Он отвел волосы от ее лица.
– Дорогая, хватит создавать лишние сложности. Тебе же есть к кому съездить – у тебя своя семья. Не надо портить наш последний вечер вместе.
– То есть как это «наш последний вечер»?
– Завтра уже Сочельник. Я обещал успеть вовремя.
– А-а, – тоненьким голосом откликнулась она. – А я уж думала, ты имел в виду вообще последний.
Нет, ничего такого она не думала. К этому времени он уже узнал все ее уловки и недолюбливал их. Она не испытывала чувства, а стремилась заставить его считать, будто она их испытывает. У него мелькнула мысль, что он, пожалуй, предпочел бы «вообще последний» вечер, но это же безумие: он как-никак влюблен в нее.
– Я свожу тебя поужинать.
– Все цветы здесь – для спален: в основном ягоды, но веточки химонанта в каждой вазе хватит для запаха. Отнесите их наверх, а я решу, кто где будет спать.
Однако задачка с расселением по спальням оказалась каверзной. Прежде всего их было недостаточно, но детям нравилось спать большой компанией. На беду, она совсем забыла, сколько детей теперь уже взрослые. И начала составлять список.
Полли, которая не бывала здесь с самой свадьбы, займет прежнюю комнату Хью. Спенсер, видимо, будет с родителями – в старой кроватке, которую хранили для младенцев. Зоуи и Руперту можно отвести их привычную комнату, с павлинами на обоях. Хью и Джемайме – прежнюю комнату Эдварда, Арчи и Клэри – комнату Дюши. Джульет и Луиза могли бы поселиться в маленькой комнате, той же, что и в прошлый раз. В просторной дневной детской в обрез хватит места Тедди, Саймону, Генри и Тому. Вот и пригодятся раскладушки. Гарриет, Берти, Эндрю и близняшек Полли можно поместить в ночную детскую, а няне, которую Полли привезет с собой, отдать гардеробную Брига. Остаются еще Джорджи и Лора. Сегодня утром она получила удивительную открытку: «Пжалуста тиотя Рейчел я хочу в комнату к Джорджи патомушто панемаю его и люблю его УЖАС как. И Риверса люблю. Целую Лора».
А Вилли-то она забыла! И Роланда. Ну, его можно поселить с остальными мальчишками, а вот Вилли обязательно надо выделить уютную комнату. Пусть лучше займет мою, решила она, а я посплю в комнате Сид. Оставаться в этой комнате после смерти Сид она была не в состоянии, но теперь ей приходилось просто смириться с этим, как и со многим другим.
К пяти часам дом затих, успокоился, окутанный морозом, который явился вместе с сумерками. Рейчел беспокойно прошлась по комнатам, задергивая шторы и подкладывая поленьев в камины. Но через несколько минут услышала шум машины, закуталась в шаль и вышла встречать первых прибывших. Это были Полли с ее семьей. Трое детей выбрались из автомобиля.
– Элайзу и Джейн вырвало в машине, а меня – нет, – объявил мальчонка. – Меня вообще нисколечко не тошнило.
Полли обняла свою тетю.
– Ой, тетя Рейч, как чудесно снова побыть здесь! А это Джералд.
Джералд неожиданно поцеловал ее.
– Вот, – робко сказал он. – Элайза, Джейн, Эндрю, подойдите поздороваться с вашей тетушкой.
– Привет, тетя Рейчел, – нестройно отозвались они.
Джералд забрал Спенсера у няни и помог ей выйти из машины. Няня была похожа на пичужку в гнезде из теплой практичной одежды. На помощь подоспела Айлин.
– Заходите в дом, дети.
После этого гости начали прибывать один за другим. Лора вбежала в дом и кричащим шепотом спросила, дошла ли ее открытка. Рейчел сказала, что да, дошла, но сначала ей надо поговорить с Джорджи и его родителями, на что Лора ответила крайне хмурым взглядом. Руперт и Зоуи принялись распаковывать спальные мешки, Джорджи внес имущество Риверса и разрешил Лоре скормить ему ужин, только не весь.
Затем приехали Клэри, Арчи и их двое детей.
– Будто домой вернулся, – сказал Арчи, обнимая Рейчел.
Джульет, которая только что вытащила свой чемодан из кучи вещей в багажнике, спросила:
– Где я буду спать, тетя Рейчел?
Даже не поздоровалась и говорить стала тягучим, томным голосом, словно обращалась ко всем с вершины безразличия.
– Привет, Джульет. Ты в той же комнате, что и в прошлом году, вместе с Луизой.
На ее толстом свитере единственная вышитая черная овца выделялась среди белых. Выглядела она прелестной – и надутой.
– Ну же, Джулс! Помоги мне с машиной, – позвал Руперт, но она, словно не слыша, преспокойно ушла в дом.
Через несколько минут прибыли Тедди, Саймон и Луиза, едва втиснувшиеся в маленькую машину Тедди. Все они, похоже, были рады видеть Рейчел.
Клэри растрогалась, узнав, что им отдали спальню Дюши. Комната выглядела как всегда: белые стены, туалетный столик, обитый белым муслином, две изображающие Венецию акварели Брабазона и две фотографии в сепии: родители Дюши, снятые в последние годы жизни на скамье в саду возле их дома в Стэнморе. Голубые льняные шторы обтрепались, лоскутое стеганое одеяло, которым постель была застелена всегда с тех пор, как Рейчел сшила его из голубого и белого шелка, теперь украшали зияющие дыры там, где расползлось несколько голубых лоскутов. Клэри смотрела на все это, и глаза кололо от подступающих слез. Быть здесь казалось неслыханной честью, тоска по Дюши накатывала волнами и отступала. Как ужасно было бы для нее, будь она сейчас еще жива, видеть, как рушится весь ее мир, думала она.
Приехали Вилли и Роланд: Тонбридж привез их из Бэттла, со станции. Вилли несла большую жестяную коробку, крепко вцепившись в нее, Роланд – спальный мешок и два чемодана.
– Занимай мою прежнюю комнату, дорогая. Как я вам рада. Привет, Роланд, целую вечность тебя не видела. Ты будешь спать в дневной детской вместе с другими юношами.
Он растерялся.
– К сожалению, я не знаю, где это.
– Я ему покажу. Мы с тобой живем вместе? – спросила Вилли.
– Нет-нет. Ты одна в моей комнате, а я – у Сид. – Как это ужасно, думала она, что Роланд совсем не знает своих родных или двоюродных братьев. Он вымахал ростом гораздо выше матери и ничуть не походил на Эдварда. И находился как раз в том возрасте, когда практически всегда оказывался помехой, хоть и прилагал все старания, чтобы этого не случалось.
Рейчел направилась вниз, посмотреть, готовы ли напитки в гостиной, и встретилась на лестнице с Эндрю.
– Я обследовал дом, – доложил он. – Времени это заняло не много. В прятки здесь не очень-то поиграешь, – по-моему, нет. Всех же найдут за несколько минут.
– Может быть, скажешь девочкам, что через несколько минут в холле подадут ужин?
– О, здорово! Скажу. – И он радостно устремился обратно вверх по лестнице.
Ужин в холле, под стеклянным куполом, который освещал почти все помещение, предназначался для Берти, Гарриет, Джейн и Элайзы, Джорджи, Лоры и Эндрю и состоял из яичницы-болтуньи на поджаренном хлебе с ломтиком бекона каждому, после которых ожидались сандвичи с джемом и бисквит «виктория». Элайза и Джейн получили свой оранжад, и всем остальным тоже захотелось, так что его запасы сразу иссякли. Главенствовала за этим столом няня, поддерживающая порядок с удивительной легкостью. Джордж убеждал всех соседей по столу приберечь шкурки от бекона для Риверса. Эндрю снял верхнюю половинку своего сандвича и сразу получил выговор от няни:
– Так вести себя не годится, ваша светлость, – за это вы вообще не получите сандвича. Передайте мне вашу тарелку. Будете ждать, когда всем подадут сладкое.
– А почему она называет тебя «светлостью»? – спросила Лора.
– Это она только когда сердится. Вообще-то я лорд.
– У него ужасная фамилия, – добавила Элайза, а Джейн подхватила:
– Он лорд Холт. Он хотел быть Лайлом, как мы, но папа сказал, что так нельзя. Придется ему остаться лордом Холтом, пока не умрет папа, и тогда он станет лордом Фейкенемом, как папа сейчас. А меня и Джейн называют «леди», – самодовольно закончила она.
– Хватит об этом. Вы ничем не лучше других. Все люди одинаковы, – строго закончила няня, хотя на самом деле вовсе так не думала.
Камин в гостиной пылал, создавая настолько убедительное впечатление тепла, что почти всем вскоре стало жарко, чему в немалой степени способствовали выпитые старшим поколением крепкие мартини. Отчуждение было устранено, что потребовало особой деликатности. Как видела Вилли, Роланд совсем оробел, его крупное адамово яблоко скользило вверх-вниз по шее, словно ртуть в градуснике. Рейчел пыталась втянуть его в разговор, спрашивая, чем он интересуется, и его ответ чем-то явно смутил ее. Вилли встревоженно наблюдала за ним, пока подошедший Арчи не обнял ее, не успокоил словами «не волнуйся за него, с ним все будет в порядке» и не подлил ей в бокал из кувшина, которым обносил собравшихся.
Рождественская елка, высаженная в кадку Макалпайном, величественно и угрюмо топорщилась на фоне эркерного окна, украшения для нее ждали своего часа в расставленных вокруг обшарпанных картонных коробках.
Дети уже улеглись в постели, но судя по доносящимся звукам, явно не спали. Рейчел похлопала в ладоши, и все умолкли.
– Я хочу сказать лишь две вещи: во-первых, может быть, не стоит обсуждать наши… трудности, пока не пройдет Рождество? Давайте просто веселиться. – Послышался одобрительный гул голосов. – И во-вторых, вход в эту комнату должен быть закрыт до рождественского утра – я имею в виду, закрыт для детей.
– Так! – энергично подхватил Арчи. – Елку всегда наряжали мы с Рупом, но поскольку с лампочками мы и раньше еле справлялись, хорошо бы поручить их Роланду: он ведь знает толк во всяких электрических штуковинах, верно?
– Да, я мог бы украсить елку лампочками, – подтвердил Роланд и покраснел так, что его прыщи будто вспыхнули еще ярче, словно огоньки самолета на фоне закатного неба.
Руперт сказал, что это здорово помогло бы им, и Вилли просияла.
Клэри выскользнула из комнаты, чтобы узнать, не нужна ли Айлин помощь.
В кухне творился ад. Даже обычно желтоватое лицо миссис Тонбридж налилось классическим багрянцем, а заколки-невидимки, то и дело вываливающиеся из ее прически, гремели, падая на плиту, как крохотные кегли. Айлин сливала воду из свеклы и шпината на салат, только няня тихо сидела в углу и вязала шаль. Они с миссис Тонбридж одобрительно отнеслись друг к другу, у няни впервые с незапамятных времен выдался на редкость удачный день, и она предалась воспоминаниям о своей долгой службе семейству Фейкенем, а миссис Тонбридж поделилась с ней подробностями детства Полли. Айлин так заслушалась, что миссис Тонбридж пришлось прикрикнуть на нее и велеть поторапливаться с овощами, пока сама она достает из духовки большую посудину с тушеными фазанами. «А вы пока отнесите блюда по одному в столовую». Клэри, явившаяся на помощь, сказала, что возьмет одно. Она была в той же одежде, в которой приехала, – в джинсах и рыбацком свитере.