Дэриэлл мягко, но непреклонно разомкнул стиснутые мои пальцы и вложил в руку подтаявшую шоколадную конфету.
— Спасибо, — я попыталась ответить ему улыбкой, но что-то мне подсказывало, что вышло не очень.
Шоколад оказался горьким, а вишневый сироп в начинке — сладким и тягучим. Забавно. Моя жизнь в последнее время напоминала конфету наоборот. Только разгрызешь сладкую глазурь — на язык выльется что-нибудь отвратительное горькое. Хорошо, если не синильная кислота.
— Что случилось, Нэй? — тихо и серьезно спросил Дэриэлл. — Расскажешь?
— Я… видела охоту кланников. В городе к югу отсюда, — ответила я, поколебавшись недолго. — Клетка. Заклеенные рты. Погоня. Такая вот ферма страха, представляешь себе?
Дэриэлл продолжал улыбаться, но осанка его стала напряженной, а плечи будто закаменели.
— Представляю, Нэй. И даже слишком хорошо, — он искоса посмотрел на меня. — А ты, похоже, раньше и не представляла себе, почему у шакаи-ар такая… репутация.
Как мне ни хотелось возразить, я вынуждена была согласиться. Действительно, не представляла. То есть, конечно, боялась кланников… Даже больше, чем маньяков или инквизиции. Но то был страх инстинктивный, как перед ядовитыми змеями. Страх смерти. А сегодня он, казалось бы, давно изжитый, оживился новыми оттенками отвращения и ненависти — не к кому-то определенному, а к подобному образу жизни вообще.
— Орден не зря начинал с того, что поставил шакаи-ар вне закона, — продолжал между тем Дэриэлл, внимательно разглядывая меня темными глазами. — Тогда, у истоков, тысячи лет назад, смотрителям оказывали поддержку все. И Пределы, и Замок-на-Холмах, и общины ведарси, и, конечно, люди. Многим импонировала идея если не полного уничтожения шакаи-ар, то хотя бы ограничения их свободы. Кланники — это хищники, Нэй. Им чужда наша мораль, и их даже нельзя винить за это. Шакаи-ар — просто следующее звено в пищевой цепочке.
Меня передернуло от циничного термина, но в то же время накатило облегчение, и я смогла наконец высказать вслух то, что мучило меня уже долгие часы:
— Я понимаю это, Дэйр. Но не могу в себе разобраться. Не в человеческих силах изменить обычаи целой расы, но и просто закрыть глаза на то, чем является Ксиль, я не могу. Это будет лицемерием и предательством моего… моего милосердия. Если я равнодушна к тем, кого убивает мой возлюбленный, значит я по-настоящему не сострадаю никому. Смотреть на убийство и ничего не делать — это почти то же самое, что самой убить!
Мой возглас эхом отразился от глади реки, такой спокойной, что вода казалась стоячей, и я сконфузилась. Уж больно истерично это прозвучало.
— Не перегибай палку, — Дэриэлл ободряюще положил теплую руку мне на плечо. — Во-первых, насколько я понял, охота, свидетельницей которой ты стала, была бескровной. Во-вторых… Представь себе, что ты завела змею. Ядовитую. Тайпана, например…
— Не в этой жизни, — меня передернуло от отвращения. Дэриэлл подавил вздох.
— Хорошо, пусть не змею. Пусть волка. Так тебе легче представить? — спросил он терпеливо. Я только кивнула, догадываясь, к чему он ведет. — Ты знаешь, что еще в прошлом веке нападения волков на одиноких путников зимой нередко заканчивались кровавой драмой?
— Ну, мне доводилось читать о таких случаях, — уклончиво ответила я.
— Нельзя сказать, чтобы это явление носило массовый характер, но все-таки удивить кого-то загрызенным насмерть путником или ребенком, заблудившимся в лесу, было бы сложно, — продолжил развивать мысль Дэриэлл. — Скажи, разве поведение вида в целом повлияло бы на отношение… к твоему домашнему волку, скажем так?
— Вряд ли, — созналась я, представив себе такого оригинального питомца. — Только это неточный пример. Волки — неразумны, они не понимают, что нападать на людей — плохо и негуманно.
Дэриэлл улыбнулся:
— А вот и твоя главная ошибка. Ты видишь в шакаи-ар тех же людей, только со странной внешностью. Однако на деле кланники ближе к тем же волкам, понимаешь? — он склонил голову и заглянул мне в глаза. — То, что плохо с твоей точки зрения и с моей, для них является нормой. Шакаи-ар изначально живут с голодом и знают лишь один способ его удовлетворить. Если бы ты знала, что вода — живая, думает и чувствует, ты бы перестала ее пить?
— Я бы не влюбилась в воду, — вырвалось у меня, и я испуганно зажала рот ладонью. Дэриэлл фыркнул:
— И ты вновь выдаешь свои страхи за действительность, Нэй. Шакаи-ар видят в нас, аллийцах и людях, равных, разумных. Но другого способа выжить для кланников нет. Только охота… К слову, об охоте, — внезапно повеселел он. — Ты знаешь, почему шакаи-ар никогда не принимают участия, скажем, в травле лисиц и других подобных развлечениях людей? Даже на рыбалку не ходят?
— Почему? — живо заинтересовалась я.
— Им скучно, — с видимым удовольствием пояснил целитель. — Понимаешь? Им, телепатам, интересно охотиться на равных. Убийство — не обязательный исход трапезы для шакаи-ар, а все отчего?
— Отчего? — невольно заражаясь азартом Дэриэлла, подхватила я.
— Им это не нужно, вот отчего. Шакаи-ар не доставляет удовольствия сам факт унижения или гибели человека, нет. Кланникам важно утолить голод. И если охотнику по какой-то причине оказывается интересна жертва… Скажем, образ ее мыслей, склад ума или просто миловидная внешность… Тем даже лучше. В этом случае шакаи-ар легко удержится от причинения вреда и найдет иной способ получения эмоций. Не боль и не страх. Это будет уже не охота, а своего рода соглашение равных.
Я сорвала травинку и механически смяла ее в пальцах. Запахло терпким соком.
— А ведь ты прав, — вынужденно признала я.
Случаи, когда отношения завязывались между шакаи-ар и человеком, не были редкостью. Среди посвященных бродило множество баек, от историй о романтичной и возвышенной любви до рассказов о самой крепкой дружбе, какую можно представить.
Сложно не увидеть в жертве равного, если ты — телепат.
Это свойственно, если задуматься, и человеческой психике. В школе одна девочка рассказывала, что с ней происходило нечто подобное. Помнится, она очень боялась идти вечером с электрички через «скверный» район, где почти каждую неделю совершались ограбления. Увидев на пустой станции вроде бы порядочного мужчину, девочка изложила свою проблему и попросила проводить ее до более оживленного района. Мужчина согласился, докурил сигарету и любезно довел школьницу почти до самого дома.
Каково же было удивление девочки, когда потом, в криминальных новостях, она опознала в одном из подозреваемых в серии грабежей того самого вежливого мужчину!
Когда я пересказала Дэйру этот случай, целитель только пожал плечами:
— Не стоит полагаться на случай и «человеческое» отношение. Тот мужчина мог просто посчитать ситуацию забавной. Или он увидел, что у девочки брать нечего. Или она напоминала ему дочь или сестру. Это лотерея. То же и с шакаи-ар — только вот ты вытянула счастливый билет.
— Ты так хорошо теперь разбираешься в психологии шакаи-ар — личный опыт? — поддела его я. Целитель не обиделся:
— Да, да, Нэй, именно личный опыт. Не забывай о моем возрасте, пожалуйста. Пусть я практически никогда не покидал Пределов, но почти за восемь тысяч лет наслушался историй разной степени правдивости. А теперь и получил возможность самому их проверить… — он замолчал ненадолго, а потом вновь продолжил: — И еще, Нэй. Я никогда не стану охотиться таким образом. Сильная нужда в эмоциях возникнет только лет через девятьсот, если не больше, а до того времени мы что-нибудь придумаем. Сумели же загнать жизненную силу в «энергетик», — шутливо толкнул он меня локтем. — Что же касается Максимилиана…
— Не хочу знать, — быстро сказала я, но Дэриэлл только улыбнулся.
— Хочешь, Нэй. Я же чувствую. Так вот. За то время, что я знаю Максимилиана, он ни разу не… — он запнулся — …не пытал жертву и не запугивал. Но свою долю эмоций получал.
Любопытство у меня в душе боролось с честностью. Я чувствовала, что сейчас Дэриэлл готов раскрыть любой секрет Максимилиана, чтобы меня успокоить… Но имела ли я право совать нос в личную жизнь князя?
«Дэйр не станет ничего говорить во вред Ксилю», — успокоила я наконец свою совесть и решилась:
— Как он охотится, Дэйри?
Целитель одарил меня пристальным взглядом, будто оценивал, способна ли я понять все правильно.
— Максимилиан предупреждал, что рано или поздно этот вопрос встанет ребром. И, думаю, сейчас наилучший момент для того, чтобы услышать ответ, — пауза затянулась, и я начала слегка нервничать. А потом Дэриэлл продолжил, негромко и мягко: — Ксиль не пугает своих жертв. Он их… соблазняет. Чувственная сфера тоже…
— Без подробностей, — решительно перебила его я, по-дурацки улыбаясь до ушей.
Наверное, еще вчера способ охоты князя вызвал бы у меня по меньшей мере неприязнь. Или, если бы на память пришел «братский» поцелуй с Корделией, — жгучую ревность. Все-таки я не шакаи-ар, чтобы относиться к таким вещам спокойно…
Но сегодня я ощутила только огромное облегчение, будто с плеч свалился тяжелый камень. Вроде того, что преграждал дорогу в убежище Северного клана.
— Как скажешь, — легко согласился целитель, улыбаясь мне в ответ. — Рад, что тебе стало лучше, — добавил он серьезно.
Я прислушалась к себе — и поняла, что время хандры и вправду прошло. Шакарская охота в городе к югу казалась мне уже просто страшным сном. Конечно, мне по-прежнему претили подобные «развлечения»… Но теперь я хотя бы не чувствовала себя предательницей по отношению к людям только потому, что любила Ксиля, несмотря ни на что.
И в этом была заслуга Дэриэлла. Я не могла не восхититься тем, как ловко он поставил мне на место мозги всего одним разговором, как мог это сделать…
…Максимилиан.
Я поперхнулась вдохом, пораженная неожиданной догадкой.
Действительно, информация о том, как именно охотится Ксиль, была донесена до меня как нельзя вовремя. Даже слишком вовремя. В других обстоятельствах я бы наверняка долго дулась на князя, а сейчас — приняла его привычки едва ли не с радостью.