Эле был великим королём, но семейная жизнь его продолжалась недолго. Поговаривали, что не без помощи прелестной Лендис. Уж очень скоро после смерти мужа её новым супругом и правителем стал новоиспечённый тан рода Хеттенов Шнек. На мой взгляд, полное ничтожество, но, с другой стороны, Оркнейский дом Бьерна был далеко, а клан Хеттенов был серьёзной поддержкой для молодой узурпаторши.
Шнек быстро разогнал совет танов и начал наводить в стране и её окрестностях такой шорох, что задание способствовать созданию державы короля-цивилизатора Эле сменилось прямо противоположным. Мы с Лисом с ним благополучно справились. Очень скоро новоявленный владыка Каледонии отправился к праотцам с лисовской стрелой в груди, сделав Лендис дважды вдовой.
Вот тут-то и явил себя миру ставший уже к тому моменту принцем Ангус. Не желая связывать себя союзом с «безутешной» королевой, он, опираясь на дружину, объявил себя преемником трона. Однако молодая королева вовсе не желала уступать ему это место без боя. И хотя во многом по её вине, мне, носившему тогда имя Эстольд Трёхрукий, пришлось безвременно умереть и родиться вновь собственным братом-близнецом, я прекрасно понимал, что королева Лендис на престоле куда как более вменяема и уместна, чем её кровожадный пасынок.
Вновь созвав танов, она подняла на борьбу с ним весьма изрядные силы. Однако неизвестно, как бы сложилась её судьба, не реши в этот момент король Артур развивать своё завоевание на север, по ту сторону Адрианова вала. Именно я, тогда признанный эксперт в делах Каледонии, убедил Артура поддержать притязания королевы Лендис. Именно мой отряд прорвал блокаду замка Ческорт, в которую, как в мышеловку, попала неопытная в военных делах королева. Это мы с Лисом преследовали разбитого наголову принца Ангуса по горным ущельям и, пленив, в цепях, привезли его в Камелот.
К неудовольствию королевы, скрепя сердце признавшей вассальную зависимость Горры от Британии, Артур освободил тана Хеттенов и поставил их примирение одним из условий мирного договора. Замысел его был понятен. Пока Ангус, обязанный своей свободой и положением королю бриттов, был вблизи от трона Каледонии, Лендис, чувствуя его дыхание у себя за спиной, не могла вести себя чересчур самостоятельно. Но волчья верность – до первого леса. А такая одарённая особа, как моя кузина, умела находить убедительные доводы и для друзей, и для недругов. События последних дней были тому ярким доказательством. Что же касается принца Ангуса, то нынче он был во всеоружии, и у него оставались ко мне неоплаченные счета.
Погружённый в воспоминания, я болтался в запряжённой волами повозке, мучительно пытаясь заснуть, с грустью понимая, что до изобретения нормальной упряжи с подвижным дышлом осталось ещё века три-четыре, а стало быть, попытки мои обречены на неудачу. Утренняя сырость забиралась под кожаный полог, заставляя плотнее заворачиваться в тёплый дорожный плащ, но даже его первоклассная шерсть уже не спасала от крадущейся простуды. Повозка была загружена ростовыми пехотными щитами и кольями, которыми эти щиты подпирались при обороне, чтобы освободить руки пехоте. Снаряжение подпрыгивало и грохотало на каждой кочке, также не прибавляя спокойствия моему сну. Однако это было лучшее, что мог предложить сейчас герцог Ллевелин, и я думаю, никто бы попросту не понял нас, начни мы жаловаться на неудобство. Возница, погонявший неспешных волов, приподнял полог и, рассмотрев в потёмках мою скрюченную фигуру, начал почтительно:
– Сэр Торвальд, тут оруженосец герцога. – Он замялся. – Наш господин велит узнать, проснулись ли вы.
– Лучше бы он поинтересовался, заснул ли, – пробормотал я, приподнимаясь и получая увесистый пинок подскочившим от очередной встряски щитом. – Проклятие! Да, я уже на ногах.
– Герцог зовёт вас к себе, – передал возница слова скачущего рядом оруженосца.
– Сейчас буду! – досадливо кинул я, нащупывая в изголовье пояс с мечом. – Вели армигеру подвести Мавра.
Герцог Ллевелин с отрядом рыцарей Северных графств двигался во главе колонны. Перед ним шла лишь сотня передовой завесы, прочёсывавшая окрестности по маршруту движения войска.
– Надеюсь, вы хорошо отдохнули, – поприветствовал меня полководец.
– О да, прекрасно, – солгал я.
– Вот, господа рыцари, – Ллевелин положил мне руку на плечо, – кто из вас не знает сэра Торвальда, я рад представить вам его. Если кто-нибудь когда-нибудь попросит вас указать истинного героя, не задумываясь можете назвать это имя. Прошлой ночью его отвага и боевое искусство спасли от штурма Кэрфортин.
– Милорд, – я склонил голову, – мои деяния в этом бою были не большими, чем подвиги любого из моих соратников. Великой славы достоин сэр Богер Разумный, скончавшийся вчера от смертной раны, и его оруженосец, сэр Кархэйн, ставший рыцарем лишь перед гибелью своего господина. Но тот, кто истинно принёс нам победу, с детских лет дал священный обет не прикасаться к оружию. Это сын валлийского короля Каранток, которого все в этих краях величают святым. И даже дикие чудовища склоняют перед ним свои головы… – я хотел было поведать Ллевелину и сопровождающим его рыцарям о чуде, свершённом святым Карантоком, а вернее, его виверной у ворот бастиды, но, пока подыскивал подобающие случаю возвышенные слова, герцог перебил меня задумчивым:
– Каранток, сын короля Берримора. Мой прадед был родным братом его деда. – Он кивнул головой и улыбнулся, словно выходя из мимолётной дрёмы. – Торвальд, я хочу проехать вперёд, осмотреть дорогу. Прошу тебя сопровождать меня. – Он пришпорил коня, давая мне полную возможность догонять его или же оставаться на месте.
Я дал шпоры Мавру. Вряд ли герцог Ллевелин, железной рукой державший в узде своенравных северных баронов и неукротимых танов Горры, опасался отправляться в конную прогулку в одиночку. Пожалуй, это было неосторожно, но осторожность не входила в число рыцарских доблестей. Мой смолисто-чёрный скакун сорвался с шага в галоп, пускаясь вслед сахарно-белому коню герцога.
Когда мы достаточно вырвались вперёд и передовая завеса скрылась далеко за нашей спиной, Ллевелин осадил жеребца, пуская его спокойной рысью.
– Сэр Торвальд, – начал он, – я хотел поговорить без свидетелей.
– Конечно, – склонил голову я и активизировал связь.
– «Не, ну это беспредел какой-то!» – раздалось тут же у меня в мозгу. – «Мало того, что подсунули эту чёртову койку на колёсах, так ещё не дают в ней спать! По вашей милости мне придётся час разбираться, где какая часть моего скелета находилась до того, как я сюда улёгся. Никого здесь не интересует, что весь мой ужин состоял из куска полусырой говядины, которую я спёр в замковой кухне. Так в довершение всего ещё и родной напарник норовит пообщаться, когда я только-только пристроился вздремнуть в какой-то щели, как не буду говорить кто».
– «Такова жизнь», – философски оборвал я нападки Рейнара. – «Ты хочешь спать, а его светлость желает сообщить мне нечто конфиденциальное».
– «А, на откровенность пробило! Перед боем такое бывает…»
– Когда вы отправлялись в эту злополучную бастиду, – продолжал тем временем Ллевелин, – я обещал вам раскрыть тайный смысл вашего сна. Насколько сие в моих силах, я готов сделать это. Итак, вы видели ночью Мерлина, держащего в руке пергамент, разделённый на несколько частей.
– Всё обстояло точно так, как вы говорите.
– Так вот, сей пергамент действительно существует. На нём запечатлено последнее из пророчеств старого мага.
– «Чрезвычайно ценная информация», – пробурчал Лис. – «Стоило из-за этого будить!»
– По приказу Артура пергамент был разделён на двенадцать частей. И части эти он раздал лишь ему известным людям, облечённым особым доверием. На днях он приехал в Кэрфортин и привёз часть пергамента мне. До того эта часть находилась у вашего родственника сэра Говейна, увы, погибшего в битве при Бархем-Дауне. Каждый из нас, из тех, в чьих руках находятся части пророчества, обязан в случае смерти своей передать ношу достойному продолжателю по своему выбору.
– Но зачем? – я сделал наивные глаза, стараясь вытащить из собеседника всё, что ему известно.
Ллевелин поднял вверх палец:
– В пергаменте указывается, кому суждено стать королём Британии после Артура.
– «Капитан! Ну, блин, с добрым утром! Не знаю как ты, но я считаю нашу миссию выполненной. Хай они себе барюкаются, как бог на душу положит. Оно нас волнует, кто будет править после Артура? В крайнем случае прочитаем некрологи в институтских сводках».
– «Лис, у нас есть приказ».
– «Это у тебя есть приказ, а у меня есть твоя просьба и жгучее желание не дать тебе сунуть голову в очередную халепу».
– «Хорошо, Лис. У меня есть приказ. Если желаешь, можешь отправляться домой и передать всё, что нам удалось узнать, герцогу Норфолку».
– «О господи! Послал ты напарничка! Прости, что поступаю вопреки здравому смыслу, но надо же кому-то проследить за этой неугасимой лампадой британского рыцарства. Ладно, хрен с тобой, остаюсь. А то ищи тебя потом!»
– Спустя месяц после того как преставится наш добрый король, да продлит Всевышний его годы, хранители пророчества должны собраться в Камелоте у Круглого Стола и, сложив доверенные им части в единое целое, объявить нового короля.
– «Капитан, есть встречное предложение. Раз уж тебе так неймётся проводить отпуск в тени английских дубов, давай потихоньку отвалим отсюда, зашхеримся в каком-нибудь замке, переждём, пока Артур кони двинет, и через месяц после этого в Камелоте всех тёпленькими и повяжем».
– «Ждать осталось недолго», – мрачно заявил я. – «Король уже у Камланна, и, судя по летописям, оттуда не вернётся. А вместе с ним поляжет и его войско. Я уверен, что в нём есть хранители пророчества, и очень сомневаюсь, что в пылу боя они успеют его кому-нибудь передать».
– «Ну, знаешь! Как говорил О.Бендер: „Стулья расползаются, как тараканы“. Предлагаешь после сражения обыскать сотни три убиенных рыцарей? Боюсь, нас неправильно поймут. К тому же у нас явно будут конкуренты. Что с ними прикажешь делать?»