плечи.
— Ты… ты почему проснулся?
— От тебя такая волна пошла, что мой блок сдвинуло.
— Кошмар приснился, — выдохнула Лина, инстинктивно придвигаясь поближе. Ну вот честное слово, руки сами обвили шею Лёша, и голова сама наклоняется к плечу, и, уловив биение родного сердца, стихает тревога…
Но спустя час, когда Лёш уже спал, Лина тихо встала с постели и, второпях одевшись, шагнула в телепорт. Сон ей не понравился. Очень. Если только мать на самом деле задумала убрать помеху, родство ее не остановит.
Если только…
Нет, в пещере все было в порядке.
Золотистое Пламя мирно вилось на площадке и радостно вскинулось, завидев нежданую гостью. Хорошо… Еще лучше, что Анна тоже была жива и здорова. И мирно спала в своем «Скальном приюте». Приют был за Пламенем, так что до прабабушки вряд ли кто доберется. По крайней мере, сегодня. Завтра надо поговорить с Марианной. Пусть дежурство какое-то организуют. Марианна, Анжелика, Елена. Мало нас. И Анне надо сказать. А на всякий случай подстрахуемся. Времени, конечно, нет, но…
Феникс оживленно курлыкнул — ему нежданный контакт был очень даже по душе. Общительный ты мой…
Лина присела у огня. Вздохнула, собираясь с силами. И протянула в Пламя обе руки.
Охххх…
Пламя скользнуло-плеснулось, руки обдало жаром, в лицо дохнуло теплом. Точно чьи-то ласковые ладони тронули щеки, погладили по волосам, и захотелось закрыть глаза, отдохнуть, отдаться моменту… ни о чем не думать.
Пламя, наш исток. Наш дар, наше проклятье. Анна когда-то рассказывала, что оно разумное и может понять то, чего ты хочешь. Раньше я в это верила. Потом нет. А сейчас мне и правда остается поверить, потому что нам нужна помощь. Вся помощь, которую можно добыть.
Прошу тебя.
Защити Хранительницу.
Пламя затрепетало, словно понимая. Может быть, правда? Лина закрыла глаза, снова вызвав видение багрового огня, замершей на полу фигуры с неловко подвернутой рукой, крохотного колышка…
Если можешь — защити.
Прошу…
И может, почудилось — но на грани слышимости кто-то шепнул:
— Да…
Достойно начатая и надлежащим образом продолженная ночь завершилась соответствующе. То есть нервно.
Когда успокоенная общением с Пламенем и тихим дыханием Лёша феникс под утро уснула, ее уже не мучили никакие кошмары. Наоборот, сны были полны умиротворения и даже романтики. Что и повлияло, наверное.