У меня вдруг что-то мелькнуло: мы раньше, вы позже…
– Повтори еще раз. Что-то здесь не так.
Скрип калитки и шаги за дверью возвестили о прибытии г-на Мульгора. Алиция поднялась со стула.
– Что не так? – спросила она уже из прихожей.
– Не знаю. Что-то у меня такое мелькнуло. Сейчас нет времени. После поговорим.
– Ради бога! – закричала Алиция, поворачиваясь ко мне. – Говори сейчас же! Не желаю тут еще и твоего трупа!
Г-н Мульгор уже стоял в дверях и слышал эти слова. Вместе с ним и следственной бригадой приехал врач. Мы взяли себя в руки и вошли в комнату, где сидел покойник.
Врач с минуту держал за руку несчастного Казио, и на его лице возникло выражение любопытства. Я успела подумать, что, видимо, Казио умер каким-то необычайно редким, интересным способом… И тут покойник моргнул!
Мы замерли. Покойник моргнул снова. Я услышала за спиной чей-то стон. Врач быстро уложил моргающий труп на диван и продолжил осмотр.
– Жив! – сказал он уверенно. – В санитарную машину, быстро!
Произнес это по-датски, но поняли все. Прежде чем мы успели опомниться, санитарная машина с Казио, мигая и воя, понеслась к больнице.
– Как это жив? – сказал Павел с некоторой претензией. – Где это видано, чтобы так выглядеть и быть живым!
– Жив, жив! – сияла Алиция. – Его усыпило, парализовало. Какой-то быстродействующий яд, но, кажется, мало съел. Еще долго будет без сознания… Зося, ради бога!
Зося, глубоко дыша, села на сумку с продуктами, уминая разом паштет, салат и крем в порошке. Кротко позволила вытянуть ее из-под себя, но взамен потребовала успокоительного.
Полицейские забрали фрукты со стола, разнообразные лекарства и часть нашей косметики, сопровождая конфискацию версальскими реверансами.
Г-н Мульгор приступил к опросу свидетелей.
– Какого трупа пани желает себе тут? – поинтересовался он любезно, открывая свой блокнот. – Ухо мое слышало. Какого-то трупа желают.
– Секундочку, – Алиция сделала жест, отодвигающий г-на Мульгора куда-то далеко в сторону. – Кажется, ты начала говорить что-то важное. Что ты имела в виду?
– Он же не мог знать наверняка, что Эльжбета вернется раньше, – неуверенно сказала я.
– Я прошу рассказа вещей поочередно, – строго прервал нас г-н Мульгор. – Сначала было, какого трупа пани себе желает?
Некоторое время казалось, что мы никогда не поймем друг друга. Но в конце концов до него все-таки дошло, что Алиция себе не желает никаких трупов. Не только моего, но вообще ничьего. Ее потребности в этой области полностью удовлетворены.
После некоторого колебания мы рассказали ему о моих вчерашних наблюдениях и сообщили сведения Эльжбеты. А также дали понять, что Эдек хотел чем-то поделиться с Алицией, но ему помешала таинственная рука. Г-н Мульгор слушал внимательно и кивал, будто все ему было понятно. После чего заявил совершенно обратное:
– Я не понимаю ничего. Он не сказал перед убийством?
– Нет, не сказал.
– Почему?
– Он был пьяный, и я не стала слушать, – произнесла Алиция с тяжелым вздохом.
– Второй труп также? Не сказал ничего?
– Нет, – ответила на этот раз Эльжбета.
– Почему? Пани спрашивала?
– Нет.
– Почему?
– Чтобы сразу сказать Алиции. Зачем ему было два раза повторять?
Г-н Мульгор посмотрел на нее как-то странно и снова обратился к Алиции.
– Пани никакими домыслами не обладает, о чем убитый желал поведать? Пани не знает ничего?
– Нет, не обладаю. И ничего не знаю, – заявила Алиция.
– Не понимаю, – покачал головой г-н Мульгор и погрузился в глубокую задумчивость.
Не знаю, как долго он оставался бы в этом состоянии, если бы не телефонный звонок. Из полицейской лаборатории передавали последние новости.
– Да, – сказал г-н Мульгор, отложив трубку. – Наше суждение такое. Тонкая игла, инъекция. Маленький кусочек около руки. Он съел два фрукта, всего шесть фруктов – яд. Другие нет.
– Бога ради, что он говорит? – побледнела Зося.
– Что кто-то вколол это свинство в виноград, – объяснила я. – В оторванную гроздь, которая лежала на самом верху.
– Это же был виноград для Алиции!!!
– Вот именно. – Все вдруг встало на свои места: Алиция должна была вернуться домой раньше, а о ее страсти к винограду знали все…
– Яд был тоже для Алиции, – заявила я с бессмысленным торжеством. – Ясно было, что она слопает виноград прежде, чем кто-нибудь успеет глазом моргнуть. Он вообще не хотел убивать Казио и Эльжбету!
Алиция посмотрела на меня с сомнением.
– И Эдека не хотел убивать? Спутал со мной?
– Дура! Эдеку заткнули рот, но ты можешь узнать…
Я замолчала, спохватившись, что Алиция решила не говорить о письме.
– Выражаю подтверждение, – сказал г-н Мульгор. – Я не понимаю. Это отрава для женщины, которая первая поест. Неживая особа, – он показал пальцем на Эльжбету, – должна прийти последней. Утолить голод должна была та дама. Или та дама…
Осуждающим жестом он указал по очереди на Алицию и Зосю.
– Видите, что вы наделали, – вмешалась я. – Идете себе в гости, а из-за вам травится невинный человек…
– Павел… – шепнула Зося побелевшими губами. – Вы с Павлом… могли вернуться раньше…
– Вот именно. Не жалуйся в другой раз, что я не спешу, – удовлетворенно заметил Павел.
– Мы бы его не тронули! – возмутилась я. – Это же было для Алиции!
Тут Зося перестала владеть собой окончательно.
– Мы его купили! Для нее!
– Боже ты мой, возьми себя в руки! Мы ведь не фаршировали его отравой!
– Но никто другой не знал!…
– Все знали, что она его молотит, как машина!
– Заткнитесь! – сказала Алиция решительно. – Вы правы, это предназначалось мне. Сожрала бы его за милую душу. Этот тип меня боится. Угробил Эдека, а теперь моя очередь.
С минуту мы молча смотрели на нее. Как предполагаемая жертва коварного покушения, она явно заслуживала уважения.
– А почему? – вдруг вступил г-н Мульгор.
– Не знаю. Может, я ему не нравлюсь как женщина. Или у нас не сходятся вкусы…
– …Возможно, пани известием владеет о той особе, убийце. Пани должна умственную работу проделать. Намыслить, что на память вашу залегло, и разогнать все мраки.
– Но память не говорит мне ничего… Ничего не помню и не знаю, что Эдек имел в виду. Но могу подумать…
Г-н Мульгор выразил ей признательность и перешел к следующему преступлению. Не утверждал прямо, что виноград был отравлен Зосей, Павлом или мной, но ясно было, что мы кажемся ему наиболее подозрительными. Эльжбету исключил: если бы она хотела отравить Алицию, то не позволила бы съесть яд Казио. Зося снова разволновалась:
– Мы его принесли, помыли и положили в миску. Так?
Я кивнула.
– И говорили, что это для нее. Окна были открыты. Он мог подслушать.
– Дом отворен стоял?
– Нет, – ответила я. – Дом был заперт. На ключ.
– Может, какое-нибудь окно осталось открытым? – спросила с надеждой Алиция.
– Исключено, – запротестовала Зося. – Я сама запирала.
– А иная особа ключ имеет во владении?
– Кто из вас имеет во владении ключи? У Иоанны один, у меня второй, у Эльжбеты третий, у фру Хансен четвертый, а пятый? Было пять комплектов. Зося, у тебя есть?…
Зося нервно подскочила, уронив на пол спички, сигареты и перевернув вазочку с цветами, высыпала содержимое сумочки на стол.
– Есть! Вот пятый!
– Кто это – фру Хансен? – спросила я подозрительно. Мне показалось, что Алиция говорит сама о себе.
– Уборщица. Приходит раз в неделю. Ее зовут так же, как и меня.
Г-н Мульгор что-то записал и задумчиво посмотрел на нас:
– Потерялся, быть может, один ключ? Пропавшим стал? Пребывают они где?
– Преимущественно у нас в сумках. Или в карманах…
– Секундочку, – прервала нас Алиция. – Я не могла найти своего, помнишь?
Г-н Мульгор сразу заинтересовался, где Алиция хранит сумку. В конце концов установил, что сумочка Алиции стояла вчера как обычно в передней, на комоде. Вынуть из нее ключ, сделать оттиск и положить обратно можно было запросто. С таким же успехом эту операцию можно было произвести у нее на службе. Отправляясь, например, на завтрак, Алиция оставляла сумочку на столе.
Алиция ужасно расстроилась:
– Значит, у кого-то есть ключ от моего дома? Что же теперь, менять замки? Одуреть можно! Может, все-таки какое-нибудь окно было открыто?…
– Сейчас проверим! – разволновалась Зося и сорвалась с места.
Мы двинулись обходить дом, поочередно отворяя все двери и проверяя окна, и наконец добрались до комнаты, из которой вел вход в ателье.
– Ну вот, – сказала Алиция удовлетворенно. – Какое счастье!
Двери из ателье в сад были открыты настежь.
– Холера! – расстроилась Зося.
– Не огорчайся, – утешила ее Алиция. – Я даже рада. Чертовски не хотелось бы менять замки!
Мы вернулись обратно к столу и продолжили беседу. Эльжбета привела Казио в одиннадцать. Посадила на диван, дала какой-то журнал и пошла мыть голову. Казио сидел спокойно и не мешал, что ее несколько удивило. Теперь уже не удивляет.
– Ради бога, ищи письмо! – потребовала я, когда г-н Мульгор наконец ушел, а Эльжбета, Зося и Павел пошли спать. – Если ты его не найдешь в ближайшее время, это плохо кончится!
– Что, прямо сейчас? – возмутилась Алиция. – Три часа ночи! Мне утром на службу!
– По такому поводу можешь и опоздать: не советую слишком тянуть, разве что хочешь избавиться еще от пары друзей. И от себя в том числе.
– Думаешь, он и дальше будет продолжать в том же духе? – удивилась Алиция и открыла стоящий у стены сундук для постели.
– Уверена, что на этом не кончится. Разве что его поймают… Ты что, надеешься найти письмо здесь?
Алиция рылась между подушками и пледами.
– Не знаю. Во всех разумных местах я уже искала. Кто-нибудь мог убрать его вместе с постелью. В этом доме все все убирают…
На всякий случай я сама заглянула в сундук, но никаких писем там не обнаружила. Алиция добралась до самого дна, нашла коробку спичек, запихнула все обратно и начала медленно закрывать крышку.