Опыта интервьюирования известных людей у Марго нет, да и откуда ему взяться? Знаменитости не жаждали увидеть свои откровения на страницах малоизвестного еженедельника «Все обо всем». Название-то у него многообещающее, но содержание…
Потому Марго и невзлюбила своих коллег — чего они перед ней нос дерут? Можно подумать — сами асы пера! Были бы асами, устроились бы в места поприличнее. Возомнили о себе — а что они умеют? Разве что передрать материалы из зарубежной периодики, изложив своим языком, попроще, чтобы сошло за авторскую статью. Воровать в отечественных изданиях ее коллеги теперь побаиваются. Однажды прыщавая Лиза Сайкина, публиковавшаяся под псевдонимом Лола Светская, — сотрудники их жалкой газетенки почему-то помешались на звучных псевдонимах, — позаимствовала эксклюзивный материал из чужой статьи.
Журналист, удостоенный чести быть к нему допущенным, подал в суд, представив все документы и магнитофонные кассеты. Еженедельнику «Все обо всем» вчинили иск на приличную сумму, суд признал авторство истца и обязал виновную сторону выплатить штраф. Пришлось заплатить. Лизу с позором изгнали из редакции, а Змей Горыныч разошелся вовсю:
— Даже украсть грамотно не умеете, мать вашу так и растак! Об эксклюзиве и говорить нечего! Кто мешает вам самим собрать хороший материал?! Темы под ногами валяются, а вам даже наклониться лень! Почему другие журналисты умеют бойко писать, в каждом номере есть минимум одна забойная статья, а вы никак не научитесь?! — Стукнув кулаком по столу так, что его любимая чашка подпрыгнула и завалилась на бок, Самсоныч обвел яростным взглядом выстроившихся перед ним подчиненных и сам себе ответил:
— Да потому что зазнались и зажрались. — Он подвесил драматическую паузу, чтобы все прониклись, и, убедившись, что нужный эффект достигнут, продолжил уже на полтона ниже:
— Разогнать бы всех, бездарей, к етишкиной матери, да ведь в другое издание вас не возьмут — ни на что путное вы не годны. Жалуетесь на невысокий оклад, но вы и этих денег не заработали, халтурщики!
Как всегда, сотрудники еженедельника оставили без внимания очередной начальственный разнос и по-прежнему гнали по наезженной колее. Марго, придерживающаяся весьма невысокого мнения об их профессиональных качествах, была целиком согласна со своим покровителем: редакция газеты «Все обо всем» — это сборище бесталанных неудачников, возомнивших о себе невесть что. Так что нечего им перед ней задаваться. У нее, по крайней мере, своя ниша, свой материал, а не халтурно сляпанная компиляция чужих статей.
Она ничуть не удивилась, что именно ей Самсоныч доверил взять интервью у Астраловой. А кому же еще? Ее коллеги понятия не имеют, как общаться с людьми, их главное орудие труда не диктофон, а ножницы.
А у нее уже немалый опыт, умение разговорить человека и вызвать на откровенность.
К заданию Марго подошла ответственно — прочла все, что писали об Изабелле Астраловой в прессе, и ознакомилась с ее романами. Правда, одолеть все книги журналистке не удалось — очень уж плодовита оказалась писательница, а время поджимало, — но в общих чертах она все поняла. А поняв, скисла.
Неунывающий Самсоныч, отправляя любимицу на ответственное задание, напутствовал ее так;
— Об Астраловой писали очень много и всегда одно и то же. За этими материалами не видно живого человека. Женские судьбы — твой конек, Маргоша. Покопайся в душе писательницы, узнай самое сокровенное и напиши душевную статью, показав ее как личность, как женщину.
Марго понятия не имела, как «копаться в душе» звездной авторессы, все же это Астралова, а не читательница еженедельника «Все обо всем», приславшая письмо и безмерно счастливая, что журналистка ей ответила, а потом навестила и сочувственно внимает ее излияниям. С такими женщинами проще, они готовы к контакту и ответят на любые вопросы. Но как быть со знаменитостью, утверждающей, что она живет в другом измерении, все земное ей неинтересно, а потому надоело давать интервью и отвечать на одни и те же вопросы людей, не способных понять ее возвышенных устремлений?.. «Оставьте меня… Мы люди с разных планет и говорим на разных языках», — недавно оповестила «неземная» Астралова одного из асов пера, и этими словами заканчивалось ее интервью.
В данный момент Марго даже не знала, как подобраться к уставшей от славы писательнице на расстояние нормальной слышимости для своего диктофона, а уж как взять эксклюзивное интервью — вообще не представляла.
Задумчиво разглядывая носки своих серых замшевых туфель, на которых оставили след нечищеные ботинки вертлявой Мары, журналистка думала, не сбежать ли с презентации, — какой смысл томиться несколько часов в толпе, если все равно не удастся пообщаться с Астраловой тет-а-тет?..
Что именно скажет писательница в официальной части сегодняшнего действа, она примерно знала, все журналисты уже получили заранее заготовленный материал, в просторечии — «рыбу». Просмотрев распечатку, Марго удостоверилась, что это все та же сто раз опубликованная ахинея дилетантские потуги на тему реинкарнации. Одни и те же вопросы и до боли знакомые ответы, из которых явствовало, что Изабелла Астралова возрождается уже в шестой раз, прожила шесть на редкость интересных, насыщенных событиями жизней, и все эпохи, которые она почтила своим существованием, для нее как родные, именно потому она пишет столь исторически достоверно.
В дверь позвонили, и хозяйка пошла открывать. Как и предполагалось, прибыл Толик, совмещающий обязанности водителя, мальчика на побегушках, мастера на все руки, а по собственной инициативе — еще и телохранителя. Алла называла его верным оруженосцем, Санчо Пансой, и он этим чрезвычайно гордился.
— Привет, Толян! — заулыбалась она.
— Здорово! — Тот тоже расплылся в улыбке, но тут же встревожился:
— Че смурная?
— А что — так заметно?
Ответить он не успел — из глубин квартиры раздалось истошное:
— Мя-а-а!
— Ой, я же Перса нечаянно заперла в кабинете! — спохватилась Алла и быстро пошла по коридору. Услышав трель звонка, она переложила спящего котенка на кресло и по привычке захлопнула дверь комнаты. Теперь возмущенный сэр Персиваль рвался на свободу: то скреб коготками по полу, то пытался просунуть лапку в щель под дверью и истошно вопил — как же так, безобразие, его не пускают поприветствовать гостя!
Обогнав хозяйку, Толик распахнул дверь, а обрадованный котенок тут же запрыгнул ему на руки. Понаблюдав за их счастливым воркованием, Алла потихоньку оттеснила верного оруженосца в коридор и прикрыла за собой дверь — почему-то ей не хотелось пускать в эту комнату даже Толика, хотя от него у нее секретов не было.
— Алка, че ты какая-то не такая? — спросил он, наигравшись с любимцем.
— Сама не знаю, Толян, — призналась она.
— С Олегом полаялась?
— Нет, с любимым мужчиной все в порядке. С ним при всем желании поссориться невозможно. Да и не хочется мне с ним собачиться. Потеряв отца, я обрела в лице Олега эквивалент отеческой любви и мудрости. Он относится к моим взбрыкам с пониманием, как любящий папаша к фортелям обожаемой дочурки.
— А-а… — протянул верный оруженосец, решив, что Аллина грусть связана с недавней утратой. — Дак давай на кладбище съездим.
Она мысленно подивилась его интуиции. Вроде бы Толик — примитивная личность, бывшая шестерка из команды Мирона, дважды судим, образование ноль классов, а поди ж ты…
Еще недавно Алла энергично занималась выяснением обстоятельств смерти отца, нашла виновных и своеобразно наказала.[6] А вот теперь, когда все закончено, навалилась тоска. Папы уже нет… Полтора месяца — слишком малый срок, чтобы примириться с утратой, осознать, что больше никогда не увидишь любимого человека, не посмотришь ему в глаза, не услышишь родного голоса…
Так уж мы устроены — нередко ценим лишь тогда, когда теряем…
Поездка на кладбище позволяет хоть как-то сжиться с утратой — и Толик это интуитивно почувствовал.
Да, душа все еще саднит, да, там угнездилась боль, которую невозможно описать словами, но все же, когда приходишь к могиле, ухаживаешь за цветами, становится чуточку легче. Можно тихо постоять, глядя на портрет любимого человека и в который раз вспоминая все хорошее, можно мысленно поговорить с ним, а если мучаешься виной — попросить прощения.
Обычно Алла ездила на кладбище с матерью, но сейчас ей хотелось побыть с отцом наедине.
— Поехали, Толян, — согласилась она. — Но маму мы сегодня не возьмем.
И опять верный оруженосец многое понял интуитивно.
— Вы не против, если я постою рядом? — услышала Марго приятный баритон и подняла голову.
На нее, улыбаясь, смотрел кареглазый блондин, и сердце журналистки почему-то сильно забилось. Это ее удивило — и не чаяла, что при виде симпатичного мужчины может испытывать давно позабытое волнение.
— Не против, — ответила она, ощущая, что губы, помимо воли, расползлись в улыбке. Попытка придать лицу серьезное выражение не увенчалась успехом, и Марго мысленно махнула рукой — раз с редакционным заданием полный облом, в качестве моральной компенсации можно ни в чем себе не отказывать.
— Что-то госпожа Астралова задерживается, — продолжал светскую беседу незнакомец.
— Да, — весьма содержательно поддержала диалог журналистка.
— Вы из какого боевого листка? — начал прощупывать почву блондин.
— «Все обо всем».
— Наслышан. — Его глаза смеялись, и Марго не поняла — то ли он весьма невысокого мнения о ее еженедельнике, то ли у него просто хорошее настроение. — И как же зовут очаровательную сотрудницу очага свободной печати?
Ее никто и никогда не называл «очаровательной», и, надо признать, слышать это было приятно, а из уст столь привлекательного молодого человека — тем более.
— Марго, — потупилась журналистка.
На лацкане ее светло-серого делового костюма висела запаянная в целлофан аккредитационная карточка, где под фотографией владелицы значилось: «МАРГО М. „Все обо всем“», но незнакомец сделал вид, будто не заметил этого, а Марго обр