— Не знаю, — сердито ответила Алиция. — Может, оно сюда завалилось? Не могу, к чертям собачьим, его найти! Где оно, к дьяволу, может быть?!
— Кто?!
— Письмо от Эдека! Не знаю, что он там написал.
— А нам молчать, пока ты его не найдешь? Решай быстро, говорить правду или нет?
Алиция отодвинула локоть и с большим трудом повернулась ко мне.
— Какую правду? — подозрительно спросила она.
— Я же тебе объясняю. Он спрашивает, были ли инциденты, а мы все молчим, как глухонемые. У тебя тут самые верные приятели. Признаваться или нет?
— Эй! — вдруг откуда-то сзади заорал Павел. — Теперь всегда будут только ноги, без туловища?
— Что ему надо? — буркнула Алиция. — Я не понимаю, что он говорит.
— Зато я понимаю. Чего тебе надо?
— Мне ничего. Но этот тип хочет, чтобы вы обе пришли. Он вас ждет!
Мы отцепили головы от катафалка и начали выкарабкиваться на свет. Алиция вдруг решилась:
— Ладно, о воплях скажем, этого не скроешь. Но о письме ни слова. Может, это все пьяные бредни.
Господин Мульгор назначил следственный эксперимент. Чтобы точно воспроизвести события, он попросил позвать в Аллеред всех гостей, чем довел Алицию до состояния, близкого к апоплексии. Наконец он покинул дом вместе со всей свитой и несколькими килограммами разнообразных металлических предметов — портновскими ножницами, куском старого подсвечника, стальной измерительной рулеткой… Ничего похожего на стилет не нашли.
На следующий день Алиция решительно заявила: к телефону не звать — ее нет дома, и неизвестно, когда она вернется. Это почти соответствовало истине: мы с ней решили заняться крапивой в дальнем углу сада, уверяя друг друга, что физический труд хорошо влияет на психику. Мысли мои при этом были заняты иным.
Неожиданная смерть Эдека задела и меня лично. Мне необходимо было задать ему один вопрос. Ответить мог только Эдек, и никто другой.
— Понять не могу, кому Эдек встал поперек дороги?! — свирепо сказала я. — Ужасное свинство так неожиданно его прикончить!
— Он что-то знал, — задумчиво произнесла Алиция. — С самого приезда делал какие-то намеки.
Я навострила уши. Но Алиция вдруг горестно застонала.
— Что я за дура? Рта ему раскрыть не давала! Обращалась как с пьяным! Не слушала, что он говорил!
— Перестань! Он действительно был пьяный! Кто же мог предположить, что протрезветь он уже не успеет!
— А теперь ничего и не скажет…
— Конечно, не скажет, сдурела, что ли? Если бы он сейчас что-нибудь сказал, ты тем более не стала бы слушать, а удрала бы со всех ног. Кому он еще хотел это сказать?
— А действительно, кому?
— Откуда я знаю? По-моему, он махнул рукой.
— Все время махал руками. Темно же было. Дурацкая затея с этой лампой. Кажется, показал где-то между тобой и Эвой.
— Мы обе женского пола, — я чудом увернулась от очередного пука крапивы, которым Алиция размахивала у меня перед носом. — Ты не могла бы бороться с сорняками чуть менее энергично? От ревматизма я уже вылечилась: меня две недели кусали красные муравьи.
— Почему красные? — рассеянно спросила Алиция.
— Такие водятся там, где я была…
— Подожди. У меня с ними что-то связано…
— Наверное. Муравьи красные. Все красное.
— Подожди. Красные муравьи… А Зося об Эдеке не знает? Что-то она говорила, похоже на красных муравьев…
— Зося может знать. Она же видела Эдека в Польше. Надо спросить.
— Может, он там с кем-нибудь встречался?..
Внутри у меня что-то дрогнуло.
— Похоже, Эдек что-то о ком-то знал, — осторожно сказала я. — И этот кто-то его укокошил. Ты как думаешь: кто-то из нас или чужой?
Алиция рассвирепела:
— Кто-то из нас — это кто, ты?
— Рехнулась? Почему я?!
— Ну и не я. Возможно, и не ты. Лешек и Хенрик отпадают. Кто остается? Зося? Павел? Эльжбета?
— Еще Анита, Эва и Рой. Про них забыла?
— Я мыслю логично. Он их почти не знал. Скорее он имел в виду кого-то из Польши, он ведь никуда не ездил. Будь любезна, убирайся отсюда к чертовой бабушке!
Я опешила.
— Бога ради, почему?! — спросила я пораженно. — Так сразу?
— Что? — буркнула рассеянно Алиция. — Пошла вон! Будешь еще тут жужжать!
— Я думала, это ты мне, только не поняла, убираться из крапивы или вообще из Аллеред. Делала бы ты, что ли, паузу, меняя собеседника!
— Что?.. Нет, это я осе. К гостям пока еще так плохо не отношусь.
— Может, и зря. Из вчерашних событий следует, что Эдек был прав. Принимаешь у себя черт знает кого…
Наступившие сумерки прервали наше занятие.
Вытащенная на террасу Зося задумалась.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — наконец сказала она. — Какая связь между красными муравьями и Эдеком? Ничего такого не помню… Павел!
Павел оказался более полезным.
— Знаю! — разволновался он. — Это про того типа в красной рубашке. Не муравьи, а рубашка красная…
— Действительно, — вспомнила Зося. — Павел как-то видел Эдека…
— Что за тип? — нетерпеливо прервала Алиция. — Его кто-нибудь знает?
— Не в курсе, — сказала Зося. — Павел?..
— Я его не знаю. Месяца два назад видел Эдека с этаким черным типом в красной рубашке. Я же вам говорил!
— Возможно, я пропустила мимо ушей, — призналась Алиция. — Кто это был?
— Говорю, не знаю. Похоже, что оба были на бровях, то есть, хочу сказать, под мухой… Ловили такси и махали руками, как ветряные мельницы. Этот черный в красной рубашке похож на южноамериканца. Они еще пытались залезть в угольный фургон. Поэтому, собственно, я на них и смотрел: интересно было, что еще выкинут…
Павел замолчал, посмотрел на нас и спросил осторожно:
— Может, вы уже знаете, кто его убил?
— При чем здесь этот тип в красной рубашке? — возмутилась Зося.
— Пока не знаем, — ответила я одновременно Зосе и Павлу. — Может, вам что-нибудь придет в голову?
— Меня это вообще не касается! — вспылила Зося. — Меня тошнит от убийств!
Алиция вдруг очнулась.
— Тип в красной рубашке ничего не значит, — заявила она решительно. — Мало ли с кем Эдек мог спьяну ездить на угольном фургоне! Все это бесполезно. Не знаю, зачем завтра снова устраивать этот ад. Никто ничего не помнит. А кстати, мне готовить такой же ужин? В холодильнике — ни крошки!
— Может, он надеется, что убийца хлопнется в обморок и тем себя обнаружит? — предположил Павел.
— Чушь! — сердито сказала Зося. — Обойдутся! Пусть наедаются дома!
— Кофе, — предложила я Алиции. — В крайнем случае — остатки водки.
— Водку жалко…
— Ну, без водки. Пиво. Вечер по-датски, с одним пивом. Эва, может быть, привезет апельсиновый сок.
Про апельсиновый сок Эва, конечно, забыла. Была слишком взволнована и расстроена необходимостью снова приехать в Аллеред в том самом наряде, что и накануне. Два раза кряду появиться в одном и том же платье, да еще в присутствии тех же людей — с этим могла смириться далеко не каждая женщина.
Бардак, устроенный на этот раз, был вне конкуренции. Сидевший на месте Эдека полицейский (он должен был в надлежащий момент крикнуть что-нибудь и стукнуть стаканом по ящику) от усердия постоянно издавал дикие рыки. Посланный в машину за соком Рой принес банку смазочного масла. На журнальных столиках стояло с полтонны сахара, муки и соли в разнообразных сосудах. Пива оказалось мало. Точнее, мало закрытых бутылок, которые Павел должен был открывать. Содержимого открытых бутылок хватило бы еще недели на две. Датская полиция во главе с г-ном Мульгором наблюдала за нами с легкой паникой. Какой-то элемент покоя вносили Лешек и Хенрик, сразу занявшие свои места и погрузившиеся в продолжение вчерашней беседы.
— Я ставлю на мужчину, — заявила Анита, наблюдая за Роем, плутавшим в темноте с банкой. — Нужно иметь немалую силу в руке, чтобы так запросто это проделать…
— Тебе хорошо говорить, — раздраженно сказала Эва. — У Хенрика алиби. А Рой шатался за его плечами целый вечер…
— Ну, дорогая моя, муж-убийца — это же так интересно!
По заметному даже в темноте блеску глаз я поняла, что вряд ли отношение Эвы к Аните будет в дальнейшем особенно нежным. Анита же купалась в сенсации, как саламандра в огне.
Веселый вечер наконец подошел к концу. Г-н Мульгор, тысячу раз извинившись, сообщил нам, что никому нельзя покидать Аллеред без его согласия. Эве, Рою и Аните разрешалось жить дома, не выезжая за границы Роскилля и Копенгагена. Полной свободой пользовались лишь Лешек и Хенрик.
— Мне очень жаль, дорогая, что вынужден бросить тебя в такой идиотской ситуации, — печально сказал Лешек. — Но я должен отплыть. Да и вряд ли от меня был бы толк. Чем меньше здесь будет гостей, тем лучше для тебя.
Алиция меланхолично кивнула.
— Приезжай, когда все это кончится, — сказала она со вздохом.
Г-н Мульгор собирал свою команду. Я стояла на пороге террасы и видела, как в кухонном проеме Эльжбета задержала Алицию и что-то сказала ей. Алиция оживилась, но на полуслове их прервали: уезжали представители власти. Пройдя мимо меня, Алиция вышла на террасу. Эльжбета скрылась на кухне.
Я сделала шаг, чтобы тоже выйти, но вдруг услышала в прихожей какой-то шорох. Было совсем темно, и я лишь уловила, как дверь скрипнула и кто-то тихо вышел наружу…
Я обошла дом и вышла на дорожку. Там стояли Рой и Эва, Анита и Хенрик, Лешек, Зося, Алиция и Павел. Полицейские как раз уезжали.
Я задержалась у калитки, поглядела на них и ощутила беспричинную тревогу. Кто же из них минуту назад вышел из темной передней так таинственно и так осторожно?
В понедельник Алиция сочла за лучшее пойти на службу. Домашний арест никто особенно близко к сердцу не принял, и все собрались ехать в Копенгаген. Зося должна была встретиться там с Алицией и вместе с ней вернуться домой. Мы с Павлом хотели посетить Тиволи. Эльжбета намеревалась пойти к приятелям и вернуться позже. Г-н Мульгор на все дал согласие…
В доме не было ни крошки съестного. Мы с Зосей обошли магазины и среди прочего купили виноград — любимое лакомство Алиции. Вымыли его, красиво уложили в миску, поставили на низкий стол у дивана. И вышли из дома…