— Ты, видать, ни в грош не ставишь свою жизнь? — проворчал бармен.
Голос Карсона обратился в лед:
— Феннимор здесь?
— В задней комнате, — кивнул бармен.
На мгновение в зале повисла тишина, но тут же сменилась обычным перезвоном голосов, стаканов и покерных фишек. Два-три посетителя улыбнулись Карсону, когда он проходил мимо, остальные не повернули головы и не изменили выражения лица.
Не постучавшись, Карсон толкнул заднюю дверь и вошел в прокуренную комнату.
Трое мужчин за круглым столом, украшенным двумя бутылками виски, подняли на него неожиданно пустые, недовольные взгляды: так бывает, когда разговор прерывают на полуслове.
Одним из троих был Феннимор, внушительного сложения мужчина с прядями черных волос, выбившихся из-под широкополой шляпы. По бокам от него сидели Куинн и Бин.
Долгое мгновение они смотрели на Карсона в ничем не нарушаемой тишине. Первым ее нарушил Феннимор.
— Что тебе нужно? — спросил он, словно плеткой хлестнул — жестко и холодно, пропитав ядом каждое слово.
— Пришел узнать, что делают власти в связи с убийством Делавана.
— Ах вот как, — медленно проговорил Феннимор. — И что, по-твоему, нужно сделать?
— Я хочу, чтобы нашли того, кто это сделал.
— А если мы не найдем?
— Я объявлю, что вы не хотите его искать. На первой полосе «Трибьюн».
— Послушайте, Морган, — вступил в разговор Куинн. — Вы не в том положении, чтобы такое говорить. Вы сами объявлены в розыск за убийство.
— Вот он я, здесь, — ответил Карсон. — Хватайте меня.
Ни один из троих не дернулся с места. Феннимор быстро облизнул языком верхнюю губу. Раскрасневшееся от виски лицо Бина обесцветилось до болезненной белизны.
— Нет? — спросил Карсон. — Ну хорошо. Тогда…
— Куинн дал тебе время до завтрашнего утра, чтобы убраться из города, — перебил его Феннимор. — Условие все еще в силе.
— Я никуда не уеду, — сказал Карсон. — Прошли те дни, Феннимор, когда у тебя все было на мази и ты мог выгнать из города кого угодно. На будущей неделе мы изберем другого шерифа, и он будет поддерживать закон и порядок на благо всех, а не одного лишь коровьего воротилы.
— Все из-за твоей проклятой газеты, — ощерился Феннимор. — От твоих паршивых статеек одни неприятности. Взбаламутил людей.
— Феннимор хочет сказать, — с усмешкой пояснил Куинн, — что вы больше не выпустите ни одного номера…
— Выпущу, — возразил Карсон. — Сегодня же. Я не буду ждать до завтра. Мы отдадим номер в печать сегодня вечером, а не завтра утром. Я расскажу в нем, как Делавана застрелили из засады, но никто и пальцем не пошевелил из-за этого. И напомню, что, когда я сегодня днем убил человека на честной дуэли, вы хотели арестовать меня за убийство.
— Не смей обвинять моих парней в убийстве Делавана, — возмутился Феннимор. — Делаван был моим другом.
— Ты хотел сказать, — уточнил Карсон, — что Делаван был твоим другом, пока не заявил сегодня Куинну, что с него хватит. После этого ты не мог позволить ему оставаться в живых.
Не поднимаясь со стула, Феннимор подался вперед.
— Если ты рассчитываешь поднять ставку выше десяти тысяч, то жестоко ошибаешься. Раньше стоило бы заплатить столько, чтобы убрать тебя с дороги, но теперь уже нет.
Карсон рассмеялся сквозь зубы:
— Ты все еще согласен дать десять тысяч?
Феннимор кивнул:
— Если ты уедешь из города не позже чем через час. Если возьмешь лошадь и ускачешь отсюда. Если никогда не вернешься в свою редакцию.
— Я знал, что напугал тебя, — сказал Карсон. — Но даже не надеялся напугать так основательно.
Он не спеша вышел за дверь, закрыл ее и зашагал через барный зал.
В окнах редакции горел свет. Торопливо переходя улицу, Карсон увидел, что крохотная комната до отказа забита людьми.
Как только он шагнул в дверь, раздались приветственные возгласы. Карсон остановился на мгновение, разглядывая знакомые лица. Здесь были Гордон Пёрвис, кандидат в шерифы, Джим Оуэнс, Дэн Келтон, Хамфри Росс и другие. Ли Уивер тоже был, как и Билл Робинсон.
Из задней комнаты вразвалочку вышел Джейк с верстаткой в руке и подпрыгивающей кобурой на ремне.
— Передовица опять не готова? — поинтересовался он. — Интересно жабы скачут…
— Джейк, — оборвал его Карсон, — как быстро ты сможешь напечатать газету? Экстренный выпуск.
Джейк охнул:
— Целую газету? Целую чертову газету?
— Нет, только одну страницу. Что-то вроде листовки.
— Два-три часа, — ответил Джейк. — Если крупным шрифтом.
— Отлично, — сказал Карсон. — Иди и приготовь все, а я начинаю писать.
Джейк передвинул жвачку к левой щеке и сплюнул в мышиную нору.
Оуэнс поднялся и шагнул к Карсону.
— Что ты задумал? — спросил он.
От его вопроса все притихли, а шаркающие шаги Джейка, который плелся в заднюю комнату, показались громовыми раскатами.
— Хочу разделать Феннимора в пух и прах, — ответил Карсон. — Либо он найдет убийцу Делавана, либо навлечет на себя подозрение в том, что заказал убийство.
— Ты ничего не добьешься, — тихо произнес Оуэнс.
— Не добьюсь?
— Нет, не добьешься. Все может зайти слишком далеко. Грянет новая «война за пастбища». Ты знаешь, что это значит. Наши дома сожгут. Наши семьи погибнут или останутся без крова. Нас самих перестреляют из засады.
Пёрвис вскочил на ноги.
— Ты сам не понимаешь, что говоришь, — воскликнул он. — Если они хотят стрельбы, они получат стрельбу. Если мы сейчас уступим, с нами все будет кончено. Мы никогда…
— Тебе легко говорить, ты один, — огрызнулся Оуэнс. — Тебе не нужно беспокоиться за семью. А всем остальным…
— Подождите! — выкрикнул Карсон. — Подождите!
Все притихли.
— Помните, как полгода назад вы пришли сюда, чтобы обговорить все это со мной? — спросил Карсон. — И заверили, что пойдете за мной до конца, если я буду с вами. Вы поклялись, что не подведете меня. Вы согласились, что нужно раскрыть карты. Вы сказали, что хотите выбрать Пёрвиса шерифом и будете его поддерживать…
— Да знаем мы! — взвизгнул Оуэнс. — Но теперь все изменилось…
— Дай мне договорить, Оуэнс! — отрезал Карсон. — Я хочу кое о чем рассказать. О том, что случилось сегодня утром. Феннимор предложил мне десять тысяч, чтобы я предал вас, — десять тысяч наличными и обещание, что я благополучно уеду из города. Но я его послал. Сказал, что не продаю друзей. После того как я сказал это, на меня повесили обвинение в убийстве, а Делавана застрелили…
Он пробежался взглядом по каждому из тех, кто сидел в мертвой тишине и смотрел на него.
— Я отказался продать вас, парни, — продолжил Карсон, — а теперь вы решили продать меня. Вы не хотите поддержать мою игру. Нужно было взять эти десять тысяч.
Глаза мужчин забегали, все они старались не встречаться взглядом с Карсоном. В них засел какой-то неясный страх.
— Ты никак не можешь понять, Морган, — сказал Келтон. — У нас есть жены и дети. Мы не думали, что дойдет до такого…
С улицы раздались отчаянные крики и топот бегущих.
— Пожар! — Короткое слово пронеслось сквозь вздрогнувшую ночь и ворвалось в освещенную лампой редакцию «Трибьюн». — Пожар! Пожар!
Карсон рывком повернулся к окну и увидел скачущие языки пламени по другую сторону улицы.
— Это у меня! — завопил Билл Робинсон. — Моя лавка! Все, что у меня есть… до последнего цента…
Он метнулся к двери и, задохнувшись от волнения, ухватился за косяк. Всех в комнате словно подхватило взрывом и понесло к двери. На другой стороне улицы люди, чьи темные силуэты были хорошо заметны на фоне окон, перепрыгивали через перила крыльца «Полярной звезды» и пускались бегом по улице. Лошади у коновязи вставали на дыбы от испуга, ржали и били по воздуху копытами.
Пламя металось по лавке, окрашивая всю улицу алым. Вырос огромный гриб дыма, заслоняя небо, словно зловещее облако. Со звоном трескались стекла.
Карсон мчался, поднимая пыль. Кто-то с разгона врезался в него. Кто-то ревел, требуя принести ведра и запустить ветряную мельницу.
Пламя с тяжким вздохом пробилось сквозь крышу, завиваясь вверх и окрашивая завесу дыма в кровавые тона. Огонь пробежался по сухим деревянным балкам, и часть крыши обвалилась. В задней части лавки что-то с уханьем взорвалось, и яркая вспышка на мгновение озарила всю улицу, освещая, казалось, даже мечущееся пламя, а затем все вокруг заволокло черной пеленой.
Это рванула бочка с керосином.
Здание разваливалось, языки пламени облизывали прочные стены. Кто-то предостерегающе крикнул, и вся верхняя часть обрушилась в изъеденное огнем ничто. Горячие угли поплыли над улицей, с глухим стуком падая в пыль, и людям то и дело приходилось уворачиваться.
Какой-то миг толпа стояла в потрясенном молчании, не было слышно ничего, кроме дыхания огня, прогрызающего себе путь в небытие.
Люди, прибежавшие от ветряка, чтобы окатить водой стены и крышу приемной шерифа, не дав пожару перекинуться на нее, опустили ведра. Огонь угас, и все услышали другой звук: скрип мельницы.
В толпе показался Билл Робинсон, с побелевшим лицом и почерневшей от гари рубашкой. Он смотрел сквозь Карсона, похоже не замечая его.
— Все погибло. Я разорен. Все погибло…
Карсон сжал плечо Билла, но тот вывернулся, покачал головой и побрел куда-то по улице. Люди расступились и пропустили его, не зная, что тут можно сказать.
Гордон Пёрвис встал рядом с Карсоном и тихо проговорил:
— Мы должны что-то придумать. Пустить шапку по кругу…
Карсон кивнул:
— Можно возвращаться в редакцию. Здесь больше нечего делать.
Из открытой двери «Трибьюн» выскочил человек, увидел их и помчался навстречу. Карсон узнал Джейка, а когда тот подбежал ближе, понял: случилось что-то нехорошее.
— Шрифт! — охнул Джейк. — Разбросан по всему полу и даже за дверью. И кто-то прошелся молотом по станку.
Сердце Карсона провалилось куда-то в желудок, желудок сжался, чтобы вытолкнуть его обратно, предчувствие холодными пятками пробежало по спине.