А Семён поглядел на незнакомую прекрасную девицу, что манила его, и сказал ей:
– Ступай, куда шла. Хоть ты и хороша, даже лучше моей жены, да жена мне милее, за тобой я не пойду.
Сказал так Семён и опять заснул.
Обратился тогда Аспид в прекрасного юношу, в молодца из молодцов. Вот разбудил он царевну, жену Семёна, и красуется перед ней.
«Ой, ктой-то! – подумала царевна. – Да он лучше Семёна! Вот бы мне в женихи такого, когда я девкой была!»
Приблизился Аспид к Семёновой жене и протянул ей руку. Царевна поднялась с земли, поглядела на Семёна, а у него сор на лице, ноздрями он пыль раздувает.
– Ты чей? – спросила царевна у Аспида.
– А я царский сын, по прозванью Молодец из Молодцов.
– А я царская дочь!
– Пойдём со мной, я тебя не обижу!
– Пойдём, молодец! – сказала Семёнова жена и подала Аспиду руку.
Аспид нашептал на ухо царевне, научил её, что надо сделать, а царевна на всё согласилась. Тогда Аспид ушёл. А он научил её вызнать у Семёна действие волшебного кольца и принести ему то самое кольцо.
Вот пошла она с Семёном домой, взяла его за руку и спросила его, правда ли, что у него на пальце кольцо волшебное. И если он любит её, пусть скажет, как это кольцо действует.
Семён по доброте рассказал жене про своё кольцо. «Раз жена меня любит, – подумал Семён, – пусть и о кольце моём знает, она мне зла не сделает».
И надел Семён волшебное кольцо на палец жены. Когда кольцо понадобится, его всегда можно взять обратно.
А ночью царевна переместила кольцо с одного пальца на другой, и немедля явились двенадцать молодцов:
– Мы – вот они! Чем служить тебе, новая хозяйка?
Царевна даёт им наказ:
– Служите мне вот чем. Возьмите эти хоромы да и мост хрустальный и перенесите их туда, где живёт Молодец из Молодцов.
Только и был женат Семён, Егоров сын. Проснулся он с матерью – ничего у них нету, одна худая изба и амбар пустой, как прежде было. И остался Семён с одной матерью, еще кошка и собака при них, всего четверо, а есть им, считай, нечего.
Семён не вздохнул, не пожаловался. Вспомнил он, что мать ему говорила, не женись на царевне – не будет счастья. Не послушался он матери!
Поглядел Семён с горя в окошко, видит – карета едет, а в ней – царь. Вышел царь из кареты как раз против Семёнова окошка; смотрит – куда что делось: ни хором нету, ни хрустального моста, ни света, ни блеску – одна худая изба, а в окошко на царя Семён глядит. Царь как закричит:
– А что тут такое? А где моя дочь-царевна? Ах ты, обманщик!
Семён вышел к царю, сказал ему правду, как было: что царская дочь взяла у него волшебное кольцо и обманула его.
Царь правде не поверил, а разгневался и велел посадить Семёна в тюрьму, покуда он не скажет, где царская дочь.
Увели от матери сына, не стало у неё кормильца. Оголодала старуха. Кликнула она кошку и собаку и пошла побираться. Под одним окошком хлеба попросит, под другим съест. А тут захолодало, потемнело, лето состарилось, к зиме пошло.
Кошка и говорит собаке:
– Пропадём мы все. Пойдём царевну сыщем и возьмём от неё волшебное кольцо. Нас хозяин от смерти спас, теперь мы его спасём.
Собака была согласна. Она понюхала землю и побежала, а кошка – за нею.
Далеко им пришлось бежать. Сказывать скоро, а идти далеко.
Бежали они, бежали, покуда не увидели хрустальный мост и Семёновы хоромы, в которых и они прежде жили. Собака осталась снаружи, а кошка пошла в хоромы. Забралась она в спальню, где спала царевна, Семёнова обманщица. Увидела кошка: царевна во рту держит волшебное кольцо, меж зубов у неё оно блестит. Боится, знать, как бы не украли.
Поймала кошка мышку, надкусила ей ухо и научила её уму-разуму, что мышка должна сделать.
Влезла мышка на кровать, неслышно прошла по царевне и стала своим хвостиком свербить у неё в носу. Царевна чихнула, ртом дыхнула, кольцо на пол упало и покатилось. А кошка хвать кольцо – и в окно. Пока царевна проснулась, покуда она туда-сюда – кольца уж нету, и та мышка, что хвостиком у царевны в носу свербила, уж на кухне корочку грызёт: она-де ни при чём.
А кошка и собака домой бегут. Они не спят, не едят – им некогда, они торопятся. Бегут они через горы, через лесные дебри, плывут через реки и чистыми полями бегут. Кошка волшебное кольцо держит под языком, рта не разевает.
Вот уже перед ними последняя река, – а за рекою видна ихняя деревня, там и Семёнова изба. Собака говорит кошке:
– Садись ко мне на спину, а я поплыву. Да смотри кольцо держи крепче в зубах, не оброни.
Поплыли они по реке, доплыли до середины. Собака говорит:
– Смотри, кошка, не говори: кольцо утопишь.
Кошка молчит. Поплыли ещё немного, собака опять:
– Молчи, кошка!
А кошка и так рта не открывает. Собака снова к ней:
– Не вырони кольца-то! Молчи лучше!
Кошка и сказала:
– Да я молчу! – и уронила кольцо в реку.
Выбрались они на берег и давай драться и ругаться. Собака визжит:
– Это ты виновата, кошка-болтушка!
А кошка в ответ:
– Нет, это ты, брехунья! Зачем ты говорила, когда я молчала?
А тут рыбаки вытащили сетью рыбу на берег и стали её потрошить. Увидели они – кошка с собакой не ладят, подумали, что голодные, и бросили им рыбьи внутренности.
Схватили кошка с собакой рыбьи внутренности, стали есть, съели немного, вдруг – хряп! – твёрдое попалось. Глядят – кольцо! Оставили они еду и побежали в деревню. Пробежали мимо своей избы – нет ли там хозяина? Глядят – нету его, а мать побирается. Побежали в город, в тюрьму, где Семён был.
Взобралась кошка на тюремную ограду, ходит поверху, глядит, где Семён там, а не знает. Хочется ей помяукать, помурлыкать, да кольцо у неё под языком, боится обронить.
К вечеру выглянул Семён в тюремное окно, хотел поглядеть на белый свет. Кошка увидела Семёна и по дождевой трубе, а потом по стене забралась к Семёну в каземат.
Семён взял кошку на руки. «Вот, – думает, – хоть и кошка, а сердце у неё верное, помнит она меня!»
Кошка мяукнула и обронила на пол волшебное кольцо.
Поднял Семён кольцо и вызвал двенадцать молодцов. Те явились, тут как тут.
– Здравствуй, дорогой старый хозяин, – говорят, – прикажи, чего тебе надобно, а мы живо исполним!
Семён им говорит:
– Перенесите откуда ни на есть мои хоромы сюда, и кто там живёт, пусть в горницах будет, – я погляжу. И мост хрустальный приподымите да сюда его уставьте, а только другим концом отверните его от царской избы и опустите в соседнюю деревню.
Всё и было исполнено, как приказано Семёном. Хоромы его стали на место, а в них оказалась молодая царевна с Аспидом своим. Ну ушли они из Семёновых хором, пошли жить к отцу царевны, – куда же ещё?
Аспид же, как узнал, что это царевна кольцо потеряла, так от злости превратился в змею-гадюку.
И не мог он обратиться в молодца, потому что не проходила в нём злоба на царевну. Так и остался Аспид гадюкой; он только и делал, что шипел на царевну и бранил её. Тут отец царевны вспомнил про Семёна.
– Эх, – говорит, – а ведь Семён-то хоть и простой, да добрый малый был, а вот Аспид хоть и не простого рода, да ведь гадюка!
А Семён с матерью опять в хоромах жили, и собака с кошкой при них.
Семён на самосильной машине каждый день наведывается в соседнюю деревню, по хрустальному мосту дорога туда близкой стала.
Слышно ещё, Семён из той деревни жену себе берёт; живёт там одна девушка-сирота, прекраснее той царевны, вот её и сватает Семён.
Должно, так и будет – женится Семён на сироте, пойдут у них дети, и новая сказка начнётся.
В. В. Бианки
Хитрый лис и умная уточка
Осень. Хитрый Лис думает: «Утки в отлёт собрались. Дай-ка схожу на речку – утятинкой раздобудусь». Подкрался из-за куста, видит: правда, целая стая уток у берега. Одна Уточка стоит под самым кустом, лапкой перья в крыле перебирает.
Лис хвать её за крыло! Со всех силёнок рванулась Уточка. Оставила перья у Лиса в зубах.
«Ах ты!.. – Лис думает. – Вырвалась как…»
Стая всполошилась, поднялась на крыло и улетела. А эта Уточка осталась: крыло у неё сломано, перья вырваны. Она спряталась в камышах, подальше от берега.
Ушёл Лис ни с чем.
Зима. Хитрый Лис думает: «Замёрзло озеро. Теперь Уточка моя, никуда от меня не денется: по снегу куда ни пойдёт – наследит, по следу её и найду».
Пришёл на речку – верно: лапки с перепонками наследили на снегу у берега. А сама Уточка под тем же кустом сидит, распушилась вся. Тут ключ из-под земли бьёт, не даёт льду намёрзнуть, – тёплая полынья, и пар от неё идёт.
Кинулся Лис на Уточку, а Уточка – нырк от него! – и ушла под лёд.
«Ах ты!.. – Лис думает. – Утопилась ведь…»
Ушёл ни с чем.
Весна. Хитрый Лис думает: «Тает лёд на речке. Пойду мёрзлой утятинкой полакомлюсь».
Пришёл, а Уточка плавает под кустом – жива, здоровёхонька! Она тогда нырнула под лёд и выскочила в полынью под другим берегом: там тоже ключ был.
Так всю зиму и прожила.
«Ах ты!.. – Лис думает. – Стой же, сейчас за тобой в воду кинусь…»
– Зря, зря, зря! – закрякала Уточка.
Порх с воды – и улетела.
За зиму-то у неё крыло зажило и новые пёрышки отросли.
Чей нос лучше?
Мухолов-Тонконос сидел на ветке и смотрел по сторонам. Как только полетит мимо муха или бабочка, он сейчас же погонится за ней, поймает и проглотит. Потом опять сидит на ветке и опять ждёт, высматривает. Увидал поблизости Дубоноса и стал жаловаться ему на своё горькое житьё.
– Очень уж мне утомительно, – говорит, – пропитание себе добывать. Целый день трудишься-трудишься, ни отдыха, ни покоя не знаешь, а всё впроголодь живёшь. Сам подумай: сколько мошек надо поймать, чтобы сытым быть. А зёрнышки клевать я не могу: нос у меня слишком тонок.
– Да, твой нос никуда не годится, – сказал Дубонос. – То ли дело мой! Я им вишнёвую косточку, как скорлупу, раскусываю. Сидишь на месте и клюёшь ягоды. Вот бы тебе такой нос.