— Я пока вообще не работаю.
— Бросила бизнес?
— Это он меня бросил.
Сокурсник опять промолчал.
«Что это с Серегой? — мысленно подивилась она. — На него совсем не похоже. Отмалчивается вместо того, чтобы вступить в обмен приколами, экономит слова».
— Отвык ты. Серенький, от моей дурашливой манеры общения… Взрослеешь, что ли? Да и вообще загадочный, как Чайльд Гарольд.
— Дела, заботы… — уклонился он от ответа.
— Решил попробовать себя в бизнесе?
— Нет.
Алла уже не удивлялась его лаконичным ответам — было видно, что ему не до острот. Она затеяла привычный легкий треп, чтобы хоть как-то растормошить Сергея, но он не пожелал продолжать в том же тоне.
— Что это мы развлекаемся светской беседой на улице? Раз ты приехал по делу, проведем переговоры на должном уровне и в соответствующей обстановке.
Она первой направилась ко входу в офис «Примы», сокурсник за ней. Охранник заблаговременно распахнул дверь и радостно приветствовал ее:
— Здравствуйте, Алла Дмитриевна! С выздоровлением вас!
— Спасибо, Дима, — сдержанно ответила она. Очевидно, весть о появлении любимой начальницы уже облетела весь коллектив, и сотрудники почти в полном составе высыпали в коридор.
Отвечая на их радостные улыбки и на ходу здороваясь, Алла мысленно усмехнулась: «Оказывается, нужно было на пять месяцев выпасть из обоймы, чтобы узнать, как я дорога своим подчиненным».
— Ты болела? — спросил Сергей, когда они вошли в ее кабинет.
— Было дело.
— Что-то серьезное?
— Бандитская пуля, как говаривал герой фильма «Старики-разбойники».
Очевидно, сокурсник решил, что она пошутила, хотя Алла сказала чистую правду.
— Поухаживай за бывшей дамой сердца. Еще недавно стояла несусветная жара, а сейчас зарядили дожди. Вот и пришлось опять обрядиться в плащ.
Она повернулась к сокурснику спиной, ожидая его помощи. Сергей дождался, пока Алла расстегнет пуговицы, и потянул плащ за плечики. Из правого рукава она выскользнула, а вот с левым было посложнее, и ей пришлось самой стянуть рукав. И только тогда гость заметил, что ее левая рука неподвижно висит вдоль тела, а из-под манжета джемпера виднеется край марлевой повязки.
— Что у тебя с рукой?
— Я же сказала: бандитская пуля.
— Не понял?..
— Ну что тут непонятного? Меня подстрелили.
— Тебя-а?
— Меня-а! — Она в точности воспроизвела его интонации, — Кто?
Сергей, все еще не веря, изумленно смотрел на нее. Алла была любимицей всего курса — умна, остра на язык, верный друг, к тому же красива, а потому пользовалась заслуженным вниманием сильного пола. Такую женщину «подстрелить»? Немыслимо. Пусть сейчас время криминальное, но все же огнестрельным оружием балуются мужчины. Неужели они используют его против красивых женщин? Да и верная боевая подруга всегда умела за себя постоять.
— Серега, у тебя что-то с интеллектом, — подколола Алла. — Как сказала бы мой любимый психиатр, ты загружен своими переживаниями. Не врубаешься, мой дорогой. Раз пуля бандитская, то отсюда закономерно вытекает, что меня подстрелили бандиты.
— А какие у тебя могут быть дела с бандитами?
— У меня с ними дел быть не может, — усмехнулась верная боевая подруга. — Но у них имелись ко мне претензии.
— И за это в тебя Стреляли?
— Именно.
— Киллер?
— Примерно так, но во множественном числе. Их было пятеро;
— Пятеро против одной женщины? — Сергей все еще не верил, тем более Алла говорила в своей привычной манере, как о чем-то несерьезном.
— Многовато, по-твоему?
— На мой взгляд, даже один — и то чересчур.
— Ну, одного бандита я бы запросто одолела. И с четверыми, бывало, справлялась. А вот пять, как оказалось, уже перебор. Опыт — источник нашей мудрости, — одарила она его перефразировкой. — А наша глупость — источник нашего опыта. В следующий раз буду умнее — как увижу, что меня догоняет тачка, битком набитая головорезами, оповещу их, что пятый лишний.
— Ты, как всегда, шутишь?
— Да почти нет, — усмехнулась Алла и опять решила блеснуть эрудицией:
— Опыт — это совокупность наших ошибок.
— Тебе не хочется об этом вспоминать?
- ^ В общем-то ничего особенно тягостного в той ситуации нет. За исключением того, что на данный момент я однорукая. Но можно было бы этого избежать. Правда, эти подонки намеревались изрешетить мое красивое тело, но, как выяснилось, не на ту напали.[22] Поспешили господа бандиты, а потому попали впросак и теперь всей бандой дружно отправились топтать зону. Обычно я сама наказываю мерзавцев — есть у меня любимая игра под названием «гусарская рулетка», но в тот момент я валялась в реанимации, а Слава Миронов, мой защитник, дабы у меня в будущем не возникло намерения поквитаться испытанным способом, использовал все рычаги и быстренько отправил их в места не столь отдаленные,[23] в надежде, что я не поеду туда с предложением каждому зэку сыграть в мою любимую игру.
— А за что тебя хотели убить?
— За то, что слишком много знала. Намеренно подставилась, но недооценила противников — сочла их банальной компашкой алконавтов, хотя меня предупреждали, что они вооружены. Но я, с присущей мне самоуверенностью, решила, что они своими пушками лишь пивные бутылки открывают. Оказалось — не только. Ошибаясь, приобретаешь не опыт, а шишки. Или ранения, как я. Если бы я не была везунчиком по жизни, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.
— Когда тебя ранили?
— Пять месяцев назад, в канун Нового года. Два месяца провалялась в больнице, зато теперь на свободе. И как видишь, опять почти на коне. Правда, одной рукой затвор не передернешь, так что поиграть с оружием мне пока не светит, но, как говорится, еще не вечер.
— Извини, Алла, я не знал…
— Да ладно, — отмахнулась верная боевая подруга, — Не сомневаюсь, что ты непременно продемонстрировал бы заботу и внимание. Не печалься, что не удалось проявить сострадание. Меня в больнице столько народу навещало, что всем места в палате не хватало, в коридоре очередь стояла из желающих пообщаться, а принесенными ими витаминами и калориями я обеспечивала все отделение. Еще больше вширь раздалась от немереной заботы друзей. Оказалось, их хорошее отношение имеет и оборотную сторону — пришлось кардинально сменить гардероб и успокоить себя любимой присказкой; лучше быть толстой и душенной, чем тощей и злющей. Правда, теперь я слегка похудела, так что прежние туалеты не пропадут.
— А как твоя рука?
— Да пока никак. Не желает слушаться. Правда, меня все успокаивают, что это временное явление, мол, со временем двигательные функции восстановятся, но что-то верится с трудом. Олег, мой лечащий врач и любимый мужчина, блюдет меня, велит соблюдать щадящий режим, а я категорически уклоняюсь. Потому, на его взгляд, процесс выздоровления затянулся.
— Почему же ты не соблюдаешь предписанный тебе режим?
— Тебе ли не знать мой бедовый характер, Серега! На редкость вредный, надо признать, характер. Вот и довыпендривалась. Уже конец мая, скоро все красивые женщины облачатся в легкие наряды без рукавов, а я утратила львиную долю своей привлекательности. Придется носить платья с длинным рукавом, и стану я похожа на старую деву, — притворно пригорюнилась она.
— Ты в любой одежде красавица, — с искренним убеждением произнес Сергей.
— Спасибо за лесть, дорогой.
— Это вовсе не лесть.
— Да знаю я, знаю! С самооценкой у меня все в порядке. Как говорит наш психиатр, она у меня адекватная. Но если бы ты видел мою несчастную руку… Почему-то мне кажется, что физическое уродство не прибавляет красоты. Как говорил классик, в человеке все должно быть прекрасно. В том числе и левая рука. А моя конечность, увы, уже недостойна такого эпитета.
Сокурсник растерянно молчал. Вроде бы Алла, как всегда, дурачится, но даже такая красивая и уверенная в себе женщина вряд ли в восторге из-за того, что стала калекой. Он боялся спросить о прогнозе на будущее — а вдруг она и в самом деле не сможет владеть рукой?.. Произносить банальные слова утешения ему не хотелось. Да верная боевая подруга и не нуждается в успокоительных речах.
Та интуитивно поняла его затруднения и облегчила ему жизнь:
— Не морщи мозг, Серж. Не собираюсь грузить тебя своими проблемами. К тому же я стопудово уверена, что будущее не так страшно, как его малюют. В прекрасном будущем я собираюсь провести всю оставшуюся жизнь и потому закладываю основы в настоящем. — Алла еще раз ввернула перифраз для усиления впечатления:
— Реальность и в самом деле пессимистична, зато моя вера оптимистична. Упорно разрабатываю мышцы, видишь, не расстаюсь с ручным эспандером, и временный неуспех меня не смущает. Будущее нужно не предвидеть, а творить. Не бывало такого, чтобы я не достигла поставленной цели. Мышечная сила дело наживное. А чем отдаленнее светлое будущее, тем оно желаннее. Кости потихоньку срастаются, а мясо нарастет.
— Ранение было тяжелым?
— Олег говорит, что да. Бандитская пуля оказалась какой-то особенной не дум-дум, но что-то в этом роде. Кость и мышцы разворотило напрочь. Можно сказать, моя рука висела на волоске — не только образно, но и почти буквально. Мой хирург и любимый мужчина, как высококлассная белошвейка, четыре часа аккуратно сшивал каждый мышечный пучок, чтобы сохранить хотя бы остатки в надежде когда-нибудь вернуть мне былую красоту. Пока вся проблема в том, что эта чертова костная мозоль почему-то не желает приобретать нужную степень прочности, потому до сих пор рука от плеча до запястья в плотной гелевой повязке. Когда ее; снимут, станет больше простора для движении и, соответственно, тренировок и массажа.
— А почему кость так долго не срастается?
— Кто ее знает? — беспечно пожала плечами Алла. — Из вредности, наверное. Желает продемонстрировать, что не все от меня зависит. Правда, Олег иного мнения и пеняет мне, что я манкировала его рекомендациями, не пила гранатовый сок, выбрасывала в унитаз железные таблетки, кальций, мумие и прочую гадость. Надо сказать, мой любимый мужчина, будучи хирургом от Бога, оказался никудышным психологом и избрал неверную тактику: нужно было не назначать мне эти лекарства, а, наоборот, сказать, что они мне категорически противопоказаны. Тогда бы из присущего мне с детства стремления все делать наоборот я непременно стала бы потреблять все запрещенное в мегаколичествах. Инфантильный негативизм, по словам уважаемого мной психиатра. Правда, теперь я стала лопать ненавистные таблетки, так что процесс пошел, как говаривал один говорун-политик. А что это я все о своем, о девичьем?.. — спохватилась она. — Ты же говорил, что у тебя ко мне дело.