И тут она наконец-то вспомнила… Вспомнила, что с ней произошло. Она пошла искать Роберта среди клубов дыма, в самый разгар битвы. Когда она нашла и окликнула его, он оглянулся, увидел ее и стал что-то кричать, но слова его заглушались пальбой.
А потом ночь вдруг озарилась яркой вспышкой.
— Взрыв, — прошептала она.
— Да, французы заминировали подступы к стенам, — сказал он, покачав головой. — Но ты не должна была туда приходить. А если бы с тобой что-нибудь случилось? Твоя жизнь слишком важна для всех, чтобы так рисковать.
При этом он махнул рукой в сторону занавешенного окна. Голоса, доносившиеся оттуда, становились все громче, поэтому Роберт задул свечу, и комната снова погрузилась во мрак.
— Лежи тихо, — прошептал он. Затем подошел к окну и чуть отдернул занавеску.
Какое-то время он стоял неподвижно — очевидно, наблюдал за происходящим. Наконец с облегчением вздохнул и задернул занавеску.
— Они пошли дальше.
— Кто? — удивилась Оливия.
— Солдаты.
Собравшись с силами, Оливия приподнялась и спросила:
— Французские?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, английские.
— А почему мы должны их бояться? Это же наша армия!
Роберт кивнул на окно.
— Они просто обезумели. В городе идет самая настоящая резня. При штурме погибло очень много наших солдат — из-за пороховых взрывов и упорного сопротивления, — и теперь они мстят за это.
За окном слышались пьяные крики и звон разбитых бутылок.
— Ты хочешь сказать, что грабят город? Роберт уселся в кресло и проговорил:
— Да, но здесь мы в безопасности. Это заброшенный дом. На двух этажах под нами нет ничего такого, что могло бы кого-нибудь заинтересовать.
Оливия с удивлением посмотрела на него.
— Но почему Веллингтон не принимает никаких мер. чтобы их остановить? Почему ты ничего для этого не делаешь?
Он пожал плечами.
— А почему я должен их останавливать?
По спине Оливии пробежал холодок. Она поняла: случилось что-то ужасное.
— А где Акилес?
Роберт снова пожал плечами.
— Тебе сейчас нельзя беспокоиться.
Поднявшись с кресла, он начал рыться в каком-то саквояже, лежавшем на полу.
Да ведь это же ее саквояж! Но почему он здесь, а не в палатке? И как они оказались в городе? Как Роберт нашел это место? Все эти вопросы ставили ее в тупик.
— Мне удалось кое-что раздобыть… Хлеб, правда, не такой, к какому ты привыкла, а довольно черствый. Но нам придется довольствоваться этим, пока сокровища не окажутся в наших руках.
«Сокровища!» Интонация, с которой он произнес это слово, испугала ее. В его голосе звучала… какая-то странная тоска.
Он подошел и присел на край кровати.
— Когда клад будет в наших руках, я осыплю тебя бриллиантами, дорогая! Я выполню все, что обещал тебе тогда. Ты станешь моей женой и будешь купаться в золоте!
Он протянул руку и хотел прикоснуться к ее щеке, но Оливия внезапно отпрянула. Это был не Роберт — не тот Роберт, за которого она вышла замуж и который пленил ее сердце. Это был тот, который его едва не разбил.
И он обезумел: это было видно по его глазам, слышно по его речам.
— Не бойся, — говорил он, поглаживая ее по волосам. — Я уже простил тебя за то, что ты не дождалась меня. Простил и то, что ты поддалась на обман моего коварного кузена. Но ты не сомневайся: для того, чтобы нашему счастью ничто не могло помешать, я разделаюсь с ним.
Он встал и, подойдя к окну, стал вглядываться в ночную тьму.
Оливия плакала, глотая слезы. Кто бы мог подумать, что в самый разгар жестокой битвы за Бадахос вдруг сбудутся ее самые жуткие ночные кошмары?!
Маркиз Брэдстоун каким-то невероятным, непостижимым образом остался жив, и вот теперь ее жизнь снова находится в его руках.
Под стенами Бадахоса у своей палатки сидел на земле английский офицер. Он плакал. За последние три дня это случалось с ним не раз.
Печаль Роберта Данверза терзала душу окружавших его друзей, и, походя мимо него, все старались втягивать голову в плечи. Он помог одержать победу, но потерял жену, когда ужасный взрыв унес жизни многих солдат.
«Почему она не послушалась меня и пришла на поле боя?» — спрашивал себя Роберт.
После взрыва он бродил по угольям, пытаясь найти ее.
А потом перевернул все камни и перерыл голыми руками всю землю в округе, чтобы найти хотя бы ее останки. Затем очередная волна штурмующих увлекла его в атаку, и он потерял из виду место взрыва.
Роберт вынул из кармана флягу и влил в свое пересохшее горло все ее содержимое. Последние три дня он топил горе в вине, и теперь опять придется где-то искать новую бутылку, чтобы притупить душевную боль. Он встал и нетвердой походкой отправился на поиски спиртного.
Из палатки за ним наблюдал Акилес. Он покачал головой.
— Майор слишком тяжело переживает ее гибель. Надо что-то делать, — сказал Джемми. — Впрочем, я его понимаю. Я и сам никак не могу поверить, что нашей королевы больше нет. — Юноша отвернулся к стене, и из глаз его хлынули слезы.
Акилес ласково посмотрел на Джемми. Он, вероятно, больше никогда не сможет ходить по-настоящему. Конечно, своевременная операция, сделанная ему Мартой и Оливией, предотвратила заражение; более того — она скорее всего спасла ему ногу. Но ходить как прежде он уже не сможет. И ведь он не произнес ни единого слова жалобы на свою печальную участь — гораздо больше беспокоился о Роберте и его пропавшей жене.
Оливия не знала, сколько времени она спала. Когда же Брэдстоун разбудил ее, она подумала, что маркиз подмешивает ей в чай ее же собственные порошки.
— Просыпайся, — сказал он. — Скоро рассветет, и в городе стало спокойнее. Солдаты прошли мимо, а если кто-нибудь из них встретится нам на пути, то ничего страшного.
Он потянул ее за руку — ту самую, на которой было кольцо.
Кольцо ей на палец надел Роберт, и это было кольцо Орландо.
При виде этого кольца в душе Оливии затеплилась надежда. Может, Роберт жив?! Может быть, он сейчас ее разыскивает?
— Куда мы идем? — спросила она. Брэдстоун, расхаживая по комнате, проговорил:
— В кафедральный собор, разумеется.
Оливия по-прежнему лежала на кровати, и тогда маркиз остановился и пристально посмотрел на нее.
— За кладом, — пояснил он. — Здесь есть четыре церкви, в которых он может быть спрятан. Но я думаю, что мы начнем с кафедрального собора.
Оливия попыталась улыбнуться.
— Разве вы забыли, милорд, что сокровища находятся в Мадриде?
Это была ошибка — ей не следовало это говорить. Безумие, которое она в нем подозревала, теперь вырвалось наружу. В два прыжка он пересек комнату и ударил ее по лицу.
— Коварная потаскуха! И почему я только простил тебя — сам не знаю! Но ничего, ты меня еще узнаешь!
Оливия ничего не отвечала — она задыхалась. Но Брэдстоун, казалось, этого даже не заметил.
— Если сокровища находятся в Мадриде, зачем тогда ты привела его сюда? Неужели ты думала, что я не буду следить за тобой? Что я не узнаю о твоей измене?
— Прости, — прошептала она, пытаясь успокоить маркиза и снова завоевать его доверие. — Он заставил меня.
Брэдстоун кивнул.
— Так я и думал! Потому и послал за тобой капитана де Женура!
— Что? Ты послал его за мной? Брэдстоун улыбнулся.
— Я хотел спасти тебя, любовь моя. Спасти и вместе с тобой найти сокровища. И я был очень расстроен, когда увидел, что ты отправилась на поле боя. Я рассчитывал захватить тебя в обозном лагере, среди женщин, пока будет идти сражение. Но вышло так, что после взрыва, пока еще не рассеялся дым, я унес тебя, и никто этого не заметил.
— Благодарю вас, милорд, — прошептала Оливия.
И она снова вспомнила взрыв. Но как же Роберт — остался ли он в живых? Тревога за мужа не давала ей покоя — но как она могла узнать о его судьбе?
— Ты был очень добр ко мне, — сказала она Брэдстоуну, мысленно проклиная его за то, что он разлучил ее с Робертом, сейчас, возможно, нуждавшимся в ее помощи.
— Да, я был добр, — кивнул маркиз. — Но довольно об этом. Нам надо поторопиться.
Собравшись с силами, Оливия наконец встала с постели. Если она хочет от него убежать, в городе это будет гораздо проще. Синяки у нее на ногах уже сделались какими-то зеленоватыми, а обожженная рука сильно болела. Она с невозмутимым видом одернула остатки своего платья, чтобы прикрыть голые ноги.
— Красавица! — воскликнул Брэдстоун, подавая ей чулки и башмаки. — Прекрасна, как всегда! Однако придется надеть на себя еще что-нибудь. Не могу же я допустить, чтобы моя маркиза ходила в лохмотьях!
Он протянул ей мантилью — она была черная от копоти и вся в дырах.
С вымученной улыбкой Оливия взяла накидку и, с трудом сдерживая стон — все тело болело ужасно! — завернулась в нее.
— А зачем тебе нужна моя помощь? — спросила она. — Ты же знаешь, что сокровища здесь, в Бадахосе. Так зачем тебе брать меня с собой? Я тебе буду только обузой. — Маркиз захохотал, и в его смехе Оливии послышалось что-то похожее на рычание бешеной собаки.
— А что, если их здесь нет? — Он полез в ее саквояж и достал записную книжку. — Я уже по горло сыт твоими обманами, и если мы не найдем сокровища в Бадахосе, то ты будешь переводить эти записи до тех пор, пока не переведешь правильно! — Брэдстоун швырнул в нее записную книжку. — Даю тебе слово: за каждую пустую гробницу, которую мне придется раскопать, ты будешь расплачиваться своим телом, и это будет повторяться до тех пор, пока ты не отточишь свои переводческие способности… — Тут он вынул из-под плаща внушительного вида кинжал. — Чтобы они стали такими же острыми, как этот кинжал! Если до этого момента у Оливии еще были какие-то надежды на спасение, то теперь они мгновенно развеялись. Она оделась, пригладила волосы и уже готова была выходить, но тут маркиз снова повернулся к ней, и лицо его исказилось гневом.
— Не думай, дорогая, что тебе удастся от меня убежать. — Затем вытащил из-под плаща ее же собственный пистолет. — С твоей стороны было весьма предусмотрительно принести его мне. А поскольку я по