За его спиной загремели выстрелы, но грохот в голове Пакарда заглушал все прочие звуки. Он почувствовал, что валится вперед; перед глазами встала красная пелена и все поплыло. Пальцы ослабели, он отнял руку и, ничего не видя, на четвереньках пополз прочь, точно дикий зверь.
— Вставай! — крикнул ему кто-то.
Пакард кое-как поднялся и подождал, пока в глазах прояснится. Тряхнув головой, он увидел Сильвестра, из-за плеча которого выглядывало бледное размытое пятно — лицо Элис Пейдж.
Сильвестр провел ладонью по лицу. Его оцарапало пулей, поэтому висок, скула и волосы с одной стороны были густо измазаны кровью.
Маркс лежал на земле, раскинув руки над головой. По его угольно-черной бороде стекала красная струйка. Папаша Аллен сидел, прислонившись спиной к дереву, и прижимал руки к животу. Как ребенок, подумал Пакард, — точно как ребенок, который объелся зеленых яблок и мучается резью.
Контуры лица Сильвестра обрели четкость, и Пакард обратился к нему:
— Мистер, я так и не понял, что это было.
— Я думал, ты догадался, — ответил Сильвестр. — Думал, что ты раскусил меня сразу, как понял насчет глаза.
— Я чувствовал, что что-то не так, — признался Пакард, — но не мог сообразить, что именно.
— Я — страховой сыщик.
— Чего-чего?
— Страховой детектив. Видишь ли, Рэндалл использовал двойную схему. Сперва страховал золото от ограбления, потом сам же это ограбление и устраивал. Прибирал к рукам золото, а после выжимал из нас страховку. — Сильвестр снова провел по лицу рукой, перемазав щеку кровью. — Нам лучше поскорее убраться отсюда. Сними уже с шеи эту веревку. Мисс Пейдж перевяжет тебе плечо, а я приведу лошадей.
— Я все же попрошу вас ненадолго задержаться, — неожиданно послышалось сзади.
Все трое резко обернулись и увидели на краю небольшой полянки мужчину верхом на крупном гнедом жеребце. Черный сюртук тонкого сукна, желтовато-коричневый жилет, белый шелковый галстук. Когда мужчина нацелил на них свой шестизарядник, в галстуке сверкнула искра бриллианта.
— Кажется, ваше положение не очень выгодное, — заметил Рэндалл. — Сильвестр, брось пушки и отойди в сторону.
Сильвестр медленно расстегнул оружейный ремень и бросил его на землю. Не выпуская из руки револьвера, Рэндалл жестом приказал Пакарду и Элис разойтись.
— Какая жалость, — хихикнул он. — У вас ведь почти получилось.
— Может, на этот раз не получилось, — звонко произнесла Элис Пейдж. — Может, этим двоим джентльменам и не повезло, но рано или поздно кто-то вас остановит.
Рэндалл учтиво приподнял шляпу, но револьвера не опустил.
— Вы совершенно правы, мисс Пейдж, — сказал он. — А теперь будьте любезны, встаньте чуточку подальше и не смотрите.
— Джентльмен остается джентльменом, — с горечью усмехнулся Пакард. — Никогда не позволит себе совершить убийство на глазах у женщины.
— Разумеется, — кивнул Рэндалл. — В конце концов, есть же какие-то светские приличия. — Он повернул коня и вскинул револьвер. — Мисс Пейдж, прошу вас…
— Нет! — крикнула Элис. — Нет, вы не посмеете…
Она уже бежала к Рэндаллу, раскинув руки, как будто хотела остановить пулю, готовую вылететь из дула.
— Элис! — оглушительно взревел кто-то, и девушка, затормозив, резко развернулась.
— Отец! — воскликнула она.
Возле дерева, под которым, откинув голову набок, лежал мертвый Пинки, стоял пастор Пейдж, и в руках он держал тяжелую винтовку.
— Отойди, дитя, — прогудел он.
Рэндалл поднял револьвер выше и вдруг оцепенел. Дуло винтовки в руках священника было нацелено точно ему в грудь. Если Пейдж выстрелит…
— Брось оружие, Рэндалл, — приказал старик, — и слезай с лошади.
Рэндалл заколебался. Пастор прищурил глаза.
— Я не из тех людей, — сказал он, — кто жаждет кровопролития, но если ты не выбросишь свою пушку, я всажу пулю в твои дрянные кишки.
Рэндалл швырнул шестизарядник на землю и спешился. Револьвер тут же подобрал Сильвестр. Пейдж медленным шагом направился к Рэндаллу.
— Проверь, нет ли у него другого оружия, — велел он Сильвестру.
Сильвестр проворно ощупал Рэндалла, похлопав по бокам, и отчитался:
— Нет, больше ничего.
Священник переложил винтовку на плечо.
— Руки вверх, — приказал он Рэндаллу. — Я тебя сейчас так поколочу, что своих не узнаешь.
Рэндалл прыгнул на него, одну руку выбросил вперед, а другую занес для смертельного удара. Пейдж увернулся, поднырнул под просвистевший кулак, и сам от души врезал Рэндаллу так, что тот едва устоял на ногах.
Рэндалл и Пейдж сцепились не на жизнь, а на смерть. Они боролись молча и лишь тяжело пыхтели, ожесточенно колошматя друг друга. Слышался глухой топот ног, чавканье мягкой плоти, хруст костей, сиплые вдохи, натужные хрипы и сдавленные стоны противников, охваченных лютой ненавистью.
Рэндалл слабел. Он отступал под градом мощных ударов священника и даже попытался сбежать, но пастор догнал его, ухватил за шиворот и заставил драться дальше.
Развязка наступила быстро. Рэндалл уже шатался, но Пейдж продолжал его избивать: нанес сокрушительный удар правой в челюсть, левой — в грудь, и еще раз правой, опять в челюсть. От последнего Рэндалла подбросило в воздух, а затем он рухнул на землю.
Старик долго стоял в ярких лучах солнца над телом Рэндалла, его грудь тяжело вздымалась и опадала, седые волосы, отливавшие серебром, трепетали на ветру. Наконец он развернулся и направился к троим свидетелям кровавой сцены, на ходу отряхивая сюртук и поправляя манжеты.
— Кому-нибудь из вас нужен этот человек? — осведомился он.
— Мне, — сказал Сильвестр.
Пастор сурово посмотрел на Пакарда:
— Я надеялся, его заберешь ты.
Пакард мотнул головой:
— Нет. Я, пожалуй, поеду своей дорогой. Возвращаться в Хэнгменз-Галч незачем.
Священник протянул руку и обнял дочь.
— Я волновался за тебя, дитя мое, — сказал он. — Понял, что нельзя было отправлять тебя с этим дилижансом, поэтому вскочил в седло и поехал следом. Надеялся, что догоню фургон и сам провожу тебя до места, чтобы уж не думалось. Но я опоздал. Услышал выстрелы и… — Пейдж потер глаза загрубелой рукой.
Пакард дотронулся до шеи и с удивлением обнаружил, что на ней все еще болтается веревка. Он со злостью растянул петлю, перебросил ее через голову, развернулся и побрел прочь.
Где-то в зарослях стояла привязанная лошадь. Он легко доберется до нее пешком, а там прыгнет в седло, и поминай как звали. Пакард был уверен, что утруждаться его поимкой никто не станет.
По большому счету он почти такой же мерзавец, как Пинки или другие бандиты. Может, не столь закоренелый, но это не потому, что за ним меньше грехов. Не стоит обманывать себя и других: Пакард тоже стремился заполучить это золото, стремился так же жадно, как остальные.
— Пакард!
Услышав шаги за спиной, он остановился, а затем неохотно обернулся и посмотрел в лицо старика.
— Что?
— Ты возвращаешься с нами.
— Нет, пастор. — Пакард покачал головой. — Теперь, когда с Рэндаллом и его шайкой покончено, Хэнгменз-Галч станет добропорядочным городом, и мне там делать…
— Выслушай меня, Пакард, — перебил его священник. — В воскресенье я взойду на амвон и признаюсь людям, кто я такой. И я хочу заключить с тобой уговор…
— Зачем? — ахнул Пакард. — Тебя считают уважаемым человеком. Нет причин так поступать.
— Есть. Я должен быть честен с самим собой. Не могу больше жить во лжи.
— Хорошо, делай как знаешь, — согласился Пакард. — Но при чем тут я?
— Я же сказал, что хочу заключить с тобой уговор. Если жители Хэнгменз-Галча меня прогонят, мы покинем город все втроем, ты, я и Элис. Но если мне позволят остаться, то и останемся мы вместе.
Пакард посмотрел через плечо священника на Элис. Ее глаза улыбались.
— Согласен? — спросил пастор.
— Согласен, — ответил Пакард, не сводя взгляда с девушки.
Игра в цивилизациюПеревод Г. Корчагина
Снова с запада донеслись приглушенные расстоянием громовые раскаты. Но Стенли Пакстон не задержался ни на миг, поскольку был почти уверен: кто-то идет по его следу.
Если Пакстон не сбился с пути, то этот путь приведет к поместью Нельсона Мура — оно где-то там, за холмами. Будет и ночлег, и даже, возможно, транспортное средство. Жаль, что не будет связи — подручные Хантера наверняка следят за эфиром, ищут любые намеки на местопребывание Пакстона.
Когда-то он провел в поместье Мура несколько дней, а теперь вроде бы узнавал некоторые детали рельефа. Возможно, это было ложное чувство — за столько лет тот короткий пасхальный отпуск почти стерся из памяти.
Сгущались ранние сумерки, и боязнь погони помаленьку слабела. «И вообще, с чего я взял, что меня преследуют?» — спросил себя Пакстон. Он ведь без малого полчаса прятался в кустах на макушке холма, но так никого и не высмотрел.
Конечно, обломки его флаера обнаружены уже давно. Но есть вероятность, что к месту крушения недруги прибыли слишком поздно и не смогли определить, в каком направлении он ушел.
Пока было светло, он часто оглядывал небо и ни разу не заметил, чтобы над головой пролетел флаер-разведчик. Теперь же, когда солнце опускается за хмурую гряду облаков, можно вздохнуть спокойно: до рассвета он в безопасности.
Закончилась травяная равнина, дальше — склон лесистого холма. Кажется, загадочное буханье и трескотня раздаются уже ближе. Небо то и дело озаряется сполохами.
Пакстон взобрался на холм — и резко остановился, и припал к земле. Внизу, на пространстве не меньше квадратной мили, мелькали вспышки, а промежутки между сопровождавшими их громами заполняло стрекотанье, от которого мороз шел по коже.
Он сидел на корточках и смотрел, как мечутся взад-вперед зигзагами серии огоньков, как возникают тут и там пламенные букеты разрывов, чтобы исчезнуть в следующий миг.
Наконец Пакстон медленно встал, запахнул плащ и поднял капюшон, чтобы защитить шею и уши.